Вот, например, директор института, некто в генеральском звании, — он поначалу предстоит каким-то исключением из этого правила, но вскоре автор «исправляется» и рисует его как труса и шкурника. Надо ли доказывать, насколько неправильна такая авторская тенденция? <…>
Бюрократизм и бюрократы кровно ненавистны нашему народу. Партия ведет с бюрократами жестокую и непримиримую борьбу. Но преувеличивать опасность бюрократизма, раздувать ее, разумеется, ни к чему. Это сразу же вносит существенный «перекос» в картину жизни, представляемую в романе. Бюрократы показаны в нем, как сила наступательная и, больше того, непоколебленная. Мерзавцы, клеветавшие на Лопаткина, отдавшие его на суд и расправу, остаются безнаказанными. Серьезных общественных выводов из «дела Лопаткина» никто не делает. И все это происходит, на наш взгляд, потому, что В. Дудинцев не показал в романе главной и направляющей силы нашего общества — Коммунистической партии. <…> Лопаткин, другой изобретатель — Бусько и подобные им люди творческого дерзания бьются с чиновниками и консерваторами без всякой помощи и поддержки партийных организаций. Им и в голову не приходит опереться на эту поддержку. И вот погибает дошедший до безумия профессор Бусько, опускается и становится жалким обывателем Араховский, а Лопаткину удается преодолеть все беды только благодаря счастливому стечению обстоятельств. <…> Мир положительных героев В. Дудинцева — странный мир. Он населен людьми с надтреснутыми душами, с потревоженной и не совсем здоровой психикой. <…> В мире положительных персонажей В. Дудинцева господствует какая-то нездоровая, не свойственная людям советской среды атмосфера. В отношениях Лопаткина с женщинами все время чувствуется отсутствие душевного здоровья. Тема любви трактуется им, главным образом, как тема сострадания, как тема духовного взаимопритяжения униженных и оскорбленных. Изобретатели Лопаткин и Бусько, втянутые обстоятельствами в общественную борьбу, поступают меньше всего как борцы, а ведут себя как одержимые. Странности Бусько, да отчасти и Лопаткина, нарочито подчеркиваются автором. <…>
Нельзя согласиться с критиком Б. Платоновым, считающим, что эти персонажи созданы по горьковской формуле: «Безумству храбрых поем мы славу!» Как известно, с этими словами шли в бой, на смерть и победу борцы за революцию. Немного общего с ними у Лопаткина, а уж тем более у Бусько.
Всякая неудача писателя, в данном случае неудача большой писательской работы, — явление огорчительное. Но скрывать неудачу не следует. Как это ни горько, ее надо признать. В связи с романом В. Дудинцева о ней надо говорить еще и потому, что она носит поучительный характер. В. Дудинцев хотел написать социально-критическое произведение. Разумеется, критика нужна. Нельзя скрывать недостатки в нашей жизни. Надо выводить их на позорище, чтобы улучшать жизнь народа. Но критика в произведениях литературы не должна перерастать в умаление достижения нашего общества и строя. За критикой наших недостатков всегда должна чувствоваться твердая вера в силы партии, патриотическая гордость успехами нашей отчизны. Только с таких позиций может быть дана плодотворная критика всего того, что мешает дальнейшему развитию и росту нашего общества. <…> Тот, кто хочет познать картину современной советской жизни по роману «Не хлебом единым», получит ложное понятие и выводы о нашем обществе и наших людях.
Провокационная вылазка международной реакции («Литературная газета», 25 октября 1958 г.):
Шведская академия словесности и языкознания присудила Нобелевскую премию по литературе за 1958 год поэту-декаденту Б. Пастернаку за его, как говорится в постановлении, «значительный вклад как в современную лирику, так и в область великих традиций русских прозаиков». Это сенсационное, пропитанное ложью и лицемерием решение встречено восторженным ревом реакционной буржуазной прессы. <…>
Присуждение награды за художественно убогое, злобное, исполненное ненависти к социализму произведение — это враждебный политический акт, направленный против Советского государства. Не «изысканная», заумная лирика Б. Пастернака, не глубоко чуждые этому писателю действительно великие традиции русских прозаиков вдохновляли инициаторов этого акта. Буржуазные «знатоки» и «ценители» литературы выступили в данном случае как орудие международной реакции. Их решение направлено на разжигание «холодной войны» против СССР, против советского строя, против идей всепобеждающего социализма. <…>
Мы не можем быть равнодушны к тому, что просходит вокруг романа.
