У себя дома я храню почти полные комплекты «Дуги», белградского журнала, в котором Калаич — член редколлегии и постоянный автор, — за последние четыре года. И не могу найти ни одного номера, в котором бы отсутствовала статья, интервью или эссе, подписанные его именем. «Дуга» — не еженедельник, а ежедекадник, то есть выходит три раза в месяц. На годовой круг получается 36 номеров. В каждый выпуск Калаич дает от двенадцати до двадцати четырех страниц, а то и больше (не говоря о том, что он еще и формирует геополитический раздел журнала статьями других авторов, чаще всего зарубежных: немцев, французов, итальянцев, русских). Геополитика — в центре и его собственного внимания. Очень редко он ограничивается только внутрисербскими событиями. Да и как ограничишься, если Сербия в последние годы снова стала игралищем всемирных сил. Поэтому у него внушительнейшее рабочее досье по США, по Германии, по Ближнему Востоку, по Японии, по Италии и Франции, а с начала 80-х годов — и по России.
Естественно, такие досье невозможно собрать, не зная языков. Калаич великолепно владеет итальянским, отлично — французским и немецким, безупречно (хотя и недолюбливает его) английским. С недавних времен усиленно занимается русским и уже читает в оригинале даже Константина Леонтьева. Легко схватывая на лету разговорную русскую речь, он, однако, не решается заговорить по-русски, стесняясь своего произношения, действительно пока не идеального. Вот что значит требовательность к себе!
Но еще немного о его работоспособности. «Дуга» (в том числе, благодаря участию Калаича) — самый популярный в бывшей и сегодняшней Югославии многотиражный журнал быстрого реагирования. Кроме того, Драгош часто печатается в особо почитаемых студенческой молодежью «Погледах» и в самых массовых газетах, прежде всего в «Политике». Стоит полистать великолепно издаваемый журнал сербского патриотического движения белоорловцев «Новые идеи», чтобы убедиться, что Калаич и здесь — в родной стихии.
Словом, его чисто журналистская работоспособность (не считая трудов почитаемого в художественных кругах живописца, писателя—фантаста и историка философской мысли) совершенно ни с чем не сравнима на нашей оскудевшей, задичавшей и оскверненной журналистской ниве. В этом смысле Калаича можно сопоставить разве лишь с великими писателями от русской дореволюционной газетной школы наподобие Михаила Меньшикова.
Но удивительно обильны бывают на письме и графоманы. Трудолюбие обретает цену лишь при определении качества произведенного.
Вот тут, говоря о Калаиче, нам, для большей наглядности, надо обратиться к собственно русской тематике его геополитических разведок.
В журналистских, литературных, но прежде всего в политических кругах России он в одночасье стал известен после первой же своей статьи, напечатанной в Москве. Такое в газетной практике случается крайне редко, а потому стоит восстановить некоторые подробности события. Дело было не так давно — в феврале 1991-го. Эссе в русском переводе называлось «Обновление или гибель России» и увидело свет в писательском еженедельнике «Литературная Россия». Переводчица, прекрасный, кстати сказать знаток югославских реалий XX века, сдавая свою работу, призналась, что перевод ей дался с большим трудом, потому что речь в статье идет вовсе не о Югославии, а исключительно об Америке и о нас, к тому же автор касается уж таких щепетильных подробностей геополитики начала столетия, что она, как бы это сказать... Ну, она ведь тоже дорожит своей работой, а там все и всё на виду. Ну, ну... слегка покраснев, милая женщина попросила: ей не нужно никакого денежного вознаграждения, но хорошо бы не печатать ее фамилию под переводом. (Последняя просьба была, конечно, исполнена ).
Публикация статьи мгновенно вызвала тихий шок в доме на Старой площади, где тогда еще размещался — за полгода до выселения — Центральный Комитет КПСС. Рассказывают, что партийные чиновники носились из кабинета в кабинет со статьей Калаича, как если бы в руках у них была портативная атомная бомба с часовым механизмом. Шуточное ли дело! Этот настырный серб говорил о том, о чем наивное большинство населения СССР ничего не знало, а «посвященное» меньшинство аккуратно помалкивало. Говорил об источниках финансового и идеологического обеспечения первой русской (по сути же антирусской) революции. Цитировал документы из малодоступных архивов США. Называл фамилии крупнейших денежных королей Америки начала века, кровно заинтересованных в свержении ненавистной им самодержавной власти в России. Ну, что там Парвус или Троцкий! Только мелкая разменная монетка в руках таких, как Яков Шиф и К". Американские финансовые магнаты, подтверждал Калаич с цифрами и фактами в руках, не пожалели золота и на сценарии двух революций 17-го года.
Не прошло и месяца после публикации, как главному редактору «Литературной России» Эрнсту Ивановичу Сафонову вручили конверт, пришедший откуда-то с Кубани. В конверт была вложена страница из местной газеты со статьей Калаича (перепечатанной, правда, без ссылки на отечественный первоисточник). На полях этой страницы — всего несколько слов от руки: «Что вы там в Москве все спите и спите! Вот каких вам авторов надо печатать, а не заполнять газету всяким мусором и навозом».
Так появились у Калаича в России первые надежные и благодарные заочные собеседники. Появились, повторяю, поcле первой же публикации. Слава Богу, русский читатель не разучился мгновенно оценивать качество печатного труда — на Кубани, на Волге, на Ангаре... Вскоре Драгош Калаич получил приглашение от Валентина Распутина: выступить на страницах «Литературного Иркутска» со всем, что бы он хотел сказать о современных судьбах славянства. О России.
Но мы «русскую тему» Калаича оставим на конец разговора, а сейчас приглядимся внимательней к его американским штудиям.
В 1993 году Калаич издал у себя на родине книгу под впечатляющим названием «Американское зло». Не правда ли, прямолинейностью своей такое название может насторожить? Неужели, скажет кто-нибудь, автор всерьез полагает, что все зло современного мира исходит из США? Нет ли в таком приговоре чрезмерной экзальтации, зашоренности или, мягче сказать, субъективности? Не возвращают ли нас к стилистике времен, когда всерьез писалось об «акулах империализма», линчевании негров и т.п.?
Как бы предвидя подобные вопросы, Калаич уже в предисловии к своей книге уточняет: исследуемый им феномен имеет совершенно очевидную европейскую родословную, которую, «условно говоря», можно определить как синтез «иудео-протестантской концепции экономики, анархического индивидуализма и принципов гражданского общества, в котором власть третьего сословия переросла в плутократию».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13