Как бы не повторить участь декабристов…
Иволгин улыбнулся. Широко и просветленно:
– Ребята, а вы не находите, что во всем этом есть что-то похожее на восстание декабристов? И даже символичный момент присутствует: Натальин институт на улице Декабристов находится! А на нашей свадьбе сколько народа оттуда было! Представляете, – Дим-Вадим воодушевился, глаза его азартно заблестели, – раннее утро, студенты из Лесгафта на зачетной пробежке, или как это там у них называется… По Декабристов добегают до Пряжки и там…
– Достают из трусов свернутые в трубку плакаты и приступают к правозащитной работе. Браво, Иволгин! Мне идея понравилась. Что скажешь, Серега?
– С «дятлами» чего делать будем?
– Есть одна идея: если про англичанку не говорить, то стукачи особо торопиться не станут. Пока то, да се… И самое главное, как мне кажется, если и выходить на эту Сенатскую площадь, то всем вместе: и твоим, Серега, спортсменам, и нашим, и кого там Кисс подтянуть сможет.
– Точно! И всем – одновременно, тогда сам черт не разберется, отчего да почему! – энтузиазм Иволгина-заговорщика был прямо пропорционален его природному романтизму. – Ведь основная причина поражения Декабрьского восстания была в недостаточной организации!
– А меня учили, что по причине страшной удаленности всяких там Пестелей с Апостолами от народа. Так что двойка тебе, Иволгин. К тому же, они, как и мы, с самого начала врать изволили, признавая за массами слабость духа.
Компания приуныла.
– Привет, орлы! – Киса появилась внезапно. Легко скользнула за стол, под исполинскую бочину Красина, и, коротко чмокнув гиганта в щеку, бросила веселой скороговоркой:
– Чего носы повесили?
– Вовремя приходить надо!
– Какие строгости, Сереженька! – пара Красин-Кисс сложилась после окончательного ухода из «Аленушки» Переплета-Акентьева. – Или теперь, при совместной жизни, у нас всегда так будет: кто не успел – тот опоздал?
Красин насупленно замолчал.
– Губит людей не пиво… – философская последовательность Сагирова несколько ослабила напряжение. – Слушай, прекрасное созданье…
В кратком изложении Костика просвещение припозднившейся Кисы не заняло много времени. В основном, это касалось уже решенных технических вопросов, к каковым относились: изготовление транспарантов «СВОБОДУ КИРИЛЛУ МАРКОВУ», место и время проведения, да флотский вымпел «СБОР ВСЕХ ЧАСТЕЙ», закрепленный на стволе старой береговой липы – явочный сигнал для всех участников. Где было творчество таинственной англичанки, а где романтическая самодеятельность Иволгина, не уточнялось, но, слушая рассказ, Кисс снисходительно улыбалась.
Несколько раз в темных глазах девушки вспыхивали россыпи золотистых и зловещих искорок, а ее веки многозначительно и недобро сужались. Происходило это именно в те моменты, когда Сагиров, старавшийся беспристрастно говорить об отношениях между Джейн и Кириллом, а также о причинно-следственных связях в семейной драме Марковых, выдавал интонацией свое смущение. Домовой именно в эти моменты отводил глаза, а Серега, сжав на столешнице огромные кулаки, сидел не шелохнувшись.
– Н-да, а говорят, – девушка пригубила пива из красинской кружки, – что мужики умные.
– Ты это о чем?
– Да о своем, Сереженька, о девичьем. – Голос девушки, с глумливой ленцой, изрядно смутил всю троицу.
«Она в такие моменты на рысь похожа – значит, до сих пор любит Кирилла. Я так и знал, что тогда с Акентьевым это у нее напускное было, бравада одна была. Говорил же Косте, не надо ее втягивать…» – Дим-Вадим поискал моральной поддержки в сагировском взгляде. Костик, видно, устав малодушно смущаться, ответил обычной открытой улыбкой. Мол, все нормально, не энурезничайте, доктор! Папирус не тонет. Серега же молча потягивал пиво.
– Вот непонятно мне, молодые люди, – Кисс нарочито медленно, грациозно и эротично обняла могучее плечо Красина. Нежно куснула мочку исполинского уха и, призывно стрельнув глазами, хрипловатым голосом закончила вопрос: – Вы тут собрались былое вспоминать или про будущее думать? Если кому интересно: мы с Марковым для того и расстались, чтобы каждый мог начать новую жизнь. Но соображение мое будет следующее: зачем так патетически все усложнять?
Иволгин всем корпусом подался вперед. Сагиров подмигнул смущенному, с заалевшими щеками Красину.
