Но тишину, как туча, облегло,
Глухими вспышками браздя чело,
Души неуспокоенное горе.
Внезапно, с мрачным пламенем во взоре,
Он огляделся, Торквиля приметил,
Тот слабым восклонением ответил,
Вскричал: "Дитя! Так жертвой стал и ты
Безумства моего и слепоты?"
И к юноше, забрызганному кровью,
Ступил, взял руку слабую с любовью,
К груди своей прижал - и отпустил,
Пожать не смел... Лишь Торквиль возвестил,
Что легче ранен, чем ему примнилось,
На миг чело страдальца прояснилось.
Он молвил: "Так! Ждала нас волчья яма:
Но мы не трусы, и падем без срама,
И дорого ж мы обойдемся им!
Пусть гибну я: как вам спастись одним?
Уж мало нас: нам не бороться боле.
Мне вся забота - были б вы на воле!
Будь здесь хоть челн, хоть малая ладья
Вас с упованьем отпустил бы я!
Мне смерть - венец моей желанной доли:
Не ведать страха, не терпеть неволи"...
VII
Не кончил он - из-за скалы понурой,
Поникшей над волной громадой хмурой,
В дали морской означилось пятно;
Как чайки тень, к земле неслось оно.
Другое вслед, - то зримо, то сокрыто,
Мелькнет на миг, на миг волной закрыто.
Все ближе... Две ладьи... И взор открыл
В них темнокожий люд... Как взмахи крыл,
В пучине весла быстрые сверкают,
Челны прибой вспененный рассекают,
То вдруг взлетят на завиток гряды,
То ухнут вниз, в гремящие бразды,
А глубь кипит и в кипень влагу мелет,
Вверх мечет хлопьями, холстами стелет...
И прорвались чрез мощные валы,
Как малых птицы две из бурной мглы...
Товарищам зыбей второй природой
Искусство стало - биться с непогодой.
VIII
Не Нереиду вынесла волна
На раковине: первой из челна
Порхнула, темной наготой сверкая
И взором влажным милого лаская,
Светла надеждой, - Ньюга!.. То она,
Любимая, испытанно-верна!
Смеясь и плача, тело к телу, Ньюга
Прильнула к Торквилю, и держит друга,
Как бы не веря, что не грезит сон...
Дрожит: он ранен!.. Но легко... Спасен
Возлюбленный!.. Смеется, плачет вновь...
Ей, дочери бойца, не диво кровь,
И мужествовать деве не впервые.
Миг полон. Что угрозы роковые!
Восторг бежит из глаз ее в слезах,
Ей сердце сжал и замер на устах,
Рыданьем грудь спирает и колышет:
Рай первый чувства в каждом вздохе дышит.
IX
Где тот суровый, кто бы не был тронут,
Когда два сердца так в блаженстве тонут?
Благословляет, затаив участье,
Сам Христиан их молодое счастье;
И с горьким сном погибших дней своих
Слил радость умиленную - за них...
Последний луч обманного огня
Его надежд - угас... "Из-за меня!"
Проскрежетал он, отвернулся прочь,
Но не глядеть на тех ему не в мочь:
Так лев на львят косится из берлоги...
Потом застыл - без грусти, без тревоги.
X
Но краток срок благих иль темных дум:
Слышны за мысом чрез стихийный шум
Удары вражьих весел. Кто сей звук
Угрозой смерти сделал? Все вокруг
Их предает, - одна спасает дева!
Она, завидев, что дружины гнева
Плывут, грозя восполнить дело сеч
И путь спасенья беглецам пресечь,
Туземцам знак дала - спешить к снастям
И даровать убежище гостям
В ладьях крылатых. Христиан, два друга,
Два верных, с ним - сошли на доски. Ньюга
Расстаться с Торквилем не хочет: челн
Другой их примет... И по гребням волн
Ладьи летят. И цель их окрылений
Цепь островков, где логова тюленей
Да чайки водятся, - из мглы встает.
