И высказывался странно: «Весь флот, как и его половина, Украине не нужен».
В то же время министр обороны республики и другие члены правительства считали, что Украина должна получить 50 процентов флота. Однажды, пытаясь выяснить окончательную позицию украинского руководства, маршал Шапошников обратил внимание министров на серьезное расхождение их взглядов с президентом республики. Один из них, когда остался с глазу на глаз с маршалом, сказал ему ошеломляющую фразу: «Кравчук может сказать вам одно, а нам — другое».
Непоследовательность, шарахание из стороны в сторону наблюдались и в позиции российского президента. Часто делалось это с подачи военных. Весной 1992 года Шапошников убедил Ельцина подписать указ о том, что весь Черноморский флот является составной частью Вооруженных сил России. Ельцин указ подписал. В ответ Киев поднял такой громкий шум, что российский президент пошел на попятную и отменил свой указ.
Тогда Шапошников предложил новую формулу выхода из положения — не делить флот, а оставить его в подчинении Главного командования ОВС СНГ. Но и этот вариант украинцы отвергли. Тогда маршал пошел в атаку с третьей стороны: подал идею разделить ЧФ между всеми республиками СНГ, поскольку все они в той или иной мере были причастны к его созданию.
Однако при внешней справедливости такого варианта, по сути он был смешным: для чего нужны подводные лодки и крейсера Туркмении, Узбекистану или Таджикистану? Когда и эта идея была отвергнута, предложили ее усовершенствованный вариант: во имя сохранения единства Черноморского флота Россия соглашалась отдать каждой республике причитающуюся за него долю в виде танков, самолетов, пушек, запчастей. И снова кто-то соглашался, кто-то нет. Казалось, нет в мире мудреца, который мог бы положить конец этой бесконечной скандальной дележке…
* * *
После первых лобовых атак друг на друга в попытках к своей выгоде решить проблему флота Украина и Россия стали менять тактику. В недрах правительств и военных ведомств обеих республик начали разрабатываться секретные планы «обходов и внезапных ударов». Но обо всех этих намерениях и тайных замыслах «противника» у нас в Минобороны и Генеральном штабе частенько становилось известно в тот же день, а порой через час.
Точно так же и украинцы были хорошо осведомлены почти обо всех конфиденциальных замыслах России. Объяснялось это просто: на высоких должностях в российском военном ведомстве много украинцев, а в украинском — русских. И были среди них такие, для которых интересы СВОЕЙ Родины стояли выше клятвенных обещаний беречь военную и государственную тайну страны, на службе которой человек оказался.
Забегая вперед, скажу, что в Москве и Киеве некоторое время делали вид, что не обращают внимания на этот «фактор конвергенции». Однако с годами подход стал меняться. Мне пришлось убедиться в этом на собственном опыте. Когда я стал пресс-секретарем министра обороны РФ, в комиссии по высшим воинским званиям и должностям при Президенте России должен был решаться вопрос о присвоении мне генеральского звания. Однако его даже не довели до стадии обсуждения, сообщив мне, что «необходимо по новым требованиям послужить год в новой должности» (хотя при этом некоторые полковники получали генеральские звания, не прослужив в должности и трех месяцев).
Лишь позже «свои люди» в Кремле сообщили мне по большому секрету, что некоторые члены комиссии засомневались: «Может ли украинец быть пресс-секретарем министра обороны России?» Хотя для Игоря Николаевича Родионова такой проблемы не существовало.
Но вернемся к Черноморскому флоту.
…В конце весны 1992 года наши источники в министерстве обороны Украины передали в Главный штаб ВМФ России информацию о том, что в ходе очередного российско-украинского раунда переговоров по ЧФ в Севастополе киевляне собираются осуществить план молниеносного присвоения флота «на законных основаниях». Весьма возможно, что если бы наши осведомители в украинском военном ведомстве не сработали заблаговременно, то дележ флота мог бы принять еще более трагичный характер.
Вспоминает бывший Главком ВМФ РФ адмирал флота Владимир Чернавин:
— Стало известно, что в Севастополь приезжает большая комиссия, которую возглавляет Дурдинец, первый заместитель председателя Верховного Совета Украины. С ним министры обороны, внутренних дел и так далее. Узнаю, что они везут указ президента Украины о приватизации Черноморского флота. Я вышел на Шапошникова, доложил ему обо всем. Шапошников спрашивает: «Ну, что делать?»