А Киса, нарочито продлив паузу еще с полминуты, вновь обескуражила заговорщиков вопросом:
– Слушай, Серега, а ты меня действительно любишь?
Вопрос прозвучал бесстрастно и серьезно. Щеки Красина запунцовели еще сильнее, и впервые в жизни он решительно и при свидетелях заявил о своих чувствах:
– Скажи, чего нужно, – все сделаю.
* * *
В среде дискотечного ленинградского бомонда Светочка-Кисс и ее нынешний бойфренд Серега Красин были людьми известными и некоторым образом популярными.
Собственная квартира и отблески славы бывших друзей составляли основу известности Кисы, которую теперь многие, с легкой руки Маркова, именовали Кисс. Явление это было во многом неоднозначное: масштабы известности, безусловно, тешили ретивое юной дискотечной львицы, но вот порожденные ею слухи и необоснованные надежды иных молодых людей зачастую пренеприятно огорчали. Но Кисс, с головой уйдя в мерцающий мир советской танцевальной площадки, воспринимала издержки своего положения стоически – они отвлекали девушку от собственных больших и малых трагедий, предельно разнообразя не только праздники, но и будни.
Обостренное чувство поистине автоматической справедливости выделяло Серегу Красина из общего ряда городских вышибал. Стоя при входе в «Аленушку», он был бесконечно далек от упоения своей властью над страждущим культурного досуга народом и, как актер Луспекаев в известном кинообразе, был совершенно равнодушен к мзде во всех ее проявлениях. Неадекватного посетителя, невзирая на чины и звания, неминуемо настигала карающая красинская рука. Именно ему молва приписывала известный афоризм: «На дискаче, как и в бане, все равны».
Красин и Кисс продолжительное время поддерживали приятельские отношения без малейшего намека на интимную близость. И только однажды ночью ситуация радикально изменилась, когда припозднившемуся с работы Красину самым натуральным образом пришлось «отбить» Кису у агрессивных «товарищей с Востока», запримеченных «жестоко танцующими» чуть раньше, в «Аленушке».
Они сами не заметили, как разоткровенничались по дороге к дому Кисы. С уходом Акентьева, исчезновением Маркова и отъездом Сагирова закончилась определенная эпоха в жизни дискотечного заведения и, увы и ах, в их жизни тоже. Обоим не хватало общества людей, которые ввели их в этот мерцающий мир, и оба чувствовали себя покинутыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Иволгин улыбнулся. Широко и просветленно:
– Ребята, а вы не находите, что во всем этом есть что-то похожее на восстание декабристов? И даже символичный момент присутствует: Натальин институт на улице Декабристов находится! А на нашей свадьбе сколько народа оттуда было! Представляете, – Дим-Вадим воодушевился, глаза его азартно заблестели, – раннее утро, студенты из Лесгафта на зачетной пробежке, или как это там у них называется… По Декабристов добегают до Пряжки и там…
– Достают из трусов свернутые в трубку плакаты и приступают к правозащитной работе. Браво, Иволгин! Мне идея понравилась. Что скажешь, Серега?
– С «дятлами» чего делать будем?
– Есть одна идея: если про англичанку не говорить, то стукачи особо торопиться не станут. Пока то, да се… И самое главное, как мне кажется, если и выходить на эту Сенатскую площадь, то всем вместе: и твоим, Серега, спортсменам, и нашим, и кого там Кисс подтянуть сможет.
– Точно! И всем – одновременно, тогда сам черт не разберется, отчего да почему! – энтузиазм Иволгина-заговорщика был прямо пропорционален его природному романтизму. – Ведь основная причина поражения Декабрьского восстания была в недостаточной организации!
– А меня учили, что по причине страшной удаленности всяких там Пестелей с Апостолами от народа. Так что двойка тебе, Иволгин. К тому же, они, как и мы, с самого начала врать изволили, признавая за массами слабость духа.
Компания приуныла.
– Привет, орлы! – Киса появилась внезапно. Легко скользнула за стол, под исполинскую бочину Красина, и, коротко чмокнув гиганта в щеку, бросила веселой скороговоркой:
– Чего носы повесили?
– Вовремя приходить надо!
– Какие строгости, Сереженька! – пара Красин-Кисс сложилась после окончательного ухода из «Аленушки» Переплета-Акентьева. – Или теперь, при совместной жизни, у нас всегда так будет: кто не успел – тот опоздал?
Красин насупленно замолчал.