Б. Пастернака на Западе. Мы не можем быть безразличны к произведению, содержащему клевету на самое дорогое сердцу каждого советского человека — нашу революцию, завоеванную кровью лучших сынов и дочерей народа. Внутренний эмигрант Живаго, малодушный и подленький по своей обывательской натуре, чужд советским людям, как чужд им злобствующий литературный сноб Пастернак. Он их противник, он союзник тех, кто ненавидит нашу страну, наш строй. И «овация», устроенная ему на Западе, — явное подтверждение этому. «Нобелевская премия против коммунизма» — гласит жирная подпись под портретом Пастернака в венской газете «Нейе курир». Яснее не скажешь!
Провокационная возня с романом Пастернака, цель которой опорочить завоевания Октябрьской социалистической революции, вызовет возмущение каждого советского человека. Наши люди привыкли с уважением относиться к высокому званию советского писателя, привыкли видеть в его лице борца за передовые идеалы эпохи, за интересы народа, видеть его участником самых ожесточенных идеологических схваток нашего времени на стороне сил мира и социализма. <…>
Б. Пастернак получил ныне «мировую известность» в среде тех, кто пользуется любой возможностью, чтобы оболгать Советский Союз, его общественный и государственный строй. <…> Пастернак сделал выбор. Он выбрал путь позора и бесчестия. <…>
Невысокая честь выпала Пастернаку. Он награжден за то, что добровольно согласился исполнить роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды. Долго в этой позиции удержаться трудно. Наживку заменят, как только она протухнет. История свидетельствует, что подобное происходит очень быстро. Бесславный конец ждет и воскресшего Иуду, доктора Живаго и его автора, уделом которого будет народное презрение.
И в заключение — еще один образчик «коллективного творчества». «Открытое письмо односельчан писателю Ф. Абрамову» называлось «К чему зовешь нас, земляк?». Написали его, как водилось, послушные журналисты, а напечатала 11 июня 1963 года газета «Правда Севера» и затем «Известия» (2 июля 1963).
Уважаемый Федор Александрович!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Бюрократизм и бюрократы кровно ненавистны нашему народу. Партия ведет с бюрократами жестокую и непримиримую борьбу. Но преувеличивать опасность бюрократизма, раздувать ее, разумеется, ни к чему. Это сразу же вносит существенный «перекос» в картину жизни, представляемую в романе. Бюрократы показаны в нем, как сила наступательная и, больше того, непоколебленная. Мерзавцы, клеветавшие на Лопаткина, отдавшие его на суд и расправу, остаются безнаказанными. Серьезных общественных выводов из «дела Лопаткина» никто не делает. И все это происходит, на наш взгляд, потому, что В. Дудинцев не показал в романе главной и направляющей силы нашего общества — Коммунистической партии. <…> Лопаткин, другой изобретатель — Бусько и подобные им люди творческого дерзания бьются с чиновниками и консерваторами без всякой помощи и поддержки партийных организаций. Им и в голову не приходит опереться на эту поддержку. И вот погибает дошедший до безумия профессор Бусько, опускается и становится жалким обывателем Араховский, а Лопаткину удается преодолеть все беды только благодаря счастливому стечению обстоятельств. <…> Мир положительных героев В. Дудинцева — странный мир. Он населен людьми с надтреснутыми душами, с потревоженной и не совсем здоровой психикой. <…> В мире положительных персонажей В. Дудинцева господствует какая-то нездоровая, не свойственная людям советской среды атмосфера. В отношениях Лопаткина с женщинами все время чувствуется отсутствие душевного здоровья. Тема любви трактуется им, главным образом, как тема сострадания, как тема духовного взаимопритяжения униженных и оскорбленных. Изобретатели Лопаткин и Бусько, втянутые обстоятельствами в общественную борьбу, поступают меньше всего как борцы, а ведут себя как одержимые. Странности Бусько, да отчасти и Лопаткина, нарочито подчеркиваются автором. <…>
Нельзя согласиться с критиком Б. Платоновым, считающим, что эти персонажи созданы по горьковской формуле: «Безумству храбрых поем мы славу!» Как известно, с этими словами шли в бой, на смерть и победу борцы за революцию. Немного общего с ними у Лопаткина, а уж тем более у Бусько.
