Конечно, можно увеличить производительность, к примеру, в сельском хозяйстве, но не в пропорции к потребности в рабочей силе, требуемой для этого, в соответствии с законом сокращающихся доходов, сформулированным Джоном Стюартом Миллем, одним из ведущих идеологов либерализма, примерно в то же время, когда Маркс и Энгельс писали свой 'Коммунистический Манифест'. Рост благосостояния никогда не будет успевать за ростом населения. На что можно надеяться, – так это на достижение социально-экономического равновесия путем обращения к лучшей стороне человеческой природы и сдерживания рождаемости. Идея экономики как игры, в которой суммарная выгода сторон равняется нулю, и страх перед ростом рождаемости принадлежат священнику, экономисту и историку Томасу Мальтусу, чье влияние на развитие общественной мысли на рубеже XVIII-XIX веков трудно переоценить. Мальтус, исповедовавший воздержание и более позднее вступление в брак, умудрился напугать современников угрозой перенаселения, что со временем привело к появлению инструментов контроля рождаемости. Теория Мальтуса основывалась на необходимости баланса между числом людей и количеством ресурсов. Согласно безжалостному принципу Мальтуса, население растет значительно быстрее (геометрически или экспоненциально), чем производство продуктов питания (арифметически). Этот дисбаланс не может длиться долго и должен быть так или иначе ликвидирован. В природе это регулируется голодом или другими катастрофами, а для людей одним из вариантов является война. Нищета и страдания неизбежны в любом случае, а прогресс – химера. Подавая нищим, мы лишь ухудшаем общее положение, поскольку увеличиваем количество ртов. Парадоксально, но Мальтус, этот мрачный крестный отец 'безвыигрышной' философии, значительно способствовал эволюции в виде утверждения теории изменений и развития. Тупик, в который зашел Мальтус в своих рассуждениях, сделал возможным совершенно новый тип мышления. Что сделал Чарльз Дарвин, так это применил историю к истории. Он показал, что изменение – это не отклонение от естественного хода вещей или нарушение равновесия природы, но аутентичное состояние. Биологические виды, которые всегда считались вечными и неизменными, как идеальные геометрические фигуры, на самом деле являются продуктом исторического развития других, ныне вымерших биологических видов. Они развиваются, приспосабливаясь к обстоятельствам. Проблема была в том, что Дарвин никак не мог обнаружить движущую силу процесса – идею, объясняющую причины и механизм изменений. Ему была ясна идея эволюции, которая была революционной сама по себе, но он не понимал, как функционирует сама эволюция. Каждому крестьянину было известно, что можно улучшить качество и продуктивность зерновых культур или домашнего скота, отбирая и культивируя лучшие образцы. Но кто занимался этой селекцией в природе, и как это происходило? Это был большой вопрос. Для начала Дарвин предположил, что одни и те же законы применимы как к отдельным видам, так и к отдельным их представителям: они рождаются, взрослеют и умирают в силу биологической необходимости. Проведя больше года в бесплодных размышлениях, он почти случайно прочел 'теорию населения' Мальтуса (какой написал в дневнике – для развлечения). Внезапно все встало на свои места. Природа сама наблюдала за процессами отбора. Если в популяции рождается больше людей, чем есть необходимой для их обеспечения еды, следствием этого становится увеличение смертности населения, не достигшего еще детородного возраста. Те же, кто остался в живых и сумел произвести потомство, оказывался просто наиболее удачно приспособленным к обстоятельствам. Этот процесс повторяется из поколения в поколение. Кумулятивным эффектом этого процесса становится эволюция вида, поскольку естественный отбор благоприятствует лишь некоторым из возможных вариантов. В то же время окружающая среда непрерывно изменяется под влиянием климатических и геологических факторов, или как результат действия внутренних факторов. Изменение вида меняет условия обитания как свои собственные, так и других видов, что ведет к дальнейшим изменениям. Равновесия не существует, а процесс бесконечен. Ирония в том, что Дарвин совершенно неверно понял теорию Мальтуса. Или, если более позитивно взглянуть на вещи, Дарвин произ вел захватывающую дух гениальную интерпретацию пессимистических воззрений Мальтуса, чтобы наилучшим образом приспособить их к своим собственным взглядам. Борьба за существование, которая для Мальтуса была причиной всех зол, для Дарвина стала движущей силой эволюции, появления все более совершенных организмов. Так биология оказала решающее влияние на экономическую философию, хотя та отвергала биологию и ее исторический метод в пользу Ньютоновой физики и её статичного мира. Примерно то же самое происходило с социологией и другими общественными науками: вечный космический двигатель Ньютона был при капитализме основной базой создания теорий. Отправной точкой изучения общественного устройства стала надуманная система в воображаемом состоянии покоя, любое изменение в которой рассматривалось как аномалия. Мысль оставалась в плену тотализма. Когда Ньютон представил свою теорию, он был провозглашен светочем эпохи. Когда Дарвин представил свою теорию, к нему отнеслись чуть ли не как к преступнику. Теория эволюции трактовалась, за исключением естественнонаучной среды, как чрезвычайно сомнительная в течение длительного времени. Сопротивление ой носило скорее эмоциональную, нежели интеллектуальную подоплеку. Вечное и предсказуемое, уходя корнями и иудео-христианство и тоталитарную философию, всегда находили общий язык с самодовольными западными мечтами о человеческом контроле и могуществе. Так что перемены и случайные совпадения вызывали ужас. Вот почему классическая физика Ньютона оставалась главенствующей теорией естественных наук и моделью мирового устройства при капитализме, даже после того, как сама физика уже ушла далеко вперед от Ньютона, обзавелась историческим измерением (в форме законов термодинамики) и стала наукой о явлениях, заведомо непредсказуемых, неосязаемых, если не сказать – экзотических (благодаря квантовой механике). Так что можно сделать вывод, что 'старая' экономика, так же, как и социология и что-либо другое 'старое' в научном смысле, было старым давным-давно. В большой степени Дарвин своим учением поставил все, считавшееся незыблемым, с ног на голову. Живописная картина природы еще не завершена, более того – работа в самом разгаре, и вопрос в том, так ли уж эта картина хороша. Существующие сегодня биологические виды не являются ни первородными, ни неизменными, а есть лишь стадия на длинном пути превращения простых организмов в более сложные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70