восстани, яждь и пий;
И позже ясти сызнова велел,
И напитал на сорок дней вперед.
У Илии Господень Сын гостил,
И с Даниилом разделял бобы.
Ночь истекла; из травного гнезда
Взлетел глашатай жаворонок ввысь
И утру встречь завел приветну песнь;
И встал, пробужен трелью, с ложа трав
Спаситель наш; все было сном, увы:
Не ел вечор — и утром натощах.
Но тотчас Он восшел на скат холма,
Дабы с вершины взор стремить окрест,
Искать лачугу, стадо, либо хлев...
Ни хлевов, ни лачуг, ни овчих стад!
Но рощица там бысть невдалеке,
Где радостно звенела трель пичуг.
И овамо потек, желая жар
Грядущий переждать; и осенен
Зеленым сводом, зрил сплетенья троп,
И разнотравья пестрые полян -
Художное природы полотно
(Природа — живописцам образец),
Где суеверу чудится приют
Дриад и фавнов. И взирал округ,
Когда незапно человек возник -
Не прежний старец, но градской магнат,
В роскошнейшие ризы облачен -
И рек учтиво таковы слова:
"— Покорнейший слуга притек опять,
Весьма дивясь тому, что Божий Сын
Тольми в пустыне пребыванье длит,
Всего и вся лишен, и — ей-же-ей! -
Алкает. Встарь зело почтенный люд,
Рекут писанья, семо бедовал:
Бежавшая раба, и с ней дитя,
Изгнанец Навайоф — их оберег
Небесный попечитель; и все племя
Израильское семо бы легло,
Да Бог просыпал манну; а Пророк
Фесвийский, здесь блуждая, дважды внял
Тому, кто призывал его вкусить.
Но Ты на сорок напрочь дней забыт-
На сорок дней, и таче сверх того."
Рек Иисус: "— И что же? Те нуждой
Терзались; Я в нужде, как видишь, несмь."
"— Почто ж алкаешь? — молвил Сатана: -
Коли предложат снеди сей же час,
Отведаешь?" "— Лишь если будет люб
Даятель," — рек Сын Божий. "— Да почто
Отказываться? — рек лукавый Враг: -
Творенье все, и всяческая тварь
Тебе ли не обязаны служить
Всемерно, без веленья предлагать
Дары и службу? Речи не веду
О яствах иль нечистых, иль сперва
Идоложертвованных — Даниил
Отверг их; таче вражий дар сулить
Не стану, хоть оскудные берут
И сей. Воззри: Природа, смущена
Твоим алканьем — смятена, точней, -
От всех стихий отборные плоды
Тебе несет! О снизойди, Властитель,
Ко подношениям, воссядь и яждь."
Он верно рек: едва лишь он умолк,
Спаситель взор возвел, и углядел
Посредь поляны, под шатром древес,
Роскошный, пышный, царственнейший стол -
Обилье блюд, волшебный аромат
И вкус! Дымилась там любая дичь,
Что на пару варилась, на углях
Пеклась; равно и рыба всех морей,
Озер, потоков; также всяк моллюск
Невиданный: опустошились Понт,
Залив Лукринский и Ливийский Сирт.
И во сравненьи сколь казался мал
Эдемский плод, прельстивший древле Еву!
Изысканными винами постав
Благоухал, и чашники округ
Застыли — всяк был юн, и толь пригож,
Коль Ганимед и Гилас; а вдали
То чинно стыл, а то пускался в пляс
Прелестный рой наяд и резвых нимф,
Что изобилья воздымали рог;
И Девы Гесперийские, чей зрак
Был краше древних вымыслов о них,
Да и о феях, коих средь чащоб
Встречал логрийский витязь Ланселот,
А такожде Пеллей и Пелленор;
И за напевом трепетал напев
Звенящих струн, стенящих флейт; зефир
Благоуханьем аравийских смол
С воскрылий веял, свежестью весны.
И се, явивши роскошь такову,
Вдругорядь Искуситель важно рек:
"— Почто же усумнился Божий Сын?
