дик и яр,
Пылает факел Смерти, и Резня
Кидает смех, на жертвы взор клоня.
XI
Внезапным взрывом, опьянившим всех,
Дружинам Лары первый дан успех;
Но он же стал зерном дальнейших бед:
Лишь в храбрости найдя залог побед,
Бойцы уже не слушают вождя,
Слепой толпою на врагов идя.
Разрозненные шайки их, как рок,
Пыл грабежа и мщения повлек.
Бесплодно Лара силится один
Унять неистовства своих дружин,
Бесплодно ищет буйство их смирить,
Кто пламя вздул, тому не погасить;
Лишь ловкий враг пресек бы их подъем,
Учтя разброд и безрассудство в нем.
Отход обманный и налет ночной,
Дневные стычки, нерешенный бой,
Неявка подкрепленья в должный час,
Бивак под ливнем, - не смыкая глаз,
Насмешка стен над пылом храбрецов,
Над выдержкой обманутых бойцов,
Все это - непредвиденно! Они
Как ветераны в боевые дни;
Но каждый час лишения терпеть?
Нет! лучше в схватке, сразу, умереть!
А голод мучит, лихорадка жнет
Ряды бойцов; уже восторг не тот;
Отчаянье растет за мигом миг;
Один лишь Лара духом не поник.
Но тает круг ему послушных: он
Взамену тысяч - кучкой окружен
Отборнейших, но плакать им пора
О дисциплине, презренной вчера.
Надежда есть: граница невдали,
Туда уйти от смут родной земли
И унести с собой в чужую даль,
Изгоев гнев, отверженцев печаль!
Расстаться трудно с родиной своей,
Но умереть иль стать рабом - трудней.
XII
Так, решено! Идут. Готова ночь
Своим светилом бегству их помочь
Бесфакельному, - нежный свет вия
По глади пограничного ручья,
Они глядят: не берег ли? Назад!
Вдоль рубежа - враги, за рядом ряд.
Бежать, вернуться? - но в тылу у них
Знамена Ото, отсвет копий злых!
То не пастушьи ль на горах огни?
Нет: слишком ярки! Не скользнуть в тени.
Надежды нет: окружены. Но вновь
Враг дорого заплатит им за кровь!
XIII
Остановились - дух перевести.
Здесь встретить бой иль напролом идти?
Неважно. Но ударом по врагу,
Что преградил им путь на берегу,
Иные бы прорвали вражий стан,
Ушли бы, - как ни дерзок этот план.
"Мы - нападем! Атаки трусы ждут
И, как награду, только смерть найдут!"
Поводья сжаты, сталь сверкнула враз:
Отвага их опередит приказ,
Хотя со словом Лары боевым
Лишь голос смерти прозвучит иным!
XIV
Он вынул меч. Его спокоен вид;
В нем, явно, не отчаянье сквозит:
В нем холод, что и храбрым не под стать,
Кто человеку могут сострадать...
Взор пал на Каледа: все рядом он,
В нем всякий страх любовью побежден;
Должно быть, сумрак лунной ночи лег
Невиданною бледностью вдоль щек,
Иль мертвенный являл, оттенок тот,
Что в сердце верность, а не страх, живет.
И Лара понял. Руку тронул, - в ней
И в этот час пульс бился не сильней;
Недвижны губы и спокойна грудь;
Лишь взор внушал: "У нас - единый путь!
Отряд погибнет, убегут друзья,
Но с жизнью лишь тебя оставлю я!"
Команда прозвучала. Тесный строй
В ряды врага ворвался. Грянул бой.
Покорны кони шпорам. Звон мечей
И - в быстрой стали - отблески лучей.
Их мужеством восполнено число;
Отчаянье на стойкость налегло;
Смешалась с кровью быстрая волна.
И до зари была красна она.
XV
Ведя, бодря, везде являясь вдруг,
Где враг теснит или слабеет друг,
Рубился Лара, хоть уже терял
Надежды те, что сам другим внушал.
