К сожалению, качество предопределялось идеологией. Сортировка идей и людей осуществлялась по принципу: наш — не наш. А методы сортировки?! Однако вернёмся к началу статьи.
Граф — наследственное дворянское достоинство, у нас почётное, замечает Владимир Иванович Даль. И опять я был смущён. Если бы автор толкового словаря употребил вместо слова «достоинство» титул , пожалуй, я бы удовлетворился ответом. Но достоинство (в дни моей юности) так часто употреблялось в сочетании со словом советский или новый человек , что я счёл его слишком современным для фигурирования в областническом и устаревшем словаре В.И.Даля.
Как бы там ни было, но в СЭС (1990) разъяснение слову достоинство отсутствует, такого слова как бы нет в русском языке. То есть в народном обиходе оно есть, но всем, кто обращается к словарю за разъяснением, его нет. И тут не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы видеть, что к словарю обращается в основном учащаяся молодёжь. Отсюда и последствия для СССР — ускользнувшее будущее. Ведь не случайно же было сказано: «В начале было Слово…».
Кажется, в средней школе прочёл статью о величии русского языка, о том, что им надо гордиться и беречь его от сорных слов, от загрязнения. В качестве примера для подражания автор приводил издание словаря английских слов, который уже к тому времени насчитывал свыше четырёхсот тысяч слов и служил предметом гордости едва ли не каждого англичанина. Удивительным было — гордиться языком?! «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин». Это понятно, интерес ко всему, к чему бы ни прикоснулся предмет обожания. А гордиться языком — как-то не воспринималось.
Между тем, язык любого народа — прежде всего его дух. Чем богаче язык — тем крепче дух. Кажется, в советское время Александр Трифонович Твардовский первым заметил, что действительность, не запечатлённая в слове, исчезает из поля зрения человека, как будто её никогда и не было. Конечно же, эта мысль имела место быть задолго до Твардовского. В Писании сказано:
«Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей». (Бытие. 2,19) А в Евангелии от Иоанна апостол и вовсе свидетельствует:
«И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благости и истины; и мы видели славу Его, славу единородного от Отца».
Всякий человек, занимающийся языком профессионально, не раз сталкивался с его самостоятельной, независимой от кого бы то ни было, или чего бы то ни было, внутренней правдой. Правдой, имеющей свою логику. Да-да, логику, я не оговорился. Иногда Слово, проецируемое на общество, именно благодаря своей, скажем так, самостоятельности, вдруг вскрывает в нём, обществе, глубоко спрятанные конфликты, виновниками которых являемся мы сами потому, что породили их своим неосторожным Словом. Мы как бы сталкиваемся с нелицеприятной, зачастую парадоксальной, отдельно существующей от нас высшей логикой. И за примером тут дальше очерка и ходить-то не надо.
В своё время мы все так часто повторяли слова Ленина, что руководить государством сможет любая кухарка, что, в конце концов, только на кухне и было нам дозволено говорить правду о советском режиме.
А отсутствие слова достоинство в Советском энциклопедическом словаре?! Разве это не прямая констатация того, что на официальном уровне слово достоинство не имело спроса. Официальная власть не нуждалась в значении, заключённом в нём. А достойный человек, согласно словарю Владимира Ивановича Даля — это человек уважаемый, ценимый, сообразный с требованиями правды, чести. Вот это последнее — правды и чести для нас (гражданского общества) всегда должно быть первым. Но, увы!..
Не менее удивительную трансформацию и окраску получают слова, позаимствованные из чужого языка. И так уж случается, что те, кто пользуется ими, более всего ими же и характеризуются. Помнится, политические обозреватели привнесли в наш язык английское слово брифинг .
В отличие от слова «достоинство» оно наличествует в СЭС. И разъясняется — встреча официальных лиц с представителями средств массовой информации, на которой вкратце излагается позиция правительства по определённому вопросу…
Не будем забывать, что, в те достопамятные времена, пресса была подневольной, то есть находилась в полнейшей зависимости от цензуры. О нынешней свободе слова нельзя было даже мечтать. (Разве что только на кухне .) Естественно, что передачи по телевидению и радио, в которых не было ничего, грубо говоря, кроме трёпа, сразу же набили оскомину. В народе слово брифинг стали образовывать не от английского brief — краткий, а от русского брехня — брехинг.
