Потеряв полную ориентировку,
перепуганный щенок заскулил, затих.
Охотник шел быстро, не оглядываясь по сторонам. Он направлялся не в
сторону деревни или свалки, а к трассе. Туда, где гудели машины и можно
было остановить попутку или автобус до города. Он спешил: встреча с
кем-либо из людей сейчас в его планы не входила.
Щенок начал шевелиться, повизгивать, толкать носом в спину охотника.
Тот успокивающе произнес:
- Не шуми. Потерпи немного. Скоро мы будем дома. Еще немного
осталось. Не бойся, я тебя никому не отдам!
- Куда ж тебя устроить? - вслух размышлял Петр Иванович, наблюдая,
как осторожно все обнюхивает в кроличьем загоне, обтянутом металлической
сеткой, серо-коричневый, коротколапый, вислоухий щенок.
Пока ехал домой, об этом не думал. Только здесь, в сарае, куда зашел,
не показываясь домашним и стараясь избежать встреч со знакомыми, понял
серьезность проблемы. Ведь зубы щенка могут прогрызть все, что он захочет.
По крайней мере, в его сарае. Впрочем, то взрослые псы, а щенок?
Словно услышав размышления охотника, щенок ткнулся носом в сетку,
раскрыл рот, и Петр Иванович услышал легкий скрежет. Нет, он не перекусил
проволоку. Может, потому, что голодный и обессиленный? А когда поест?
Щенок поднял голову, и словно холодок прошел по сердцу человека. На него
смотрели уже знакомые маленькие серые бляшки. В них не было ненависти
взрослой собаки, но и тепла тоже не замечалось. Щенок негромко зарычал и
тявкнул. Повизжал, снова тявкнул. Смысл был понятен: есть хочу!
- Чем же тебя покормить? - вздохнул Петр Иванович. - Легко рассуждать
теоретически, а вот как это осуществить практически? Раз сосешь, значит
нужна собака, кормящая кутят. Но где ее взять? И опять же, станешь ли ты
сосать молоко у обычной собаки? И подпустит ли она тебя к себе?
Щенок смотрел на него, словно прислушиваясь. Снова зарычал и тявкнул,
звучно щелкнул маленькими зубками: мол, шевелись, а то я рассержусь!
- Ого! - охотник уважительно посмотрел на пленника. - А ты, брат,
шутить не любишь! Ладно, подожди, что-нибудь придумаю.
Вышел из сарая, закрыл его на замок, быстро зашагал к своему
пятиэтажному дому. Дети еще не пришли из школы. Жена на работе. Это
хорошо. Быстро проверил наличие продуктов, заглянул в холодильник. Взял
пакет молока. Вылил в ковшик, нагрел. Нашел бутылку, перелил туда молоко.
Но где взять соску? Обыскал всю квартиру. Пусто.
- Вот еще проблема! - рассердился Петр Иванович. И вспомнил, что
этажом выше живет семья, где есть грудной малыш. Отправился к соседям.
Странная просьба вызвала у молодой мамаши и ее свекрови любопытство и
целую серию полуироничных вопросов. Но Тихонов, поглощенный сложной
проблемой будущего кормления, даже не обратил на это внимание, отделавшись
невнятными фразами.
Бегом вернулся в квартиру, надел соску на бутылку и так же быстро
зашагал к сараю. Уже подходя, услышал настойчивый визг, тявканье, легкий
скрежет. Щенок метался по загону, тряс зубами проволоку сетки. Появление
человека вызвало новый прилив тявканья и визга. В маленьких глазках горела
злость и нетерпение. Зайти внутрь Петр Иванович не решился, перегнулся
через барьер, протянул бутылку щенку. Тот сходу схватил соску, рванул на
себя и сорвал с горлышка. Молоко хлынуло на землю. Охотник тут же отдернул
назад бутылку с остатками молока и выругался:
- Глупая псина! Одно слово - дикарь!
Щенок ткнулся носом в остатки молочной лужи, быстро впитывавшейся в
подстилку. Лизнул и тут же начал сосать, но было поздно, молоко ушло.
Поднял голову и затявкал, завизжал на человека. Охотник почесал затылок:
хочешь не хочешь, а входить надо. И кормить там. А если начнет кусаться?
Этим зубам ничего не стоит прокусить сапоги. И бить нельзя, иначе никакого
приручения не получится. Подумал, подумал и все же шагнул в загон.
Щенок опрометью метнулся в угол. Сердито засверкал стальными бляшками
глаз, зарычал, затявкал. Охотник, искоса поглядывая на него, наклонился,
подобрал соску, надел на бутылку, присел на корточки, протянул щенку:
- На, ешь! Хватит злиться.
Щенок рычал, тявкал, но уже больше смотрел на бутылку, чем на
человека. Он был слишком голоден, чтобы сейчас думать о враге на двух
лапах. Наконец решился, сделал шажок, другой, не прекращая рычать и
тявкать. Человек не шевелился, продолжал уговаривать:
- Ешь, дурачок! Хочешь же, я вижу! Не бойся!