Зарока несть на сих плодах, закон
Не воспретил касаться чистых мяс;
Вкусив, познать нельзя — тем паче зла, -
Но можно глад, что истребляет жизнь,
Осилить, надлежаще подкрепясь.
Владыки воздуха, чащоб и струй
Тебе всемерно жаждут угодить
И услужить — зане Ты их Господь.
Почто ж колеблешься? Воссядь и яждь."
И сдержанно ответил Иисус:
"— На все творенье давеча не ты ль
Признал Мои права? Что Мне претит
Всевластно применять Свои права?
Приму ли в дар добро, которым где
И как хочу, могу повелевать?
Я мог бы стол восставить, как и ты,
Средь этой дебри вмиг, не усумнись,
И вызвать светлый сонм небесных слуг.
Почто являть услужливую прыть
Вотще, идеже нею небрегут?
Мое алканье — ты ль им удручен?
Сих отрицаюсь брашен, ибо чту
Не ядью эту ядь, но скверным ядом."
Ответствовал с досадой Архибес:
"— Ты зришь, я также властен оделять;
И коль по воле доброй приношу
Тебе дары, что мог вручить иным,
Коль явный глад уместным утолить
Почел — почто же отвергать добро?
Единый путь остался мне, поскольку
В даянии мерещится подвох:
Всю снедь сию проворно поглотят
Ее в трудах добывшие." При сем
И стол, и снедь исчезли — токмо вихрь
От крыльев гарпий рвал с дерев листву,
Да Искуситель дерзостный стоял
И словеса прельстительные длил:
"— Смиряющий всех прочих тварей глад
Тебе не вреден — вот и не согнул;
Опричь того, Ты впрямь непобедим
В умеренности чревной, чужд привад
И, сердце вышним целям посвятив,
Стремишься выспрь — но како досягнешь?
К деяньям высшим высших надо средств;
А Ты безвестен, беден, родом худ -
Посколь в семействе плотника возрос,
В лишеньях, во немалой нищете, -
И ныне семо гладом истомлен.
И коим чудом чаешь воспарить
К величию? Отколь возьмутся власть,
Приверженцы, дружина? По пятам
Вождя дотоле движется толпа,
Доколе мощен вождь ее питать.
Во деньгах честь, и дружество, и рать,
И царство: чем вознесся Антипатр?
Чем Ирод, сын его, Иудин трон
(Твое наследство) отнял, коль не златом?
Деяний славных алчешь? Так добудь
Сокровищ и богатств, сбери казну:
Сие не тяжко — токмо внемли мне,
Я властелин сокровищ и богатств;
Обильны те, кому благоволю,
А доблесть, мудрость, благость — во скуде."
И терпеливо молвил Иисус:
"— Богатству не обресть без сих троих
Господства — и вовек не удержать.
Сколь древних царств поверглось, помяни,
С высот несметной роскоши во прах!
А мудры, благи, доблестны мужи
Из праха подымались на престол:
Иевфай, и Гедеон, и тот овчар,
Потомки чьи на троне Иудейском
Державствовали и, утратив скиптр,
Опять его обрящут — и навек.
А меж язычников (зане Я чужд
Незнанью о свершенном на Земле
Всеместно) не почтенны ль имена:
Фабриций, Регул, Курций, Квинтий? Я
Чту сих мужей, что в скудости, в нужде
На велий подвиг шли, вполне презрев
Обильные дары из царских рук.
Чего же Мне, реки, недостает,
Дабы во схожей скудости свершить
Толикие, и вящие дела?
Богатство? — Попеченье для глупцов,
И бремя для премудрых — коль не клеть,
Где никнет мудрость, боле не стремясь
К деяниям, достойным похвалы.
Что, ежели презрел Я наравне
Богатства и венцы? Короны суть
Злаченые терновые венцы,
Даятели опасностей, забот,
Ночей бессонных, всяческих тревог;
Всех подданных ложатся бремена
Царю на рамена — посколь царит,
А честь его, и слава, и хвала -
Тягот раздельных общий вес нести.
Но кто собой владычит, обуздав
Стремленья, страхи, страсти — дважды царь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11