Я ему предложил, что нужно немедленно издать указ нашего президента о том, что Черноморский флот переходит под юрисдикцию России. Всю ночь переговаривались с Шапошниковым, и в конце концов он связался с Ельциным.
Ельцин отнесся к такой идее положительно. Но те уже приезжают, а у нас еще ничего нет. Фактически проект указа был подготовлен непосредственно в Севастополе, и я передал наши предложения министру обороны.
Начались переговоры, на которых украинская сторона сразу заняла наступательную позицию. Возглавляя нашу делегацию, я чувствовал, что они вот-вот доберутся до указа своего президента. Опять наступила бессонная ночь, опять переговоры с Шапошниковым. Наконец Шапошников говорит: «Президент сказал, что утром подпишет указ».
Утро. Уже 10 часов, а указа еще нет. Начинаю уклоняться от переговоров, потому, что знаю: когда они зачитают свой указ, а мы будем с пустыми руками — дело будет сделано. В конце концов с опозданием на час с лишним прибываю к месту переговоров, чем вызываю страшный всплеск раздражения. Но я приехал уже с указом президента в кармане, он по телефону был мне зачитан. Тут встает Дурдинец и говорит, что так как мы не можем найти путей соприкосновения интересов, он сейчас официально зачитает указ президента Украины Леонида Кравчука. И читает с пафосом указ. Но мы были уже к этому готовы. И когда он произносит: «И мы приехали сюда, чтобы этот указ исполнить, здесь все люди, которые правомочны это сделать» — я встаю и зачитываю указ президента Ельцина. Это было похоже на взрыв бомбы!
Украинская делегация в замешательстве: что же делать? Указ на указ. И долго все сидели и мрачно молчали. Потом начали между собой переговариваться. И вот Дурдинец заявляет мне: «Владимир Николаевич, мы не можем не выполнить указ нашего президента». Говорю ему в ответ: «А мы не можем не выполнить указ нашего президента. Учитывая же, что Черноморский флот сегодня в моем подчинении, мы также не дадим выполнить указ вашего президента».
Переговоры с этого момента стали бесполезными, все должно было решаться уже на другом уровне.
* * *
О, знал бы тогда адмирал флота Чернавин, какими экспрессивными эпитетами награждал его украинский президент Кравчук в телефонном разговоре с Ельциным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
В то же время министр обороны республики и другие члены правительства считали, что Украина должна получить 50 процентов флота. Однажды, пытаясь выяснить окончательную позицию украинского руководства, маршал Шапошников обратил внимание министров на серьезное расхождение их взглядов с президентом республики. Один из них, когда остался с глазу на глаз с маршалом, сказал ему ошеломляющую фразу: «Кравчук может сказать вам одно, а нам — другое».
Непоследовательность, шарахание из стороны в сторону наблюдались и в позиции российского президента. Часто делалось это с подачи военных. Весной 1992 года Шапошников убедил Ельцина подписать указ о том, что весь Черноморский флот является составной частью Вооруженных сил России. Ельцин указ подписал. В ответ Киев поднял такой громкий шум, что российский президент пошел на попятную и отменил свой указ.
Тогда Шапошников предложил новую формулу выхода из положения — не делить флот, а оставить его в подчинении Главного командования ОВС СНГ. Но и этот вариант украинцы отвергли. Тогда маршал пошел в атаку с третьей стороны: подал идею разделить ЧФ между всеми республиками СНГ, поскольку все они в той или иной мере были причастны к его созданию.
Однако при внешней справедливости такого варианта, по сути он был смешным: для чего нужны подводные лодки и крейсера Туркмении, Узбекистану или Таджикистану? Когда и эта идея была отвергнута, предложили ее усовершенствованный вариант: во имя сохранения единства Черноморского флота Россия соглашалась отдать каждой республике причитающуюся за него долю в виде танков, самолетов, пушек, запчастей. И снова кто-то соглашался, кто-то нет. Казалось, нет в мире мудреца, который мог бы положить конец этой бесконечной скандальной дележке…
* * *
После первых лобовых атак друг на друга в попытках к своей выгоде решить проблему флота Украина и Россия стали менять тактику. В недрах правительств и военных ведомств обеих республик начали разрабатываться секретные планы «обходов и внезапных ударов». Но обо всех этих намерениях и тайных замыслах «противника» у нас в Минобороны и Генеральном штабе частенько становилось известно в тот же день, а порой через час.
