Заодно и практика.
Потому, кстати, он предпочитает чтиво, а не зриво. ("Что ты маешься со
словарем! - теребил Гридасов. - Про этого Бэда уже фильм успели снять! По
"видикам" вторую неделю кассета в городе бродит. Хочешь отведу? Есть к
кому!"). Нет, любопытно, конечно, как такое можно снять. Но сначала чтиво,
потом зриво. И то если время будет. Это ведь надо идти к кому-то,
высиживать, хлебать леденящий душу чай десятой разбавки в ожидании того,
кто еще должен подойти, и сразу начнем... Лучше уж дома, одному, в тапках,
с куском колбасы.
Уже близко. Сейчас, сейчас. Пара кварталов. Уже ХРУЭМ ПРСТ. Добрался!
- Художественное Руководство Умственно-Эмоциональных Меньшинств! -
предположил Мареев вслух.
- Педагогический Реабилитационный Суггестивный Трест... Тамбур...
Тупик...
- Он и так и сяк пытался расшифровать ХРУЭМ ПРСТ. Каждый раз. И чем
далее, тем идиотичней получалось. Он произнес очередную вариацию в полный
голос, продолжая борьбу с полнолунием, биоритмами, минусами.
Дом действительно был рядом, опаска растворилась, и Мареев оглянулся:
еще примут за сумасшедшего или за хулигана.
Далеко позади, у "Мебели" в переулок шарахнулась сухопарая тень,
сверкнув лунным бликом на кожаном плаще. Дом был уже близко, а "Мебель" -
далеко. И Мареев храбро протрубил в сложенную трубочкой ладонь:
- Йо-хо-хо! И бутылку брома! - угрожающе помотал сумкой с увесистым
Ящиком.
Зря он. Зря.
- Йо-хо-хо! - отозвалось многоголосо уже впереди. Не эхо. И шаркающий
быстрый свербящий накатный звук. Навстречу.
Трое. На скейтах! Скользяще! С булавками в ушах. Пегие волосы дыбом.
По куцей перчатке на брата. Лавировали-лавировали и вылавировали...
"При полной Луне просыпаются злые духи". Мистика! Просто минусы в
биоритмах! Спокойно. Они просто тренируются. У них такое увлечение. Мы
увлекались битлами, а они - скейтами. Брейком. Не знаем их, потому боимся.
У нас хорошая молодежь! Просто мы ее не знаем. Лучше бы уж арбалетчик в
Старом городе! От него хоть знаешь, чего ждать! И не курит Мареев, если
сейчас спросят. Нету закурить! Что с него взять?! Ящик! Ведь раскурочат
Ящик! Неделю собирал. Для ДЕМОСа же! Для вас же, волков! У нас самая
лучшая молодежь! Ящик! Через проходную с риском для премии...
"Что в сумке? Бомба!" Жаль, что не бомба!..
Они выписывали кренделя, восьмерки, чуть не мертвые петли. Вокруг и
около Мареева. Вроде и не глядя, игнорируя. Но уже чиркали его плечом по
касательной.
Где прохожий?! Где хоть один прохожий?! Сам спугнул, дурак! Двоих бы
не тронули! Ящик! И рубль последний! На работе утром надо занять. Если
будет утро! Не убежать. Стыдно. И догонят! На скейтах-то!.. Спокойно! У
них просто такое увлечение. Они тренируются. Они может быть даже в кружок
ходят, в ДЕМОСе! Йо-хо-хо! Бутылка брома! Черт дернул Мареева!
"Мертвые не потеют"! Был бы Мареев как Бэд, он бы их всех троих...
Толчок в плечо был на скорости. Мареев еле удержался, балансируя
сумкой с Ящиком.
Что делать?! Что?! Выход?! Достойный выход?!
"На тридцать третьем году жизни нелепо ушел от нас..." Нужен
достойный выход! Нужен хоть какой-нибудь выход! Если он есть! Думать,
думать! Интеллектуальный минус в биоритмах!..
