Я протянула руку и почесала ей шею под подбородком. Из кухни послышался щелчок — включилась автоматическая кофеварка. День начался.
— Знаешь что… — Я спустила ноги с кровати и стала шарить по полу в поисках своих любимых шлепанцев с перышками. — На этих южных похоронах никогда не знаешь, чего ждать.
Флафи снова потянулась, на этот раз на краю кровати, явно собираясь спрыгнуть на пол и бежать к собачьей дверке. По утрам собеседница из нее никудышная.
— Ладно, надеюсь, они по крайней мере не устроят в церкви перекличку и не станут выпускать змей в толпу прихожан.
Не дослушав меня, собачка припустилась к двери.
— Не знаю, как тебе, — крикнула я ей вслед, — а мне совершенно нечего надеть. — Ответом мне был стук собачьей дверцы. — Ладно, беги, — продолжала я, — зато я первая пойду в душ.
Такая уж у меня жизнь, приходится говорить с самой собой. Я поплелась к кофеварке. Чтобы попасть в Уеву к двум часам, нужно было поторапливаться, время приближалось к полудню.
Была у меня и еще одна проблема: я осталась без средства передвижения, в этом смысле с четырех утра ничего не изменилось. Моя “камаро” стояла в круглосуточном автосервисе, дожидаясь, когда ей сменят колесо.
Я подошла к окну и посмотрела через улицу на трейлер Рейдин. У меня оставался только один выход, и я по опыту знала, что обойдется он недешево. Рядом с трейлером Рейдин в гараже стоял ее черный с белым “плимут-фьюри” шестьдесят второго года выпуска, аккуратно накрытый для дополнительной защиты от инопланетян небесно-голубым непромокаемым брезентом. Когда-то этот “плимут” был полицейской патрульной машиной, муж Рейдин купил его на аукционе и холил и лелеял как ребенка, которого у них никогда не было.
— Конечно, что за вопрос, ты можешь взять “плимут”, чтобы поехать на похороны Руби, — ответила соседка, когда я позвонила. — Я и сама хотела поехать, только боялась вести машину, но теперь ты можешь отвезти нас обеих.
Я понимала, что спорить бесполезно. Рейдин давным-давно объяснила мне, что куда ее “плимут”, туда и она. Но я все-таки попыталась.
— Рейдин, не стоит утруждать себя поездкой на похороны Руби, жара тебе вредна, а сегодня обещали девяносто градусов в тени.
— Ерунда, — отрезала Рейдин. — Если уж Рой Делл с ума сходил по этой девушке, должна же я посмотреть, из-за чего было столько шуму. Кроме того, дорогая, Руби была твоей подругой, я хочу тебя поддержать морально. Представляю, как тебе сейчас тяжело.
Я вздохнула и сдалась.
— Ладно, едем вместе. Я буду готова примерно через полчаса. Спасибо, Рейдин.
Соседка повесила трубку, по-видимому, слишком озабоченная предстоящим мероприятием, чтобы тратить время на такую ерунду, как вежливое “до свидания”.
В моем гардеробе не так уж много вещей, в которых можно пойти в церковь. Не то чтобы я отвернулась от своего католического воспитания, мне больше нравится думать, что это церковь отвернулась от меня. Я не отказалась от Бога, но мне не нравится организованная религия, и особенно сопутствующее ей лицемерие. Я почти не сомневалась, что добрые прихожане осудят Руби как грешницу. Нет, они, конечно, будут чинно сидеть на своих скамьях и изображать скорбь по покойной, но я-то сразу пойму, что их привело на похороны любопытство и самодовольство. Я только потому и решила поехать на похороны, что Руби больше не могла сама за себя заступиться, и кто-то должен был постоять за то чистое и непорочное, что в ней было.
Думая о предстоящей церемонии, я вполне могла допустить, что меня вышвырнут из церкви. С этой мыслью я вышла из дома и стала спускаться по лестнице. Рейдин уже ждала меня, она поспешно сорвала с “плимута” чехол и распахнула дверцы. “Одно из двух, — подумала я, — либо она проветривает нагретую солнцем машину, либо отгоняет пришельцев”.
— Пора ехать, — сказала Рейдин, забираясь на переднее сиденье и оставляя для меня место за рулем.
Старушка повернула зеркало заднего вида и, глядя в него, поправила головной убор, который больше всего напоминал огромную пасхальную корзину. Рейдин очень медленно вынула из шляпы четырехдюймовую шляпную булавку и аккуратнейшим образом вставила ее абсолютно на то же место.
— Если ты не поторопишься, они начнут без нас. Разве мама тебе не объяснила, что неприлично входить в храм Божий после того, как паства уже собралась? Заводи мотор, детка, а то пропустим самое интересное.