А вспомните начало Горбачёвской перестройки и самого Михаила Сергеевича с его знаменитым начать ? Слово как бы взбунтовалось, не подчинилось генеральному секретарю ЦК КПСС. И это в то время, когда благие намерения Михаила Сергеевича находили единодушную поддержку не только за рубежом, но и у нас в стране. Мы были согласны на всё, а Слово не подчинилось. Слово остерегало нас простодушных — благими намерениями вымощена дорога в ад.
А вспомните Ельцина во время Кизлярской трагедии, когда он объяснял нам, несмышлёнышам, как тридцать восемь снайперов буквально ведут на прицеле радуевских террористов. Борис Николаевич в мохнатой шапке даже маленько кивал головой и прищуривался, точно заправский снайпер. Однако неубедительно получалось, смехотворно. Приходил на память мультик про мартышку, слонёнка и удава, которого измерили, и который по метражу составил ровно тридцать восемь попугаев. И как-то сразу загодя представилось, что и на этот раз всё провалится и террористы, пролив безвинную кровь наших сограждан, вновь уйдут от ответа.
И ушли, а мы остались со своим не солоно хлебавшим президентом и его тридцатью восьмью попугаями.
Совковость и гарканье на чистейшем русском языке
Разумеется, не хочется бередить прошлое, тем более, что и в настоящем житьё-бытьё не легче. Но для того, чтобы ответить: кто такие мы, и есть ли мы — гражданское общество? приходится оглядываться назад: на Горбачёва, на Ельцина, а куда денешься — знаковые фигуры нашей постсоветской демократии. Оба весьма лихо начинали, под восторженные вопли и аплодисменты уличных площадей и огромных залов (наконец-то, кухни были покинуты), а закончили, увы, не досидев даже своих законных президентских сроков. Причём уже не под восторженные аплодисменты и вопли, а под гневное улюлюканье тех же площадей и улиц. Да ведь и было за что гневаться. Один «сфоросил» «гэкачепистский» путч и «профоросил» СССР. Другой в Беловежской пуще срубил под корень советский народ (быдло), чтобы положить в домовину, и едва вместе с ним (уподобившись и сам столь звучному званию) не похоронил Россию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Граф — наследственное дворянское достоинство, у нас почётное, замечает Владимир Иванович Даль. И опять я был смущён. Если бы автор толкового словаря употребил вместо слова «достоинство» титул , пожалуй, я бы удовлетворился ответом. Но достоинство (в дни моей юности) так часто употреблялось в сочетании со словом советский или новый человек , что я счёл его слишком современным для фигурирования в областническом и устаревшем словаре В.И.Даля.
Как бы там ни было, но в СЭС (1990) разъяснение слову достоинство отсутствует, такого слова как бы нет в русском языке. То есть в народном обиходе оно есть, но всем, кто обращается к словарю за разъяснением, его нет. И тут не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы видеть, что к словарю обращается в основном учащаяся молодёжь. Отсюда и последствия для СССР — ускользнувшее будущее. Ведь не случайно же было сказано: «В начале было Слово…».
Кажется, в средней школе прочёл статью о величии русского языка, о том, что им надо гордиться и беречь его от сорных слов, от загрязнения. В качестве примера для подражания автор приводил издание словаря английских слов, который уже к тому времени насчитывал свыше четырёхсот тысяч слов и служил предметом гордости едва ли не каждого англичанина. Удивительным было — гордиться языком?! «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин». Это понятно, интерес ко всему, к чему бы ни прикоснулся предмет обожания. А гордиться языком — как-то не воспринималось.
Между тем, язык любого народа — прежде всего его дух. Чем богаче язык — тем крепче дух. Кажется, в советское время Александр Трифонович Твардовский первым заметил, что действительность, не запечатлённая в слове, исчезает из поля зрения человека, как будто её никогда и не было. Конечно же, эта мысль имела место быть задолго до Твардовского. В Писании сказано:
«Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей». (Бытие. 2,19) А в Евангелии от Иоанна апостол и вовсе свидетельствует:
«И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благости и истины; и мы видели славу Его, славу единородного от Отца».