Всякая неудача писателя, в данном случае неудача большой писательской работы, — явление огорчительное. Но скрывать неудачу не следует. Как это ни горько, ее надо признать. В связи с романом В. Дудинцева о ней надо говорить еще и потому, что она носит поучительный характер. В. Дудинцев хотел написать социально-критическое произведение. Разумеется, критика нужна. Нельзя скрывать недостатки в нашей жизни. Надо выводить их на позорище, чтобы улучшать жизнь народа. Но критика в произведениях литературы не должна перерастать в умаление достижения нашего общества и строя. За критикой наших недостатков всегда должна чувствоваться твердая вера в силы партии, патриотическая гордость успехами нашей отчизны. Только с таких позиций может быть дана плодотворная критика всего того, что мешает дальнейшему развитию и росту нашего общества. <…> Тот, кто хочет познать картину современной советской жизни по роману «Не хлебом единым», получит ложное понятие и выводы о нашем обществе и наших людях.
Провокационная вылазка международной реакции («Литературная газета», 25 октября 1958 г.):
Шведская академия словесности и языкознания присудила Нобелевскую премию по литературе за 1958 год поэту-декаденту Б. Пастернаку за его, как говорится в постановлении, «значительный вклад как в современную лирику, так и в область великих традиций русских прозаиков». Это сенсационное, пропитанное ложью и лицемерием решение встречено восторженным ревом реакционной буржуазной прессы. <…>
Присуждение награды за художественно убогое, злобное, исполненное ненависти к социализму произведение — это враждебный политический акт, направленный против Советского государства. Не «изысканная», заумная лирика Б. Пастернака, не глубоко чуждые этому писателю действительно великие традиции русских прозаиков вдохновляли инициаторов этого акта. Буржуазные «знатоки» и «ценители» литературы выступили в данном случае как орудие международной реакции. Их решение направлено на разжигание «холодной войны» против СССР, против советского строя, против идей всепобеждающего социализма. <…>
Мы не можем быть равнодушны к тому, что просходит вокруг романа.
Б. Пастернака на Западе. Мы не можем быть безразличны к произведению, содержащему клевету на самое дорогое сердцу каждого советского человека — нашу революцию, завоеванную кровью лучших сынов и дочерей народа. Внутренний эмигрант Живаго, малодушный и подленький по своей обывательской натуре, чужд советским людям, как чужд им злобствующий литературный сноб Пастернак. Он их противник, он союзник тех, кто ненавидит нашу страну, наш строй. И «овация», устроенная ему на Западе, — явное подтверждение этому. «Нобелевская премия против коммунизма» — гласит жирная подпись под портретом Пастернака в венской газете «Нейе курир». Яснее не скажешь!
Провокационная возня с романом Пастернака, цель которой опорочить завоевания Октябрьской социалистической революции, вызовет возмущение каждого советского человека. Наши люди привыкли с уважением относиться к высокому званию советского писателя, привыкли видеть в его лице борца за передовые идеалы эпохи, за интересы народа, видеть его участником самых ожесточенных идеологических схваток нашего времени на стороне сил мира и социализма. <…>
Б. Пастернак получил ныне «мировую известность» в среде тех, кто пользуется любой возможностью, чтобы оболгать Советский Союз, его общественный и государственный строй. <…> Пастернак сделал выбор. Он выбрал путь позора и бесчестия. <…>
Невысокая честь выпала Пастернаку. Он награжден за то, что добровольно согласился исполнить роль наживки на ржавом крючке антисоветской пропаганды. Долго в этой позиции удержаться трудно. Наживку заменят, как только она протухнет. История свидетельствует, что подобное происходит очень быстро. Бесславный конец ждет и воскресшего Иуду, доктора Живаго и его автора, уделом которого будет народное презрение.
И в заключение — еще один образчик «коллективного творчества». «Открытое письмо односельчан писателю Ф. Абрамову» называлось «К чему зовешь нас, земляк?». Написали его, как водилось, послушные журналисты, а напечатала 11 июня 1963 года газета «Правда Севера» и затем «Известия» (2 июля 1963).
Уважаемый Федор Александрович!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12