- Ай'м сорри! - проорал Мареев, вложив в крик все имеющееся
произношение. Иностранца не тронут. Не должны! Обычай! Традиция! У нас
достойная смена. Не тронут. Мир-дружба! Турист! Взаимопонимание!
Скейты круто развернулись. Плавно подплыли вплотную. Закружили,
сжимая шуршащим хороводом.
- Ай'м сорри! - повторил Мареев. Крепежная заклепка лопнула от еще
одного толчка, сумка повисла на одной ручке, распахнув зев. Оттуда
выставил клавишные зубы Ящик.
Не надо! Не должны! Мир-дружба!
Скейты осеклись, выстрелив искры из асфальта. Застыли. Все трое
смотрели на сумку, на Ящик. Обменялись:
- Дека!
- Фирма!
- Аск!
Сверкнули глазки. Мареев понял. Вдруг и ясно понял, что "ай'м сорри"
не остановит этих гребешковых. Наоборот, подстегнет. Иностранец? Турист? И
пусть чувствует себя как дома! А каково у иностранцев дома, эти
гребешковые знают - насмотрелись "видиков". И сейчас начнется! И плакал
Ящик. И последний рубль. Вот сейчас! Вот уже вот!
- Убью-у!!! - гукнул Мареев отчаянно, роняя сумку. (Бряц!) Принял
позу Бэда с обложки "Мертвые не потеют".
Кого он убьет?! Это не гопники старой формации - не только
количеством, но и качеством берут. Не только с азами, но и с ятями карате
знакомы. А Мареев? Только позу с обложки, дальше - ни бум-бум... Сейчас
ему будет бум-бум! Вот они все трое уже поднимают глаза от сумки с Ящиком
на Мареева.
- Чего-чего?!
- Убью-у!!! - всполошенно и безнадежно выдохнул Мареев. И было это
паникующим "Сдаюсь". Неуклюже передернул суставами и... зажмурился. Лучше
не видеть, как из тебя делают табака.
Была предвкушающая тишина. И круги в глазах, которые (он ждал: ну!)
взорвутся. Ну?!
Мареев открыл глаза. Все три "гребешка" отхлынули метра на три. Как
от кошмара. Им было страшно. Им было страшно! Мареев шевельнулся - свело
руку от непривычного положения. Он шевельнулся, и всех троих прорвало:
- А-а! - дернулись на скейтах прочь от него, потеряли равновесие,
рухнули вповалку. - Дяденька! Не надо! А-а!!! Не надо, дяденька!!!

Зеркало отражало то, что отражало. Мареев как Мареев. С торчащей изо
рта зубной щеткой. Голый после прогревания в ванне. (Только так перед
сном. А то пятки, сколь ни зарывай в спальник, сколь ни натягивай носки, -
мерзнут. И на душе всю ночь неуютно из-за холодных пяток). Хоть и
выбралась она, душа из пяток, заняла свое место в организме - никто не
знает где, но место это есть, вот туда и заползла... А то ведь как ушла в
пятки, упала, обвалилась полчаса назад. Но Мареев-то! Эк он их! Троих!
Пальцем не тронул, а они - фр-р-р! Вот что значит внушительная внешность!
Он отодвинулся подальше, чтобы втиснуть в зеркало свое поясное отражение.
Повел плечами напрягая мышцы. Обнаружил какой ни есть, но рельеф. Мареев
скорчил физиономию, развернулся и без доводки лягнул себя в зеркале. Как
Бэд из "Мертвые не потеют". Как Бэд - не получилось. Влажный кафель под
ногой коротко визгнул, и Мареев чудом не приложился головой о край ванны.
Устоял, нервно хихикнул. Так недолго и щетку проглотить. И без бойцовых
ляганий хорош! Марш спать! Ничего лишнего!
Ничего лишнего в комнате не было. Неровная книжная кладка вдоль стены
- по колено. Линяющий клочьями чемодан - плашмя. Ледоруб и моток каната на
стене. Еще выходной костюм на плечистой вешалке, цепляющейся за гвоздь. И
газета между.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20