Всякий человек, занимающийся языком профессионально, не раз сталкивался с его самостоятельной, независимой от кого бы то ни было, или чего бы то ни было, внутренней правдой. Правдой, имеющей свою логику. Да-да, логику, я не оговорился. Иногда Слово, проецируемое на общество, именно благодаря своей, скажем так, самостоятельности, вдруг вскрывает в нём, обществе, глубоко спрятанные конфликты, виновниками которых являемся мы сами потому, что породили их своим неосторожным Словом. Мы как бы сталкиваемся с нелицеприятной, зачастую парадоксальной, отдельно существующей от нас высшей логикой. И за примером тут дальше очерка и ходить-то не надо.
В своё время мы все так часто повторяли слова Ленина, что руководить государством сможет любая кухарка, что, в конце концов, только на кухне и было нам дозволено говорить правду о советском режиме.
А отсутствие слова достоинство в Советском энциклопедическом словаре?! Разве это не прямая констатация того, что на официальном уровне слово достоинство не имело спроса. Официальная власть не нуждалась в значении, заключённом в нём. А достойный человек, согласно словарю Владимира Ивановича Даля — это человек уважаемый, ценимый, сообразный с требованиями правды, чести. Вот это последнее — правды и чести для нас (гражданского общества) всегда должно быть первым. Но, увы!..
Не менее удивительную трансформацию и окраску получают слова, позаимствованные из чужого языка. И так уж случается, что те, кто пользуется ими, более всего ими же и характеризуются. Помнится, политические обозреватели привнесли в наш язык английское слово брифинг .
В отличие от слова «достоинство» оно наличествует в СЭС. И разъясняется — встреча официальных лиц с представителями средств массовой информации, на которой вкратце излагается позиция правительства по определённому вопросу…
Не будем забывать, что, в те достопамятные времена, пресса была подневольной, то есть находилась в полнейшей зависимости от цензуры. О нынешней свободе слова нельзя было даже мечтать. (Разве что только на кухне .) Естественно, что передачи по телевидению и радио, в которых не было ничего, грубо говоря, кроме трёпа, сразу же набили оскомину. В народе слово брифинг стали образовывать не от английского brief — краткий, а от русского брехня — брехинг.
А вспомните начало Горбачёвской перестройки и самого Михаила Сергеевича с его знаменитым начать ? Слово как бы взбунтовалось, не подчинилось генеральному секретарю ЦК КПСС. И это в то время, когда благие намерения Михаила Сергеевича находили единодушную поддержку не только за рубежом, но и у нас в стране. Мы были согласны на всё, а Слово не подчинилось. Слово остерегало нас простодушных — благими намерениями вымощена дорога в ад.
А вспомните Ельцина во время Кизлярской трагедии, когда он объяснял нам, несмышлёнышам, как тридцать восемь снайперов буквально ведут на прицеле радуевских террористов. Борис Николаевич в мохнатой шапке даже маленько кивал головой и прищуривался, точно заправский снайпер. Однако неубедительно получалось, смехотворно. Приходил на память мультик про мартышку, слонёнка и удава, которого измерили, и который по метражу составил ровно тридцать восемь попугаев. И как-то сразу загодя представилось, что и на этот раз всё провалится и террористы, пролив безвинную кровь наших сограждан, вновь уйдут от ответа.
И ушли, а мы остались со своим не солоно хлебавшим президентом и его тридцатью восьмью попугаями.
Совковость и гарканье на чистейшем русском языке
Разумеется, не хочется бередить прошлое, тем более, что и в настоящем житьё-бытьё не легче. Но для того, чтобы ответить: кто такие мы, и есть ли мы — гражданское общество? приходится оглядываться назад: на Горбачёва, на Ельцина, а куда денешься — знаковые фигуры нашей постсоветской демократии. Оба весьма лихо начинали, под восторженные вопли и аплодисменты уличных площадей и огромных залов (наконец-то, кухни были покинуты), а закончили, увы, не досидев даже своих законных президентских сроков. Причём уже не под восторженные аплодисменты и вопли, а под гневное улюлюканье тех же площадей и улиц. Да ведь и было за что гневаться. Один «сфоросил» «гэкачепистский» путч и «профоросил» СССР. Другой в Беловежской пуще срубил под корень советский народ (быдло), чтобы положить в домовину, и едва вместе с ним (уподобившись и сам столь звучному званию) не похоронил Россию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9