Ладьи летят, - и враг не отстает.
Вот-вот настиг... избегнут... гонит снова...
Как ускользнуть от недруга лихого?
И разлучились бедные челны,
В две разных разлетелись стороны
Смутить погоню... Мчитесь! Каждый взмах
Весла - вам жизнь!.. За жизнь ли только страх?
Ты, Ньюга, за любовь дрожишь! И хил
Твой челн для этой ноши. В нем, кто мил
Тебе, - с тобой!.. Так цель близка пути,
Так близок враг... Ковчег любви, лети!
ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
I
Как белый парус над пучиной бурной,
Когда в ущербе дали блеск лазурный
Меж мраком волн и мутью черной туч,
Надежды так последний бьется луч.
И якорь сорван. Но чрез вихрь мятежный
Все взору светит парус белоснежный,
Хоть каждый вал его уносит прочь
И сирый брег объемлют мгла и ночь.
II
На Тубонайском взморье, острой грудью
Утес чернеет, обречен безлюдью,
Свой рыбакам пернатым; где тюлень
В пещере сонную лелеет лень,
Ютясь от бурь, но солнце чуть проблещет,
Взыграет он и грозно влагу хлещет.
На скрип ладьи случайной птичий крик
Откликнется из скал, пуглив и дик;
Там грудью голой греет мать птенцов,
Пучины вольной хищников-ловцов.
Где с моря доступ к тесному ущелью,
Пески желтеют в устье плоской мелью.
И черепаший выводок, в броне
Влачась тяжелой, тянется к волне;
Их зной взрастил, и влага благосклонно
Кормящее им простирает лоно.
Часть остальная - дикий ад трущоб,
Сюда прибитым бурей - брег и гроб.
Вздохнет спасенный, что под ним земля,
Не рухлые останки корабля...
Гостеприимен не был кров убежный,
Изысканный для друга девой нежной
В годину крайнюю. Но ведом ей
Тайник спасенья, скрытый от очей.
III
В последний миг она велит гребцам
Перешагнуть с ладьи к другим пловцам,
Чтоб челн другой их мышцы подкрепили
И бегство тех дружнее торопили.
Ей прекословить хочет Христиан;
Но знак надежный девой светлой дан:
Она за все порукой; ускользнуть
Из волн сумеют оба. - "Добрый путь!"
И челн пустился, окрылен подмогой,
Как в небе катится своей дорогой
Звезда падучая. Его врагам
Уж не догнать... К угрюмым берегам
Гребет чета, - а враг не отступает.
Но силе юноши не уступает
Рука девичья. На ладьи длину
Приблизились к местам, где в глубину
Уходят глыб отвесных основанья.
На сто челнов, не боле расстоянья,
За ними недруг. Неприступен брег.
Куда ж они направят свой побег?
И юноша возвел с немым укором
На деву взор, и вопрошает взором;
"На гибель ты, любовь, меня вела?
Гробницей нам - пустынная скала!.."
IV
Из рук упали весла. Ньюга встала,
На близкую погоню указала,
"За мной!" - сказала: "Торквиль, не робей!"
И ринулась, и скрылась в ночь зыбей.
Миг промедленья - и ловцам он лов;
В его ушах бряцанье кандалов.
Ему кричат, и с мощию гребут,
По имени преступника зовут.
Рожденный водолаз, в пучину волн
Стремглав он прянул, темной веры поли;
Исчез из глаз - и вновь не появился.
На зыбь глухую враг глядел, дивился,
На скалы, скользкие, как гладкий лед:
Не вынырнул, не всплыл беглец из вод.
Вспухает ровными валами хлябь,
И лишь, кругами расплываясь, рябь
От тяжких всплесков двух не замерла.
Да пена снежная по ней плыла,
Как белое подобье саркофага
Над теми, чьей любви раскрылась влага
Могилою ревнивой и немой.
Играла зыбь с покинутой кормой,
И более ничто не выдавало,
Что здесь два сердца билось, изнывало
За миг единый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9