В те времена у нас еще не было патефона, впрочем, в нем и не было надобности, потому что музыка гремела на каждом углу. Мы почти ощущали эту музыку в поведении людей, в том, как они пробуждаются, встают, говорят, шагают, едят, работают. Поначалу мы были разочарованы, потому что все наши возвышенные чаяния были низведены до какого-то дрыганья, но прошло время, год, два, три. Мы быстро подросли, и после войны, когда Крикор принес домой патефон и мы после парадов и военной суматохи начали покупать пластинки, мы стали постигать музыку, родившуюся на этом континенте из нашего национального горя, отчаяния, одиночества, и мы прониклись истинной глубиною этой музыки и узнали, что под покровом ее жалкой кричащей пестроты таится та же старинная нежность человеческого сердца, та же извечная тяга к изяществу, любви и красоте.
1934

1 2