А как стемнело, проделал увлекательную прогулку
по мирно спящему Городку. И, наконец, меня ласково принял старый
друг, обозвав чортом и не продырявив из этой милой игрушки только
потому, что я догадался взять ее первым.
- Ты всегда был везучим, Майк,- серьезно орветил Бакстер,
прихлебывая из бокала. - Только ты мог уцелеть днем на огневом
кордоне, да еще пройти сквозь него, не встретив ни одного
патрульного.
- Куда я попал?! Что, черт побери, здесь происходит? Я ехал в
свой старый, не меняющийся со временем Городок...
- аверное, это судьба, что ты попал к нам именно сейчас,Майк,-
поскреб трехдневную щетину Бакстер.- Если ты сумел пройти сюда, то,
может быть, тебе удастся и обратное. Телефонный кабель вышел из строя
в первые часы паники. У нас имеется только несколько полицейских
раций. Пока телефон работал, я пытался вызвать помощь, пытался
связаться с армией, но они мне не поверили. А послать некого. икто
не сможет пройти через кордон! Мы теряем ежедневно десятки людей.
- Джим, скажи,наконец, кто держит Городок в засаде? Где враг?
- Крысы и черви! е смотри на меня так, Майк, я три ночи не
спал, но голова у меня в порядке. Ты сам утром все увидишь.
Журналист достал сигарету, бросил пачку рядом с переполненной
пепельницей.
- Может, это я сошел с ума, Джим? Ты действительно...
- Утром, Майк, утром ты все увидишь сам.
Огромным, десятиметровым зонтиком, торчал на холме деревянный
гриб. Майк с матерью сидели в высокой траве под "шляпкой".
Прислонившись спиной к ножке "гриба", Майк жевал кислую травинку и
лениво наблюдал за толпой одетых в одинаковые синие комбинезоны и
шлемы ребят у подножия холма. Перед огромным экраном плясал парень.
Мощный луч света освещал конвульсивно дергающуюся фигуру. а экране
проецировалась многократно увеличенная копия танцора, чтобы каждый в
толпе одинаковых синих роботоподобных парней видел его каждое
движение.
"Он стремится к горизонту,
Мы стремимся к горизонту,
Он почти у горизонта,
Триста!"
Скандирует толпа странный припев.
- Что это? - Спросил Майк.
- Экзамен, - безразлично бросает мать, перелистывая страницу
журнала. Первый раз Майк видит свою мать читающей. Сколько он себя
помнил, она постоянно хлопотала по дому, возилась с Сэмом, что-то
шила. Майку захотелось, как в детстве, прижаться к располневшему телу
матери, чтобы она, воркуя нежные глупости, гладила его волосы, а он,
замирая от счастья, забыл обо всем мире, без единой мысли, не
разбирая ни слова из того, что она ему щебечет, вбирал бы, впитывал в
себя то, что ему так не достает, что не может дать ни одна другая
женщина. И мать, уловив его настроение, отрывает глаза от шелестящих
страниц, с улыбкой поворачивается к нему. о глупая мальчишеская
смесь гордости, взрослости и черт знает чего еще заставляет Майка
вывернуться из-под протянутой МАДОЬЕЙ руки, отвернуться, наткнувшись
на каменное лицо танцора. Он уже в двух шагах. Ужас сжал сердце
Майка. Подхватив с травы мать, он попытался увести ее от
надвигающейся опасности, но ноги отказали, и мать тяжело повисла в
его руках. Майк понял, что не успеет.
"Он почти у горизонта,
Он уже у горизонта,
Три!"
Ревет толпа.
- ет! - Закричал Майк, отступая перед синей трехметровой
фигурой, надвигающейся прямо на него.
- Я должен! - Послышался хриплый голос. -Я должен его срубить!
- о это же моя мать! Подожди! - Молил Майк.
"Он уже у горизонта,
Два!"
- Я должен успеть! - Великан ударил ребром ладони по ножке
гриба, сверху посыпалась труха. Майк попытался оттолкнуть фанатика,
но почувствовал, что проще сдвинуть скалу.
- Лучше ударь меня, это же моя мать!
"Один!"
Могучим ударом великан перерубил ножку и повернулся к
журналисту. В следующий миг Майк почувствовал, что летит. Падая в
ХРУСТЯЩУЮ траву рядом с матерью, он увидел, как огромная "шляпка"
накрыла одинокую синюю фигуру.
"оль!"
Центр упавшего диска вспучился, и меж рваных зубьев толстой
фанеры появился синий шлем.
- Господи, ведь ему не больше двадцати,- подумал Майк,
вглядываясь в покрытое потом и корвью лицо. В наступившей тишине Майк
бросился в облако пыли, сдирая кожу с ладоней, начал отгибать акульи
зубы фанеры, помогая голубой фигуре выбраться на волю. И вдруг
раздался смех.