Рейдин и в самом деле мне помогла. Она хорошо знала Уевахитчку и показала мне кратчайшую дорогу к церкви.
Храм представлял собой небольшое здание прямоугольной формы из серых блоков из разряда “заезжай и поставь машину на лужайке перед входом”. На церкви висела маленькая белая вывеска, как мне показалось, сделанная вручную, притом не очень умело. Увидев в самом низу вывески имя брата Эверита, я совсем пала духом. Судя по всему, нам предстояло выслушать длинную проповедь о расплате за грехи.
Мне очень не хотелось заезжать на “новеньком” автомобиле Рейдин в изрытый колеями церковный двор, но другого выхода не было. Площадка, засыпанная гравием, и даже часть лужайки были уже заняты, так что нам остался только участок рыжей глины.
— Вот это собрание, вот это я понимаю! — удовлетворенно провозгласила Рейдин. — Сейчас мы им покажем, где раки зимуют. — Придерживая шляпу, она подняла голову и устремила взгляд к небу. — Трепещите, инопланетные злодеи! Трепещите!
Через пыльную глинистую площадку к церкви медленно брели две престарелые дамы. Услышав вопли Рейдин, они остановились и перекрестились.
— Аминь, сестра, — прошептала одна.
— Правильно! — поддержала другая.
Эта вторая, на шее которой красовались оранжевые бусы, показалась мне чем-то похожей на Рейдин.
Когда мы подошли к главному входу в крошечную церковь, от боковой стены здания отделилась фигура в черном балахоне и поспешила к двери. Я догадалась, что это и есть брат Эверит. Его короткие черные волосы, обильно смазанные бриолином, были зачесаны назад, лицо выражало хмурое недовольство. Держа в руке Библию, он быстро поднялся по ступеням.
Мы с Рейдин пошли за ним.
— Ноги в руки, и бегом, девочка, — сказала соседка. — Брат сейчас начнет службу.
Мы взбежали по лестнице, влетели в святилище и остановились как вкопанные: Рейдин стала озираться, высматривая свободное место. Отыскав то, что нужно, она поправила шляпу, покрепче зажала под мышкой пухлую сумочку и с неотвратимостью паровоза решительно двинулась вперед по проходу. Я испугалась, что она собирается сесть в первый ряд, но, к счастью, соседка снизошла до третьего ряда от конца.
— Сойдет, — прошептала она, пробираясь к свободному месту и по пути чуть не растоптав тех двух старушек, которых мы видели на стоянке. — Отсюда мы все увидим и услышим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Знаешь что… — Я спустила ноги с кровати и стала шарить по полу в поисках своих любимых шлепанцев с перышками. — На этих южных похоронах никогда не знаешь, чего ждать.
Флафи снова потянулась, на этот раз на краю кровати, явно собираясь спрыгнуть на пол и бежать к собачьей дверке. По утрам собеседница из нее никудышная.
— Ладно, надеюсь, они по крайней мере не устроят в церкви перекличку и не станут выпускать змей в толпу прихожан.
Не дослушав меня, собачка припустилась к двери.
— Не знаю, как тебе, — крикнула я ей вслед, — а мне совершенно нечего надеть. — Ответом мне был стук собачьей дверцы. — Ладно, беги, — продолжала я, — зато я первая пойду в душ.
Такая уж у меня жизнь, приходится говорить с самой собой. Я поплелась к кофеварке. Чтобы попасть в Уеву к двум часам, нужно было поторапливаться, время приближалось к полудню.
Была у меня и еще одна проблема: я осталась без средства передвижения, в этом смысле с четырех утра ничего не изменилось. Моя “камаро” стояла в круглосуточном автосервисе, дожидаясь, когда ей сменят колесо.
Я подошла к окну и посмотрела через улицу на трейлер Рейдин. У меня оставался только один выход, и я по опыту знала, что обойдется он недешево. Рядом с трейлером Рейдин в гараже стоял ее черный с белым “плимут-фьюри” шестьдесят второго года выпуска, аккуратно накрытый для дополнительной защиты от инопланетян небесно-голубым непромокаемым брезентом. Когда-то этот “плимут” был полицейской патрульной машиной, муж Рейдин купил его на аукционе и холил и лелеял как ребенка, которого у них никогда не было.
— Конечно, что за вопрос, ты можешь взять “плимут”, чтобы поехать на похороны Руби, — ответила соседка, когда я позвонила. — Я и сама хотела поехать, только боялась вести машину, но теперь ты можешь отвезти нас обеих.
Я понимала, что спорить бесполезно. Рейдин давным-давно объяснила мне, что куда ее “плимут”, туда и она. Но я все-таки попыталась.
— Рейдин, не стоит утруждать себя поездкой на похороны Руби, жара тебе вредна, а сегодня обещали девяносто градусов в тени.
