Я считал ступеньки, кровь стучала в висках, в глазах темнело, словно это был не я, тренированный, сильный спортсмен, умеющий побеждать, а тихоня с нездоровым сердечком.
Сегодня я знаю, что у моей робости перед любимой девушкой были невероятно глубокие корни. Сексуальное закрепощение людей было просто необходимо духовным и светским властям: человек должен был постоянно испытывать комплекс неполноценности, чувство вины, терзаться выбором между навязанным чувством долга и своим естественным, божественным желанием любить, заниматься сексом. Поколения религиозных властителей потрудились над тем, что даже мысли об «этом» считались постыдными, грешными. Ведь людьми с чувством вины легко управлять.
В наше время коммунистическая партия следила за моралью не менее строго, чем в былые века христианская церковь. Я был обычным советским пареньком, подпавшим под эти запреты. Я стыдился в мыслях половых отношений, но не мог побороть неодолимую тягу к девушкам. Я не мог разобраться в себе. Но этого от меня и не требовалось: я должен был вести себя так, как принято. Иначе мое поведение вышло бы за рамки дозволенного, и я стал бы изгоем. Тот, кто совершал так называемые аморальные поступки, не имел перспектив в коммунистическом обществе.
Может быть, по умению управлять государством вожди советского периода были не так уж плохи. Но то, что они культивировали строгую мораль и обкрадывали наш внутренний мир, ограничивая право на любовь, останется их большим грехом. Нравственность в их трактовке лишила телесных радостей миллионы людей. А те, кто им предавался, чувствовали себя ущербными. Душевный комфорт разрушался под грузом навязанных моральных проблем. Личности раздваивались между тем, что предписывалось, и тем, к чему звала природа – к естественным и правдивым человеческим отношениям. Ситуация ужасная: ведь любовь к женщине, тяга к ней – это не только голос плоти, это и мощная потребность творить, создавать.
Профессиональный спортсмен не имеет свободного времени. До дня прощания со школой я не знал, что такое танцы. Пьянящая атмосфера выпускного вечера, тайком выпитое шампанское сделали возможным невозможное. Я вибрировал от волнения. Наш скромный актовый зал казался сказочным чертогом. Я увидел, как ребята приглашают девушек, как соединяются их руки, как словно бы случайно они касаются друг друга, а наиболее храбрые танцуют в обнимку. Меня, как молния, пронзила дерзкая мысль о том, что и я могу пригласить мою Свету, ощутить ее волнующее тепло, без слов, глядя глаза в глаза, выразить бесконечную любовь к ней.
Меня бросало то в жар, то в холод, сердце бешено колотилось, в висках стоял гул. Я набрал полную грудь воздуха и пошел к своей возлюбленной. Мне казалось, что грохот шагов потрясает мир. Она о чем-то говорила с подругой – такая близкая и в то же время далекая, взрослая. Вместо школьной формы и косичек – очень красивое платье, праздничная высокая прическа. Принцесса, фея! Вот она заметила меня, смотрит в мою сторону. Отступать поздно, и я что-то лепечу непослушным, каменеющим языком. Света, поняв, в чем дело, делает движение навстречу. Свершилось!
Сбывалось то, о чем мечталось годами. Я, как драгоценность, нес ее руку, чувствовал потрясающий изгиб ее талии, ощущал ее дыхание. Я был близок к помешательству. Все плыло в жарком тумане. В отчаянном, героическом порыве я нашел ее губы и поцеловал!
Это был мой первый в жизни поцелуй. Я задыхался от неожиданной радости, от самых радужных надежд. Мир взорвался огромным красочным фейерверком. Выпускной вечер стал волшебным, феерическим праздником. Все окружающие казались милыми, приятными, сердечными людьми. Я готов бьш обнять каждого одноклассника, поклониться каждому учителю!
А ведь это было лишь мимолетное прикосновение к губам возлюбленной. Скорее всего, Света не придала этому особого значения. Мальчишка во время танца странно себя вел: краснел, напрягался, вздыхал и неумело чмокнул ее. Но юношеская романтическая любовь тем и трогательна, что каждая мелочь приобретает космический масштаб. Мы получаем от любимых совсем немного, но даже один благосклонный взгляд способен перевернуть мир. Мне бесконечно дороги воспоминания о пробуждении чувств, о девушке, которую я обожал, о себе, влюбленном, неопытном, мятущемся парнишке.