Еще шажок, еще. Клац! Щелкнули зубы на соске. В последнюю долю
секунды Петр Иванович удержался, не отдернул руку. Не спуская глаз с
человека, щенок жадно, взахлеб, сосал. Охотник облегченно вздохнул:
первая, пусть маленькая, но победа. И ласково сказал:
- Не спеши. Я еще налью.
- Ты где пропадал? - спросила жена, придя с работы.
- Ездил в деревню, где собаки прорвались, - нехотя пояснил Петр
Иванович. - Вместе со Смирновым.
- А почему он мне звонит, тебя ищет?
Озабоченный думами о щенке, оставленном в сарае, Петр Иванович
пропустил ее вопрос мимо ушей и буркнул:
- Ладно! Я ему сейчас позвоню.
Смирнов словно ждал звонка.
- Слушай, Петро! Ты куда пропал? Мы на "уазике" все поле проехали,
тебя искали. Думали, какая-нибудь отбившаяся в сторону псина напала и
поранила.
- Я прошел по следам собак, а оттуда вышел на трассу.
- Так надо предупреждать, а то так инфаркт можно заработать, -
сердито выговаривал Смирнов. Но потом сменил гнев на милость: - Слушай,
Петро! Завтра все шишки области и города да важные персоны из Москвы будут
решать, что делать с собаками и свалкой.
- Ну?! - чувство тревоги охватило Петра Ивановича. - Ты там будешь?
- Буду. Пригласили.
- Выступишь?
- Придется. Я все ж за охотничье хозяйство отвечаю. И за борьбу с
бродячими собаками - тоже, - не очень охотно ответил Смирнов и вдруг
оживился. - Слушай, Петро! А почему бы тебе со мной туда не пойти!?
- Как это? С какого боку? - растерялся Тихонов. - Что я там буду
делать? Не пустят.
- Пустят. Я тебя своим замом, экспертом по собачьим проблемам
представлю. Встанешь, скажешь о своей идее, насчет кормежки собак.
Мысль-то дельная!
- Так это ты и сам сможешь сказать, - разочарованно произнес Петр
Иванович. - Меня и слушать не станут.
- Ну вот что, Петро, - сердито оборвал его Смирнов. - Брось
капризничать! Короче, завтра в восемь тридцать жду около Дома Советов. И
не вздумай опоздать или не явиться! Все! - в трубке послышались короткие
гудки.
Тихонов недоуменно пожал плечами, посмотрел на трубку и положил ее на
аппарат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
перепуганный щенок заскулил, затих.
Охотник шел быстро, не оглядываясь по сторонам. Он направлялся не в
сторону деревни или свалки, а к трассе. Туда, где гудели машины и можно
было остановить попутку или автобус до города. Он спешил: встреча с
кем-либо из людей сейчас в его планы не входила.
Щенок начал шевелиться, повизгивать, толкать носом в спину охотника.
Тот успокивающе произнес:
- Не шуми. Потерпи немного. Скоро мы будем дома. Еще немного
осталось. Не бойся, я тебя никому не отдам!
- Куда ж тебя устроить? - вслух размышлял Петр Иванович, наблюдая,
как осторожно все обнюхивает в кроличьем загоне, обтянутом металлической
сеткой, серо-коричневый, коротколапый, вислоухий щенок.
Пока ехал домой, об этом не думал. Только здесь, в сарае, куда зашел,
не показываясь домашним и стараясь избежать встреч со знакомыми, понял
серьезность проблемы. Ведь зубы щенка могут прогрызть все, что он захочет.
По крайней мере, в его сарае. Впрочем, то взрослые псы, а щенок?
Словно услышав размышления охотника, щенок ткнулся носом в сетку,
раскрыл рот, и Петр Иванович услышал легкий скрежет. Нет, он не перекусил
проволоку. Может, потому, что голодный и обессиленный? А когда поест?
Щенок поднял голову, и словно холодок прошел по сердцу человека. На него
смотрели уже знакомые маленькие серые бляшки. В них не было ненависти
взрослой собаки, но и тепла тоже не замечалось. Щенок негромко зарычал и
тявкнул. Повизжал, снова тявкнул. Смысл был понятен: есть хочу!
- Чем же тебя покормить? - вздохнул Петр Иванович. - Легко рассуждать
теоретически, а вот как это осуществить практически? Раз сосешь, значит
нужна собака, кормящая кутят. Но где ее взять? И опять же, станешь ли ты
сосать молоко у обычной собаки? И подпустит ли она тебя к себе?
Щенок смотрел на него, словно прислушиваясь. Снова зарычал и тявкнул,
звучно щелкнул маленькими зубками: мол, шевелись, а то я рассержусь!
- Ого! - охотник уважительно посмотрел на пленника. - А ты, брат,
шутить не любишь! Ладно, подожди, что-нибудь придумаю.
