— предложил Тор. — Только прежде надо подвергнуть Пеппер личному досмотру и заставить ее закатать рукава свитера на время игры.
— Какая находчивость! — сухо заметила Пеппер.
— Опыт показывает, что с вами надо держать ухо востро, мисс, — парировал Коди.
— Знаешь, парень, мне не надо жульничать, чтобы у тебя выиграть.
— Коди, давай отберем у нее ее денежки! — предложил Тор, подвигая стол.
— Десятка бубен.
— Валет червей, — объявил Коди. — Отцепись, Брут.
— Дама червей, — сказала Пеппер. — Мой ход.
Тор взглянул с подозрением.
— Ты всегда начинаешь с этой карты.
— Удивительно, не правда ли?
— Ну-ка закатай рукава, черт возьми!
— Кто-нибудь наконец оторвет от меня этого вепря? — не выдержал невнимания Коди.
Пеппер выигрывала не все партии, а лишь большинство из них.
В условиях перемирия, которое обе стороны трепетно соблюдали, в отношениях Пеппер и Тора воцарилась странная гармония. В первые два дня этому способствовал Коди, сознательно или неосознанно послужив им буфером. Он помог установить дистанцию, которая им требовалась.
Поскольку в среду Пеппер была свободна от парикмахерских обязанностей, все трое проводили время в свое удовольствие. В доме они играли в карты, шахматы и даже в шарады. Во дворе сгребали листья, нападавшие накануне вечером — осеннюю борьбу с листопадом непременно надо было завершать. Все трое были энергичные, спортивные, все горели бойцовским духом — отчего, естественно, к вечеру приходили в полное изнеможение.
Миссис Смолл продолжала воплощать один за другим всевозможные рецепты из коллекции Пеппер, отчего гастрономический кругозор мужчин заметно расширялся. Брут предпринимал вылазки против Коди приблизительно раз в три часа, по-видимому, из принципа.
Коди уехал в четверг рано утром. Он сделал замечания по поводу отношений только в частной беседе с Пеппер, непосредственно при прощании.
— Не сдавайся, ему с тобой хорошо.
А Пеппер стало хорошо от слов Коди, знавшего Тора куда лучше или, во всяком случае, дольше, чем она. Его одобрение подстегнуло ее боевой настрой. Тем временем перемирие продолжалось.
Пеппер учила Тора жульничать в покер, яростно спорила с ним по поводу достоинств футбольных команд, участвовавших в матче, который они вместе смотрели по телевизору. Она четыре дня подряд неизменно выигрывала у него в шахматы, пока он не уяснил, что на ее психику можно оказать давление, если завести во время игры смешную беседу.
Его излюбленный прием состоял в том, что он высказывал все новые догадки касательно похождений Пеппер в предшествующие годы. Он по-прежнему выискивал в ее словах фрагменты для заполнения головоломки, но теперь делал это в шутливом тоне, часто балансируя на грани абсурда.
— Я знаю, ты шпионка, — начинал он.
— Твой ход, — сухо замечала Пеппер.
— Возможно, ты двойной агент.
— Это надо говорить с улыбкой.
— А почем теперь платят шпионам?
— Какая дешевая выдумка! Действуйте осмотрительнее, на рынке работают профессионалы, — предостерегала Пеппер.
— Вот как! А мне-то казалось, что здесь собрались простофили.
— В шпионскую школу надо записываться загодя, — подхватывала словесную перепалку Пеппер.
— А нельзя ли занести в список и мою фамилию? К кому обратиться, девушка?
— Вероятно, к вербовщику шпионов по месту жительства.
— Не замолвите за меня словечко?
— Ни за Что. Ходи!
— Пожалуйста.
— Черт!
— Шах и мат, мэм.
— Тебя как будто арестовали в Париже?
— Подслушал?
— У меня такая привычка. Так тебя там арестовали?
— За переход улицы в неположенном месте.
— Смешно.
— Что, шеф, ложный след завел в тупик?
— В следующий раз буду действовать осторожнее.
— Разумно.
— Если ты не была шпионкой, значит, занималась контрабандой.
— Неужели?
Выстрелив наугад, он, кажется, попал в цель или где-то рядом.
— Это смешно, — возмутилась Пеппер.
— Признайся, тебе легче будет.
— Ни за что.
— Правда, ты очень маленькая для контрабандистки.
— Зато помещусь в любой закуток вместе с товаром.
— Я это и имел в виду.
— Шах.
— Хм, все-таки в моей догадке что-то было.
— Знаешь, мне кое-что пришло в голову.
— Знаешь, ты мертвого заговоришь.
— Не перевешивай на меня свои грехи.
— Чудак-человек, что там созрело в твоей голове на этот раз?
— Я даже не знаю твоей фамилии.
— Ты и имени моего не знаешь.
— Разве? А что же в таком случае «Пеппер»?
— Прозвище.
— Выходит, я вообще не знаю, как тебя зовут?
— Не-а.
— То есть я живу бок о бок с женщиной, которая мне даже не представилась?
— Получается, так.
— Черт. Может быть, теперь-то ты назовешь себя?
— Извини. Этот вопрос слишком запоздал.
— Я спрошу у миссис Смолл.
— Она тебе не скажет.
— Разыщу твои права.
— Они — в трейлере, куда ты обещал не входить.
— Дьявол!
— Шах и мат.
— Что?
— Теперь я поняла, зачем ты заводишь эти разговоры, хочешь меня отвлечь, да? Посмотрим, кто кого отвлечет.
— Великолепно! Это было просто великолепно.
— Не расстраивайся. Можно еще побороться в армрестлинг. Я уверена, что тебе удастся победить.
— Очень любезно с твоей стороны.
7
Пробежала первая неделя, за ней — вторая. Время от времени Пеппер звонили друзья, Тор прислушивался к разговорам, иногда они казались странными, но не содержали ничего конкретного. Клиенты являлись, преображались и, похорошев, удалялись. Блюда готовились все новые, одно экзотичнее другого. Перемирие продолжалось.
Кушанья делались по рецептам Пеппер, но не руками Пеппер. Тор, пробовавший их две недели, в конце концов добился от Пеппер обещания показать собственное искусство в следующий выходной миссис Смолл. Пеппер трудилась не жалея сил. В результате получились кулинарные шедевры, при виде которых лучшим поварам Европы оставалось проливать в свои кастрюльки слезы зависти. Поднимаясь из-за стола со стонами восторга и пресыщения, Тор охотно признал, что Пеппер на самом деле умеет готовить.
Тор сделал ей комплимент, в котором прозвучал оборот «чудеса дамского мастерства», что подвигло Пеппер посвятить последующие три ночи вязанию шарфа ему в подарок. Преподнеся ему шарф, Пеппер осведомилась, не надо ли ему пришить пуговицу или… заштопать носки.
На это Тор спросил, умеет ли она мыть окна, и Пеппер вместо ответа швырнула ему в грудь клубок шерсти.
Перемирие продолжалось.
Но в нем все явственнее обозначались слабые места соперников.
Пеппер замечала, что она не в состоянии держаться непринужденно в обществе Тора. Она то и дело ловила себя на том, что не может отвести от него глаз. Несколько раз у нее чуть не сорвались с языка слова переполнявшего ее восторга — у нее не было сил хранить чувства в тайне. По ночам она металась в постели без сна — собственное тело наказывало ее за строгую приверженность правилам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47