Хоуард молчал.
— И я не стану винить за это Англию, — продолжал Арвер. — Но детям здесь будет плохо.
— Боюсь, что так, — сказал Хоуард. — Потому-то я и хочу увезти этих детей. Каждый должен делать, что может.
Арвер пожал плечами.
— Слава богу, у нас в доме нет детей. Хотя… один есть. — Он помолчал. — Это, знаете ли, тяжелый случай.
Хоуард посмотрел вопросительно. Хозяин налил ему еще перно.
— Один приятель из Парижа спросил, не возьму ли я на работу поляка, — сказал он. — Дело было в декабре, как раз на рождество. Был такой польский еврей, умел ходить за лошадьми, он бежал в Румынию, а оттуда морем в Марсель. Ну, сами понимаете, мобилизация отняла у меня пятерых работников из восьми, и очень трудно было управляться.
Хоуард кивнул.
— Вы его взяли?
— Разумеется. Его звали Симон Эстрейкер, и пришел он ко мне со своим сыном, мальчишке десять лет. У Симона была и жена, но не стану расстраивать вас этой историей. Понимаете, она попала в руки немцам.
Старик кивнул.
— Так вот, этот Эстрейкер работал тут до прошлой недели, и хорошо работал. Он был тихий, не доставлял никаких хлопот, и сын тоже работал в конюшне. А на прошлой неделе немцы пришли сюда и забрали отца.
— Забрали?
— Забрали в Германию, на принудительные работы. Видите ли, мсье, он был поляк, да еще еврей. Тут ничем нельзя было помочь. Видно, какая-то подлая свинья в городе донесла, вот они и пришли прямо сюда и спросили про него. Надели на него наручники, затолкали в фургон, там было еще несколько человек, и увезли.
— И его сына тоже взяли?
— Про сына не спросили, а он как раз был на выгоне, и я про него не сказал. Незачем помогать немцам в их делах. Но парнишку это сильно ушибло.
Еще бы, подумал Хоуард и спросил:
— Мальчик все еще у вас?
— Куда ж ему деваться? И он толково помогает на конюшне. Только, думаю, они скоро пронюхают о нем и явятся, и его тоже заберут.
Вошла Николь и позвала обоих на кухню ужинать. Она уже накормила детей и уложила их, хозяйка ухитрилась устроить их всех наверху. Взрослые поели в кухне за длинным столом, вместе с двумя работниками и черноволосым еврейского вида мальчиком; хозяйка называла его Маржан; за все время ужина он едва ли вымолвил три слова.
После ужина Арвер опять провел Хоуарда и Николь в гостиную; тут он достал домино и предложил сыграть. Хоуард согласился. Арвер играл невнимательно, мысли его были заняты другим.
Вскоре он вернулся к тому, что было у него на уме.
— А много детей уезжает в Америку, мсье? Понять не могу, как это вы уверены, что их хорошо примут. Америка очень далеко. Их там не больно трогают наши беды.
Хоуард пожал плечами.
— Там есть щедрые люди. Если я сумею переправить туда этих детей, они будут как дома, потому что о них позаботится моя дочь. Но даже без нее нашлось бы немало людей, которые обеспечили бы их.
Арвер недоверчиво уставился на него.
— Это обойдется недешево — заботиться о ребенке, может быть, годы. Не так-то легко взяться за такое ради чужого ребенка, которого совсем не знаешь.
— А там как раз за такое и берутся, — сказал старик. — Американцы в такие дела вкладывают деньги.
Француз посмотрел на него пристально, задумчиво.
— А Маржана Эстрейкера там бы тоже обеспечили? — спросил он наконец. — Уж наверно они не станут заботиться о еврее?
— Не думаю, чтобы это имело значение, когда речь идет о ребенке. А для моей дочери это безусловно не имело бы значения.
Николь, сидевшая рядом, невольно встрепенулась.
— Мсье… — начала она, но старик приподнял руку, и она покорно замолчала, насторожилась. Хоуард сказал твердо:
— Если хотите, я возьму этого мальчика с собой. Я отошлю его в Соединенные Штаты вместе с другими детьми. Но прежде всего мне нужна помощь, чтобы вывезти их всех отсюда.
— Жан-Анри?
— Разумеется, мсье.
Арвер поднялся, смешав рукавом забытую партию домино. Вышел, принес еще перно, стаканы, воду и налил Хоуарду. Предложил выпить и Николь, но она отказалась.
— Риск огромный, — сказал он упрямо. — Подумайте, что будет с моей дочерью, если вас схватят.
— Подумайте, что будет с этим мальчиком, если его схватят, — сказал Хоуард: — Из него сделают раба, загонят в шахту и уморят непосильной работой. Так немцы поступают с польскими детьми.
— Знаю, — сказал Арвер. — Это меня и мучает.
— А захочет ли Маржан ехать? — сказала вдруг Николь. — Нельзя его заставить, если он не хочет. Он уже большой.
— Ему только десять лет, — сказал Арвер.
— Все равно, он достаточно взрослый, — возразила Николь. — Мы не можем его взять, если он не захочет ехать.
Арвер вышел и через несколько минут вернулся с черноволосым мальчиком.
— Вот что, Маржан, — сказал он. — Этот господин поедет в Англию, если только немцы не помешают, а из Англии дети, которые сейчас при нем, поедут в Америку. В Америке они будут в безопасности. Там нет немцев. Хочешь поехать с ними?
Мальчик молчал. Ему объяснили все еще раз. Наконец он невнятно сказал по-французски:
— А где я буду в Америке работать?
— Сначала тебе придется ходить в школу, научиться английскому языку и американским обычаям, — сказал Хоуард. — В школе тебя обучат какому-нибудь ремеслу, и ты сможешь зарабатывать свой хлеб. Чем ты хочешь заниматься, когда вырастешь?
— Убивать немцев, — тотчас решительно ответил мальчик.
С минуту все молчали. Потом заговорил Арвер:
— Ладно о немцах. Скажи мсье, какому ремеслу ты хочешь выучиться в Америке, если он будет так добр, что возьмет тебя туда.
Опять наступило молчание. Его нарушила Николь.
— Скажи, может быть, ты хочешь ходить за лошадьми? — мягко спросила она. — Или покупать вещи и выгодно их продавать? — В конце концов, подумала она, ему трудно будет преодолеть какие-то национальные черты. — Что тебе больше нравится?
Мальчик поднял на нее глаза.
— Я хочу научиться очень далеко стрелять из ружья, — сказал он. — Тогда, если немцы на дороге, можно стрелять с холма. И хочу научиться хорошо, прямо бросать нож. Это лучше всего, когда темно, на узкой улице, потому что нет шума.
Арвер не без горечи улыбнулся.
— Боюсь, он производит не очень-то хорошее впечатление.
Старик промолчал.
— Когда мы едем? — спросил Маржан.
Хоуард помедлил в нерешительности. Наверно, с этим мальчиком придется нелегко, уж очень он ожесточен, и это еще мягко сказано. Но тут же в душе Хоуарда всколыхнулась безмерная жалость к этому ребенку.
— Так что же, хочешь ты поехать с нами? — спросил он.
Мальчик кивнул.
— Если ты с нами поедешь, ты должен забыть все это насчет немцев, — сказал старик. — Тебе надо будет ходить в школу и учить уроки, и играть в бейсбол, и удить рыбу, как делают все мальчики.
— Я еще не могу убить немца, — серьезно ответил Маржан. — Только года через два или три, сейчас у меня еще не хватит силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64