Наш выпускной, как и у предыдущих поколений десятиклассников, закончился встречей рассвета. Но последующие дни оказались горькими. Я узнал, что моя возлюбленная встречается с другим парнем. Я не находил себе места, страдания были невыносимыми. Но я не мог ни с кем разделить мое горе и носил эту боль в себе.
В мире гребли я давно был взрослым человеком, чемпионом России и Союза, мастером спорта СССР. Мне не было еще и семнадцати, когда меня пригласили на тренерскую работу. Вскоре после выпускного мне пришлось уехать на сборы в Краснодар. Я отправлял в Тольятти письмо за письмом, написал, наверное, сотни пылких посланий. Молил Бога об одном: чтобы позволил увидеть мою любимую, прижаться к ней, доказать, что люблю ее всех сильнее и крепче. Трепетал, ожидая ответа. Но его не было...
Судьба вновь свела нас, когда в моей семье произошла трагедия -погиб брат Валентин. Я был убит горем. Это было написано на моем лице, да и все знали, как я любил брата. Света сама подошла ко мне с простыми словами утешения, и они стали бальзамом для моей исстрадавшейся души. Конечно, я тут же возвел ее участливость в немыслимую степень, одна мечта обгоняла другую. Мы начали встречаться, и мне уже мерещились ее ответные чувства.
Увы, это продолжалось недолго. Я снова увидел ее с другим парнем. Было видно по всему, что он – не случайный спутник, а мой счастливый соперник. Я стоял как громом пораженный. Мысли одна другой горше роились в моей голове. Значит, наши встречи объяснялись одним состраданием.
Жгучая обида переполнила мою душу. Струна обожания, привязанности к Свете, натягивавшаяся в течение двух лет, вдруг лопнула. Я ощутил, как спадают чары и улетучиваются сладостные грезы. Сердце мое опустело, я был свободен.
Но тело жило своей жизнью. Романтическая любовь и плотское желание идут в юности разными дорогами. Несмотря на охлаждение к Свете, я был до предела «озабочен» и постоянно думал, как стать мужчиной. Проблема вырастала до небес, поскольку психика моя была совершенно изуродована постоянными самоограничениями, запретом на первородный грех. Если в спорте я был героем, творцом, то здесь -робким ягненком, настолько придавил меня комплекс неполноценности.
Я поехал на сборы в маленький поселок Абрау-Дюрсо, знаменитый курортом и винами. Но для спортсменов отдых и алкоголь не существуют. Нас ждали только изнурительные тренировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Сегодня я знаю, что у моей робости перед любимой девушкой были невероятно глубокие корни. Сексуальное закрепощение людей было просто необходимо духовным и светским властям: человек должен был постоянно испытывать комплекс неполноценности, чувство вины, терзаться выбором между навязанным чувством долга и своим естественным, божественным желанием любить, заниматься сексом. Поколения религиозных властителей потрудились над тем, что даже мысли об «этом» считались постыдными, грешными. Ведь людьми с чувством вины легко управлять.
В наше время коммунистическая партия следила за моралью не менее строго, чем в былые века христианская церковь. Я был обычным советским пареньком, подпавшим под эти запреты. Я стыдился в мыслях половых отношений, но не мог побороть неодолимую тягу к девушкам. Я не мог разобраться в себе. Но этого от меня и не требовалось: я должен был вести себя так, как принято. Иначе мое поведение вышло бы за рамки дозволенного, и я стал бы изгоем. Тот, кто совершал так называемые аморальные поступки, не имел перспектив в коммунистическом обществе.
Может быть, по умению управлять государством вожди советского периода были не так уж плохи. Но то, что они культивировали строгую мораль и обкрадывали наш внутренний мир, ограничивая право на любовь, останется их большим грехом. Нравственность в их трактовке лишила телесных радостей миллионы людей. А те, кто им предавался, чувствовали себя ущербными. Душевный комфорт разрушался под грузом навязанных моральных проблем. Личности раздваивались между тем, что предписывалось, и тем, к чему звала природа – к естественным и правдивым человеческим отношениям. Ситуация ужасная: ведь любовь к женщине, тяга к ней – это не только голос плоти, это и мощная потребность творить, создавать.
Профессиональный спортсмен не имеет свободного времени. До дня прощания со школой я не знал, что такое танцы. Пьянящая атмосфера выпускного вечера, тайком выпитое шампанское сделали возможным невозможное. Я вибрировал от волнения. Наш скромный актовый зал казался сказочным чертогом. Я увидел, как ребята приглашают девушек, как соединяются их руки, как словно бы случайно они касаются друг друга, а наиболее храбрые танцуют в обнимку. Меня, как молния, пронзила дерзкая мысль о том, что и я могу пригласить мою Свету, ощутить ее волнующее тепло, без слов, глядя глаза в глаза, выразить бесконечную любовь к ней.