— Ерунда, — отрезала Рейдин. — Если уж Рой Делл с ума сходил по этой девушке, должна же я посмотреть, из-за чего было столько шуму. Кроме того, дорогая, Руби была твоей подругой, я хочу тебя поддержать морально. Представляю, как тебе сейчас тяжело.
Я вздохнула и сдалась.
— Ладно, едем вместе. Я буду готова примерно через полчаса. Спасибо, Рейдин.
Соседка повесила трубку, по-видимому, слишком озабоченная предстоящим мероприятием, чтобы тратить время на такую ерунду, как вежливое “до свидания”.
В моем гардеробе не так уж много вещей, в которых можно пойти в церковь. Не то чтобы я отвернулась от своего католического воспитания, мне больше нравится думать, что это церковь отвернулась от меня. Я не отказалась от Бога, но мне не нравится организованная религия, и особенно сопутствующее ей лицемерие. Я почти не сомневалась, что добрые прихожане осудят Руби как грешницу. Нет, они, конечно, будут чинно сидеть на своих скамьях и изображать скорбь по покойной, но я-то сразу пойму, что их привело на похороны любопытство и самодовольство. Я только потому и решила поехать на похороны, что Руби больше не могла сама за себя заступиться, и кто-то должен был постоять за то чистое и непорочное, что в ней было.
Думая о предстоящей церемонии, я вполне могла допустить, что меня вышвырнут из церкви. С этой мыслью я вышла из дома и стала спускаться по лестнице. Рейдин уже ждала меня, она поспешно сорвала с “плимута” чехол и распахнула дверцы. “Одно из двух, — подумала я, — либо она проветривает нагретую солнцем машину, либо отгоняет пришельцев”.
— Пора ехать, — сказала Рейдин, забираясь на переднее сиденье и оставляя для меня место за рулем.
Старушка повернула зеркало заднего вида и, глядя в него, поправила головной убор, который больше всего напоминал огромную пасхальную корзину. Рейдин очень медленно вынула из шляпы четырехдюймовую шляпную булавку и аккуратнейшим образом вставила ее абсолютно на то же место.
— Если ты не поторопишься, они начнут без нас. Разве мама тебе не объяснила, что неприлично входить в храм Божий после того, как паства уже собралась? Заводи мотор, детка, а то пропустим самое интересное.
Рейдин и в самом деле мне помогла. Она хорошо знала Уевахитчку и показала мне кратчайшую дорогу к церкви.
Храм представлял собой небольшое здание прямоугольной формы из серых блоков из разряда “заезжай и поставь машину на лужайке перед входом”. На церкви висела маленькая белая вывеска, как мне показалось, сделанная вручную, притом не очень умело. Увидев в самом низу вывески имя брата Эверита, я совсем пала духом. Судя по всему, нам предстояло выслушать длинную проповедь о расплате за грехи.
Мне очень не хотелось заезжать на “новеньком” автомобиле Рейдин в изрытый колеями церковный двор, но другого выхода не было. Площадка, засыпанная гравием, и даже часть лужайки были уже заняты, так что нам остался только участок рыжей глины.
— Вот это собрание, вот это я понимаю! — удовлетворенно провозгласила Рейдин. — Сейчас мы им покажем, где раки зимуют. — Придерживая шляпу, она подняла голову и устремила взгляд к небу. — Трепещите, инопланетные злодеи! Трепещите!
Через пыльную глинистую площадку к церкви медленно брели две престарелые дамы. Услышав вопли Рейдин, они остановились и перекрестились.
— Аминь, сестра, — прошептала одна.
— Правильно! — поддержала другая.
Эта вторая, на шее которой красовались оранжевые бусы, показалась мне чем-то похожей на Рейдин.
Когда мы подошли к главному входу в крошечную церковь, от боковой стены здания отделилась фигура в черном балахоне и поспешила к двери. Я догадалась, что это и есть брат Эверит. Его короткие черные волосы, обильно смазанные бриолином, были зачесаны назад, лицо выражало хмурое недовольство. Держа в руке Библию, он быстро поднялся по ступеням.
Мы с Рейдин пошли за ним.
— Ноги в руки, и бегом, девочка, — сказала соседка. — Брат сейчас начнет службу.
Мы взбежали по лестнице, влетели в святилище и остановились как вкопанные: Рейдин стала озираться, высматривая свободное место. Отыскав то, что нужно, она поправила шляпу, покрепче зажала под мышкой пухлую сумочку и с неотвратимостью паровоза решительно двинулась вперед по проходу. Я испугалась, что она собирается сесть в первый ряд, но, к счастью, соседка снизошла до третьего ряда от конца.
— Сойдет, — прошептала она, пробираясь к свободному месту и по пути чуть не растоптав тех двух старушек, которых мы видели на стоянке. — Отсюда мы все увидим и услышим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64