– Губит людей не пиво… – философская последовательность Сагирова несколько ослабила напряжение. – Слушай, прекрасное созданье…
В кратком изложении Костика просвещение припозднившейся Кисы не заняло много времени. В основном, это касалось уже решенных технических вопросов, к каковым относились: изготовление транспарантов «СВОБОДУ КИРИЛЛУ МАРКОВУ», место и время проведения, да флотский вымпел «СБОР ВСЕХ ЧАСТЕЙ», закрепленный на стволе старой береговой липы – явочный сигнал для всех участников. Где было творчество таинственной англичанки, а где романтическая самодеятельность Иволгина, не уточнялось, но, слушая рассказ, Кисс снисходительно улыбалась.
Несколько раз в темных глазах девушки вспыхивали россыпи золотистых и зловещих искорок, а ее веки многозначительно и недобро сужались. Происходило это именно в те моменты, когда Сагиров, старавшийся беспристрастно говорить об отношениях между Джейн и Кириллом, а также о причинно-следственных связях в семейной драме Марковых, выдавал интонацией свое смущение. Домовой именно в эти моменты отводил глаза, а Серега, сжав на столешнице огромные кулаки, сидел не шелохнувшись.
– Н-да, а говорят, – девушка пригубила пива из красинской кружки, – что мужики умные.
– Ты это о чем?
– Да о своем, Сереженька, о девичьем. – Голос девушки, с глумливой ленцой, изрядно смутил всю троицу.
«Она в такие моменты на рысь похожа – значит, до сих пор любит Кирилла. Я так и знал, что тогда с Акентьевым это у нее напускное было, бравада одна была. Говорил же Косте, не надо ее втягивать…» – Дим-Вадим поискал моральной поддержки в сагировском взгляде. Костик, видно, устав малодушно смущаться, ответил обычной открытой улыбкой. Мол, все нормально, не энурезничайте, доктор! Папирус не тонет. Серега же молча потягивал пиво.
– Вот непонятно мне, молодые люди, – Кисс нарочито медленно, грациозно и эротично обняла могучее плечо Красина. Нежно куснула мочку исполинского уха и, призывно стрельнув глазами, хрипловатым голосом закончила вопрос: – Вы тут собрались былое вспоминать или про будущее думать? Если кому интересно: мы с Марковым для того и расстались, чтобы каждый мог начать новую жизнь. Но соображение мое будет следующее: зачем так патетически все усложнять?
Иволгин всем корпусом подался вперед. Сагиров подмигнул смущенному, с заалевшими щеками Красину.
А Киса, нарочито продлив паузу еще с полминуты, вновь обескуражила заговорщиков вопросом:
– Слушай, Серега, а ты меня действительно любишь?
Вопрос прозвучал бесстрастно и серьезно. Щеки Красина запунцовели еще сильнее, и впервые в жизни он решительно и при свидетелях заявил о своих чувствах:
– Скажи, чего нужно, – все сделаю.
* * *
В среде дискотечного ленинградского бомонда Светочка-Кисс и ее нынешний бойфренд Серега Красин были людьми известными и некоторым образом популярными.
Собственная квартира и отблески славы бывших друзей составляли основу известности Кисы, которую теперь многие, с легкой руки Маркова, именовали Кисс. Явление это было во многом неоднозначное: масштабы известности, безусловно, тешили ретивое юной дискотечной львицы, но вот порожденные ею слухи и необоснованные надежды иных молодых людей зачастую пренеприятно огорчали. Но Кисс, с головой уйдя в мерцающий мир советской танцевальной площадки, воспринимала издержки своего положения стоически – они отвлекали девушку от собственных больших и малых трагедий, предельно разнообразя не только праздники, но и будни.
Обостренное чувство поистине автоматической справедливости выделяло Серегу Красина из общего ряда городских вышибал. Стоя при входе в «Аленушку», он был бесконечно далек от упоения своей властью над страждущим культурного досуга народом и, как актер Луспекаев в известном кинообразе, был совершенно равнодушен к мзде во всех ее проявлениях. Неадекватного посетителя, невзирая на чины и звания, неминуемо настигала карающая красинская рука. Именно ему молва приписывала известный афоризм: «На дискаче, как и в бане, все равны».
Красин и Кисс продолжительное время поддерживали приятельские отношения без малейшего намека на интимную близость. И только однажды ночью ситуация радикально изменилась, когда припозднившемуся с работы Красину самым натуральным образом пришлось «отбить» Кису у агрессивных «товарищей с Востока», запримеченных «жестоко танцующими» чуть раньше, в «Аленушке».
Они сами не заметили, как разоткровенничались по дороге к дому Кисы. С уходом Акентьева, исчезновением Маркова и отъездом Сагирова закончилась определенная эпоха в жизни дискотечного заведения и, увы и ах, в их жизни тоже. Обоим не хватало общества людей, которые ввели их в этот мерцающий мир, и оба чувствовали себя покинутыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83