Меня бросало то в жар, то в холод, сердце бешено колотилось, в висках стоял гул. Я набрал полную грудь воздуха и пошел к своей возлюбленной. Мне казалось, что грохот шагов потрясает мир. Она о чем-то говорила с подругой – такая близкая и в то же время далекая, взрослая. Вместо школьной формы и косичек – очень красивое платье, праздничная высокая прическа. Принцесса, фея! Вот она заметила меня, смотрит в мою сторону. Отступать поздно, и я что-то лепечу непослушным, каменеющим языком. Света, поняв, в чем дело, делает движение навстречу. Свершилось!
Сбывалось то, о чем мечталось годами. Я, как драгоценность, нес ее руку, чувствовал потрясающий изгиб ее талии, ощущал ее дыхание. Я был близок к помешательству. Все плыло в жарком тумане. В отчаянном, героическом порыве я нашел ее губы и поцеловал!
Это был мой первый в жизни поцелуй. Я задыхался от неожиданной радости, от самых радужных надежд. Мир взорвался огромным красочным фейерверком. Выпускной вечер стал волшебным, феерическим праздником. Все окружающие казались милыми, приятными, сердечными людьми. Я готов бьш обнять каждого одноклассника, поклониться каждому учителю!
А ведь это было лишь мимолетное прикосновение к губам возлюбленной. Скорее всего, Света не придала этому особого значения. Мальчишка во время танца странно себя вел: краснел, напрягался, вздыхал и неумело чмокнул ее. Но юношеская романтическая любовь тем и трогательна, что каждая мелочь приобретает космический масштаб. Мы получаем от любимых совсем немного, но даже один благосклонный взгляд способен перевернуть мир. Мне бесконечно дороги воспоминания о пробуждении чувств, о девушке, которую я обожал, о себе, влюбленном, неопытном, мятущемся парнишке.
Наш выпускной, как и у предыдущих поколений десятиклассников, закончился встречей рассвета. Но последующие дни оказались горькими. Я узнал, что моя возлюбленная встречается с другим парнем. Я не находил себе места, страдания были невыносимыми. Но я не мог ни с кем разделить мое горе и носил эту боль в себе.
В мире гребли я давно был взрослым человеком, чемпионом России и Союза, мастером спорта СССР. Мне не было еще и семнадцати, когда меня пригласили на тренерскую работу. Вскоре после выпускного мне пришлось уехать на сборы в Краснодар. Я отправлял в Тольятти письмо за письмом, написал, наверное, сотни пылких посланий. Молил Бога об одном: чтобы позволил увидеть мою любимую, прижаться к ней, доказать, что люблю ее всех сильнее и крепче. Трепетал, ожидая ответа. Но его не было...
Судьба вновь свела нас, когда в моей семье произошла трагедия -погиб брат Валентин. Я был убит горем. Это было написано на моем лице, да и все знали, как я любил брата. Света сама подошла ко мне с простыми словами утешения, и они стали бальзамом для моей исстрадавшейся души. Конечно, я тут же возвел ее участливость в немыслимую степень, одна мечта обгоняла другую. Мы начали встречаться, и мне уже мерещились ее ответные чувства.
Увы, это продолжалось недолго. Я снова увидел ее с другим парнем. Было видно по всему, что он – не случайный спутник, а мой счастливый соперник. Я стоял как громом пораженный. Мысли одна другой горше роились в моей голове. Значит, наши встречи объяснялись одним состраданием.
Жгучая обида переполнила мою душу. Струна обожания, привязанности к Свете, натягивавшаяся в течение двух лет, вдруг лопнула. Я ощутил, как спадают чары и улетучиваются сладостные грезы. Сердце мое опустело, я был свободен.
Но тело жило своей жизнью. Романтическая любовь и плотское желание идут в юности разными дорогами. Несмотря на охлаждение к Свете, я был до предела «озабочен» и постоянно думал, как стать мужчиной. Проблема вырастала до небес, поскольку психика моя была совершенно изуродована постоянными самоограничениями, запретом на первородный грех. Если в спорте я был героем, творцом, то здесь -робким ягненком, настолько придавил меня комплекс неполноценности.
Я поехал на сборы в маленький поселок Абрау-Дюрсо, знаменитый курортом и винами. Но для спортсменов отдых и алкоголь не существуют. Нас ждали только изнурительные тренировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63