Точно так же и украинцы были хорошо осведомлены почти обо всех конфиденциальных замыслах России. Объяснялось это просто: на высоких должностях в российском военном ведомстве много украинцев, а в украинском — русских. И были среди них такие, для которых интересы СВОЕЙ Родины стояли выше клятвенных обещаний беречь военную и государственную тайну страны, на службе которой человек оказался.
Забегая вперед, скажу, что в Москве и Киеве некоторое время делали вид, что не обращают внимания на этот «фактор конвергенции». Однако с годами подход стал меняться. Мне пришлось убедиться в этом на собственном опыте. Когда я стал пресс-секретарем министра обороны РФ, в комиссии по высшим воинским званиям и должностям при Президенте России должен был решаться вопрос о присвоении мне генеральского звания. Однако его даже не довели до стадии обсуждения, сообщив мне, что «необходимо по новым требованиям послужить год в новой должности» (хотя при этом некоторые полковники получали генеральские звания, не прослужив в должности и трех месяцев).
Лишь позже «свои люди» в Кремле сообщили мне по большому секрету, что некоторые члены комиссии засомневались: «Может ли украинец быть пресс-секретарем министра обороны России?» Хотя для Игоря Николаевича Родионова такой проблемы не существовало.
Но вернемся к Черноморскому флоту.
…В конце весны 1992 года наши источники в министерстве обороны Украины передали в Главный штаб ВМФ России информацию о том, что в ходе очередного российско-украинского раунда переговоров по ЧФ в Севастополе киевляне собираются осуществить план молниеносного присвоения флота «на законных основаниях». Весьма возможно, что если бы наши осведомители в украинском военном ведомстве не сработали заблаговременно, то дележ флота мог бы принять еще более трагичный характер.
Вспоминает бывший Главком ВМФ РФ адмирал флота Владимир Чернавин:
— Стало известно, что в Севастополь приезжает большая комиссия, которую возглавляет Дурдинец, первый заместитель председателя Верховного Совета Украины. С ним министры обороны, внутренних дел и так далее. Узнаю, что они везут указ президента Украины о приватизации Черноморского флота. Я вышел на Шапошникова, доложил ему обо всем. Шапошников спрашивает: «Ну, что делать?»
Я ему предложил, что нужно немедленно издать указ нашего президента о том, что Черноморский флот переходит под юрисдикцию России. Всю ночь переговаривались с Шапошниковым, и в конце концов он связался с Ельциным.
Ельцин отнесся к такой идее положительно. Но те уже приезжают, а у нас еще ничего нет. Фактически проект указа был подготовлен непосредственно в Севастополе, и я передал наши предложения министру обороны.
Начались переговоры, на которых украинская сторона сразу заняла наступательную позицию. Возглавляя нашу делегацию, я чувствовал, что они вот-вот доберутся до указа своего президента. Опять наступила бессонная ночь, опять переговоры с Шапошниковым. Наконец Шапошников говорит: «Президент сказал, что утром подпишет указ».
Утро. Уже 10 часов, а указа еще нет. Начинаю уклоняться от переговоров, потому, что знаю: когда они зачитают свой указ, а мы будем с пустыми руками — дело будет сделано. В конце концов с опозданием на час с лишним прибываю к месту переговоров, чем вызываю страшный всплеск раздражения. Но я приехал уже с указом президента в кармане, он по телефону был мне зачитан. Тут встает Дурдинец и говорит, что так как мы не можем найти путей соприкосновения интересов, он сейчас официально зачитает указ президента Украины Леонида Кравчука. И читает с пафосом указ. Но мы были уже к этому готовы. И когда он произносит: «И мы приехали сюда, чтобы этот указ исполнить, здесь все люди, которые правомочны это сделать» — я встаю и зачитываю указ президента Ельцина. Это было похоже на взрыв бомбы!
Украинская делегация в замешательстве: что же делать? Указ на указ. И долго все сидели и мрачно молчали. Потом начали между собой переговариваться. И вот Дурдинец заявляет мне: «Владимир Николаевич, мы не можем не выполнить указ нашего президента». Говорю ему в ответ: «А мы не можем не выполнить указ нашего президента. Учитывая же, что Черноморский флот сегодня в моем подчинении, мы также не дадим выполнить указ вашего президента».
Переговоры с этого момента стали бесполезными, все должно было решаться уже на другом уровне.
* * *
О, знал бы тогда адмирал флота Чернавин, какими экспрессивными эпитетами награждал его украинский президент Кравчук в телефонном разговоре с Ельциным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143