Все знали: бегство бесполезно. Тот,
Кто дрогнул, снова кинулся вперед,
С надеждою воскресшею глядя,
Как враг бежит под натиском вождя:
То окружен своими, то один,
Врезался Лара в строй чужих дружин
Или скликал своих... Проложен путь?
Да, кажется! Он руку вздел - махнуть,
Дать знак! - Но что пернатый шлем поник?
Стрела взвилась и грудь пронзила вмиг!
Жест роковой удару бок открыл,
И гордый знак оборван Смертью был.
Победный возглас замер на губах;
Безжизненно упал победный взмах;
Еще рука сжимает рукоять,
Хоть левая, не в силах управлять,
Роняет повод. Паж перехватил
И Лару, без сознания и сил
Припавшего к луке, стремит вперед:
Быть может, конь из боя унесет.
А бой кипит, и все склубились так,
Что о сраженном и не помнит враг.
XVI
День видит смерть и агонию. Вкруг
Без шлемов головы, клоки кольчуг;
Простерся конь среди кровавых трав,
Подпругу смертным вздохом разорвав;
А рядом тот не вовсе охладел,
Кто шпорою и поводом владел.
Иной упал вблизи ручья, а тот
Журчит, дразня сожженный жаждой рот.
Любой - палящей жаждою объят,
Кто обречен погибнуть как солдат,
И тщетно губы молят об одной
Предсмертной капле - охладить их зной!
В порыве конвульсивном ног и рук
Иной прополз чрез обагренный луг,
Остаток сил истратив, - и достиг,
И над волной, чтобы испить, поник;
Он ловит свежесть, блеск ее и свет...
Чего ж он медлит?.. Жажды больше нет!
Она исчезла - неутолена;
Та агония - кончилась она!
XVII
Под липою, вдали от битвы той,
В которой был вождем он и душой,
Сраженный воин, чуть дыша, лежал:
То Лара кровью - жизнью истекал.
С ним Калед был, один лишь Калед. Он,
Став на колени, к ране преклонен,
Платком сдержать пытался алый сок,
Что с каждым вздрогом все темнее тек.
Дыханье стало реже; кровь густой
Сочилась каплей, - столь же роковой.
Слов нет, - и Лара жестом знать дает,
Что боль сильнее от его забот.
Ему сжав руку из последних сил,
Улыбкой грустной он благодарил
Пажа, кто все забыл, - и страх и плен,
И влажный лоб лишь видит у колен,
Да бледный лик, да взор, одетый мглой,
Где для него вмещен весь свет земной.
XVIII
По полю рыщет вражеский обход:
Что им триумф, коль Лара ускользнет?
Он здесь! Схватить? Бесцельно: вождь сражен.
И все ж глядит на них с презреньем он,
Тем примирясь с печальною судьбой,
Коль смерть от злобы защитит земной.
Подъехал Ото, спрыгнул и глядит,
Как враг, его повергший, сам лежит;
Спросил: что с ним. Тот промолчал и взор
Отвел, как бы забыв его, в простор,
И Каледа позвал. Беседа их
Слышна, но непонятна для других.
Он говорит на языке чужом,
Что странно ожил перед смертью в нем.
Шла речь о прошлом, - о каком? - В тот миг
Один лишь Калед тайный смысл постиг;
Он отвечал беззвучно, а кругом
Стояли в изумлении немом:
Казалось, даже в этот час они
Забыли все, былые вспомня дни,
И обсуждают свой особый рок,
Чью тайну разгадать никто не мог.
XIX
Чуть слышный, длился разговор; лишь тон
Давал понять, насколько важен он;
Прерывно голос Каледа звучал;
Казалось, он, не Лара, умирал:
Столь слаб, невнятен, столь исполнен мук
С недвижных бледных губ срывался звук;
Но голос Лары все признать могли б,
Пока в него не влился смертный хрип.
Но что прочесть в его лице? Оно
Бесстрастно было, твердо и темно;
Лишь агонию ощутив, дрожа,
Он нежным взором подарил пажа.
Когда же тот и отвечать не мог,
То Лара показал вдруг на Восток;
1 2 3 4 5 6 7