Вышел из сарая, закрыл его на замок, быстро зашагал к своему
пятиэтажному дому. Дети еще не пришли из школы. Жена на работе. Это
хорошо. Быстро проверил наличие продуктов, заглянул в холодильник. Взял
пакет молока. Вылил в ковшик, нагрел. Нашел бутылку, перелил туда молоко.
Но где взять соску? Обыскал всю квартиру. Пусто.
- Вот еще проблема! - рассердился Петр Иванович. И вспомнил, что
этажом выше живет семья, где есть грудной малыш. Отправился к соседям.
Странная просьба вызвала у молодой мамаши и ее свекрови любопытство и
целую серию полуироничных вопросов. Но Тихонов, поглощенный сложной
проблемой будущего кормления, даже не обратил на это внимание, отделавшись
невнятными фразами.
Бегом вернулся в квартиру, надел соску на бутылку и так же быстро
зашагал к сараю. Уже подходя, услышал настойчивый визг, тявканье, легкий
скрежет. Щенок метался по загону, тряс зубами проволоку сетки. Появление
человека вызвало новый прилив тявканья и визга. В маленьких глазках горела
злость и нетерпение. Зайти внутрь Петр Иванович не решился, перегнулся
через барьер, протянул бутылку щенку. Тот сходу схватил соску, рванул на
себя и сорвал с горлышка. Молоко хлынуло на землю. Охотник тут же отдернул
назад бутылку с остатками молока и выругался:
- Глупая псина! Одно слово - дикарь!
Щенок ткнулся носом в остатки молочной лужи, быстро впитывавшейся в
подстилку. Лизнул и тут же начал сосать, но было поздно, молоко ушло.
Поднял голову и затявкал, завизжал на человека. Охотник почесал затылок:
хочешь не хочешь, а входить надо. И кормить там. А если начнет кусаться?
Этим зубам ничего не стоит прокусить сапоги. И бить нельзя, иначе никакого
приручения не получится. Подумал, подумал и все же шагнул в загон.
Щенок опрометью метнулся в угол. Сердито засверкал стальными бляшками
глаз, зарычал, затявкал. Охотник, искоса поглядывая на него, наклонился,
подобрал соску, надел на бутылку, присел на корточки, протянул щенку:
- На, ешь! Хватит злиться.
Щенок рычал, тявкал, но уже больше смотрел на бутылку, чем на
человека. Он был слишком голоден, чтобы сейчас думать о враге на двух
лапах. Наконец решился, сделал шажок, другой, не прекращая рычать и
тявкать. Человек не шевелился, продолжал уговаривать:
- Ешь, дурачок! Хочешь же, я вижу! Не бойся!
Еще шажок, еще. Клац! Щелкнули зубы на соске. В последнюю долю
секунды Петр Иванович удержался, не отдернул руку. Не спуская глаз с
человека, щенок жадно, взахлеб, сосал. Охотник облегченно вздохнул:
первая, пусть маленькая, но победа. И ласково сказал:
- Не спеши. Я еще налью.
- Ты где пропадал? - спросила жена, придя с работы.
- Ездил в деревню, где собаки прорвались, - нехотя пояснил Петр
Иванович. - Вместе со Смирновым.
- А почему он мне звонит, тебя ищет?
Озабоченный думами о щенке, оставленном в сарае, Петр Иванович
пропустил ее вопрос мимо ушей и буркнул:
- Ладно! Я ему сейчас позвоню.
Смирнов словно ждал звонка.
- Слушай, Петро! Ты куда пропал? Мы на "уазике" все поле проехали,
тебя искали. Думали, какая-нибудь отбившаяся в сторону псина напала и
поранила.
- Я прошел по следам собак, а оттуда вышел на трассу.
- Так надо предупреждать, а то так инфаркт можно заработать, -
сердито выговаривал Смирнов. Но потом сменил гнев на милость: - Слушай,
Петро! Завтра все шишки области и города да важные персоны из Москвы будут
решать, что делать с собаками и свалкой.
- Ну?! - чувство тревоги охватило Петра Ивановича. - Ты там будешь?
- Буду. Пригласили.
- Выступишь?
- Придется. Я все ж за охотничье хозяйство отвечаю. И за борьбу с
бродячими собаками - тоже, - не очень охотно ответил Смирнов и вдруг
оживился. - Слушай, Петро! А почему бы тебе со мной туда не пойти!?
- Как это? С какого боку? - растерялся Тихонов. - Что я там буду
делать? Не пустят.
- Пустят. Я тебя своим замом, экспертом по собачьим проблемам
представлю. Встанешь, скажешь о своей идее, насчет кормежки собак.
Мысль-то дельная!
- Так это ты и сам сможешь сказать, - разочарованно произнес Петр
Иванович. - Меня и слушать не станут.
- Ну вот что, Петро, - сердито оборвал его Смирнов. - Брось
капризничать! Короче, завтра в восемь тридцать жду около Дома Советов. И
не вздумай опоздать или не явиться! Все! - в трубке послышались короткие
гудки.
Тихонов недоуменно пожал плечами, посмотрел на трубку и положил ее на
аппарат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11