Тогда настоятель обители написал о постигшей беде одному из
покровителей, барону Карантеку, чьи владения были расположены неподалеку.
Барон, бывший, как я понял, человеком весьма достойным, собрал около двух
десятков рыцарей из числа своих вассалов и прибыл с ними в обитель. Там
они провели около двух недель в ожидании очередного происшествия. Когда же
оно произошло, о чем обитель была своевременно извещена, рыцари устроили
облаву на чудовище. Они привели с собой свору свирепых, специально
обученных псов и пустили их по следу пропавших в лесу охотников. Псы
привели рыцарей к останкам погибших, а затем помчались дальше, взяв след
убийцы. Тут следует напомнить, что местные собаки брать этот след
отказывались, жалобно скулили, поджав хвосты, жались к людям, и это еще
больше усиливало всеобщий страх перед неведомым чудовищем.
Рыцари пришпорили коней и бросились в погоню. Вскоре след их привел к
глубокой долине, по дну которой протекал ручей. Какого же было удивление
рыцарей, когда на мокрой глине на берегу ручья они увидели следы
человеческих ног! Перепрыгнув через ручей, псы побежали дальше, но, по
мере дальнейшего продвижения вместо обычных признаков возбуждения,
свойственных их породе, когда конец погони близок, стали проявлять все
большую неуверенность, оглядываться друг на друга и на понукавших их
рыцарей и в конце концов остановились на месте. Никакие удары кнутом не
могли заставить их бежать дальше. Они лишь жалобно скулили, поджав хвосты
подобно обыкновенным собакам. Поняв, что преследуемый находится совсем
рядом, рыцари спешились и, оставив коней, пошли вперед, рассыпавшись цепью
и внимательно глядя под ноги в поисках следов. Уже через сотню шагов
достигли они спуска в темную, поросшую непролазным кустарником лощину. С
трудом продираясь сквозь кустарник, рыцари стали спускаться вниз.
Там, на самом дне лощины, и встретили они того, кто наводил ужас на
этот край. Он слышал звуки преследования и был готов к бою. Густой
подлесок и начавшиеся уже сумерки давали ему преимущество, и потому
нападение его оказалось неожиданным. Большинство из преследователей так и
не успело прибежать к месту схватки, а те, кто успел увидеть чудовище,
описывали его облик по-разному. Одни говорили, что одет он был в звериные
шкуры, что лицом был ужасен, что изо рта у него торчали окровавленные
клыки, а глаза горели красным огнем, другие будто бы видели дым,
вырывавшийся из изуродованных ноздрей, а третьи - длинные рога на голове.
Но все это им, скорее всего, привиделось от испуга. Тем же, кто видел
нападавшего вблизи, показался он едва ли не самым обыкновенным человеком,
но они были так напуганы происшедшим, что трудно было заставить их
говорить об увиденном.
Тот, кого они искали, несомненно понимал, что нельзя позволить
рыцарям обложить его со всех сторон, что нужно вырваться и уйти, пока не
поздно. Будь он зверем, он уходил бы все дальше и дальше вглубь лощины от
надвигающейся цепи рыцарей. Но он не был зверем и использовал свой шанс.
Нападение его было совершенно беззвучным, и первый, оказавшийся на пути
чудовища, не успел, наверное, понять, что происходит, как голова его
покатилась по земле, отсеченная коротким мечом нападавшего. Рыцари, шедшие
рядом, закричали и бросились вдогонку за убегавшим верх по склону
существом. Трое сумели настичь его, когда склон стал слишком крутым, и ему
пришлось остановиться и принять бой. Если бы их было человек десять,
участь чудовища, наверное, была бы решена - но остальные прибежали слишком
поздно. А эти трое... Уже через мгновение первый из них упал на землю с
распоротым животом, а второй получил столь сильный удар мечом по плечу,
что железный наплечник оказался рассеченным, и настоятелю обители пришлось
применить все свое искусство, чтобы спасти несчастному не только руку, но
и саму жизнь.
Но этот выпад чудовища позволил третьему рыцарю зайти сбоку и нанести
удар, решивший судьбу схватки. Воспользовавшись тем, что нападавший не
сумел сразу освободить прочно засевший в доспехах жертвы меч, рыцарь изо
всей силы рубанул чудовище по руке. Взвыв от боли, оно ударом ноги
опрокинуло рыцаря в кусты и, прижав обрубок руки к животу, кинулось вверх
по склону. Удар оказался столь силен, что несчастный рыцарь тут же
испустил дух и на следующий день был похоронен вместе с двумя своими
товарищами на кладбище при обители. Остальные еще некоторое время
продолжали преследование, но сгустившиеся сумерки заставили их прекратить
это занятие. Рыцари вернулись на место схватки и, разведя костер,
расположились на ночлег, оплакивая погибших, но в полной уверенности, что,
лишившись руки, чудовище назавтра станет для них легкой добычей.
Меч, которым оно сражалось, оказался самым обыкновенным, взятым у
какого-нибудь одинокого путника на лесной дороге. Что же касается
отрубленной руки, то в суматохе о ней поначалу как-то позабыли. Когда же
принялись ее искать, уже при свете факелов, то нашли шагах в десяти от
места схватки, в кустах. Тогда они не придали этому обстоятельству
должного значения, посчитав, что отрубленная у запястья кисть руки,
оказавшаяся на вид совершенно человеческой, была отброшена в кусты силой
удара. Насколько я понял, то, что рука оказалась совершенно похожей на
человеческую, а на безымянном пальце ее даже было надето какое-то кольцо,
по непонятной для них самих причине вызывало у всех ужас, и они, даже не
попытавшись снять и рассмотреть это кольцо, положили кисть в мешок и
крепко завязали его веревкой.
Тут гость мой замолчал и тяжело вздохнул. Во время своего рассказа он
упорно называл того, о ком говорил, "существом" или же "чудовищем", ни
разу не произнес он слово "человек", хотя и подчеркивал всячески
человеческий облик того, кого видели рыцари. Возможно, у него просто язык
не поворачивался совместить понятие "человек" с жестокостью совершенных
этим чудовищем злодеяний. Ведь гость мой был тагардинцем, а их учение
известно своим гуманизмом. Но скорее всего, смотрел он глубже и понимал,
что сущность того, с кем повстречались рыцари, вовсе не человеческая.
Помолчав, он снова пригубил бальзам из кубка и продолжил рассказ.
Расставив часовых - на собак особой надежды не было - перевязав своего
раненого товарища и накрыв плащами убитых, рыцари улеглись на ночлег.
Какого же было их удивление, когда наутро они обнаружили, что мешок, куда
накануне была положена отрубленная кисть чудовища, оказался разодран в
клочья и пуст!
1 2 3 4 5 6