- Ты проиграл! Ты не успел!
Майк обернулся. Заросшее рыжей щетиной, такое знакомое и в то
же время незнакомое лицо дергалось в злобной ухмылке. Съежилась,
сжалась от позора голубая фигура в ценре диска.
- ет, он выиграл! - Шагнул навстречу рыжему Майк.
- А это еще что за букашка?- авис над ним рыжий.
- Он выиграл,- твердо сказал Майк, не чувствуя страха перед
надвигающимся громилой. - Он выдержал самый главный экзамен:
пожертвовал собой ради других.
- Он не успел! - Отступил вдруг рыжий.
- Успел.
- Время! - Отступая тряс секундомером рыжий.
Майк оглянулся. Вокруг стояля толпа одетых в синие комбинезоны
ребят.
- Время! - Твердил, отступая, рыжий. Майк очнулся.
- Время,- тряс его за плечо Джим.- Пора!
Они шли к огненному кордону. Утреннее солнце весело плескалось
в стеклах окон.
"Боже мой, неужели это не сон? - Думал Беннет. - еужели это я
иду по пустынным улочкам своего родного Городка, где старых
деревянных домов до сих пор больше, чем каменных, где единственными
железобетонными символами конца двадцатого века являются гостиница
"Дикий Запад" с огромной витриной ресторана внизу и городская тюрьма?
В каком кошмаре мне могло привидеться, что я буду идти по улочкам
моего детства, лучи солнца будут ласкать отросшие в госпитале волосы
затылка, а впереди, в дорожной пыли, будут плыть уродливые тени
людей, вооруженных автоматами и ружьями?"
- Я все же советую тебе взять хотя бы пистолет, Майк, - отбросил
в сторону окурок шериф, растегивая кобуру.
- Спасибо, Джим, мое оружие - кинокамера.
- Ладно, я тебя прикрою, постарайся не отрываться от меня там. А
ну, ребята, подтянись, еще один переулок, и мы на кордоне.
Трое полицейских и два ополченца взяли оружие наизготовку,
громко лязгнули взведенные курки. Журналист приготовил кинокамеру.
Из-за полуразрушенной церкви вышли двое патрульных. Майк узнал
аптекаря Холмса и старого Биггса.
- Как прошло дежурство?
- Пока все тихо, - устало ответил Биггс. - Вы ведь знаете,
шериф, они появляются, в основном, после шести часов.
Ополченцы сменили падающих с ног стариков. а следующем посту
шериф оставил двух полицейских и повел журналиста дальше. Они шли
вдоль выжженной полосы, огромным кольцом охватывающей Городок.
Поначалу журналист поминутно вскидывал камеру, пугая этим идущего
рядом молоденького полицейского. Майк снимал обгоревшие останки
людей, неподвижные фигуры часовых.
1 2 3 4
по мирно спящему Городку. И, наконец, меня ласково принял старый
друг, обозвав чортом и не продырявив из этой милой игрушки только
потому, что я догадался взять ее первым.
- Ты всегда был везучим, Майк,- серьезно орветил Бакстер,
прихлебывая из бокала. - Только ты мог уцелеть днем на огневом
кордоне, да еще пройти сквозь него, не встретив ни одного
патрульного.
- Куда я попал?! Что, черт побери, здесь происходит? Я ехал в
свой старый, не меняющийся со временем Городок...
- аверное, это судьба, что ты попал к нам именно сейчас,Майк,-
поскреб трехдневную щетину Бакстер.- Если ты сумел пройти сюда, то,
может быть, тебе удастся и обратное. Телефонный кабель вышел из строя
в первые часы паники. У нас имеется только несколько полицейских
раций. Пока телефон работал, я пытался вызвать помощь, пытался
связаться с армией, но они мне не поверили. А послать некого. икто
не сможет пройти через кордон! Мы теряем ежедневно десятки людей.
- Джим, скажи,наконец, кто держит Городок в засаде? Где враг?
- Крысы и черви! е смотри на меня так, Майк, я три ночи не
спал, но голова у меня в порядке. Ты сам утром все увидишь.
Журналист достал сигарету, бросил пачку рядом с переполненной
пепельницей.
- Может, это я сошел с ума, Джим? Ты действительно...
- Утром, Майк, утром ты все увидишь сам.
Огромным, десятиметровым зонтиком, торчал на холме деревянный
гриб. Майк с матерью сидели в высокой траве под "шляпкой".
Прислонившись спиной к ножке "гриба", Майк жевал кислую травинку и
лениво наблюдал за толпой одетых в одинаковые синие комбинезоны и
шлемы ребят у подножия холма. Перед огромным экраном плясал парень.
Мощный луч света освещал конвульсивно дергающуюся фигуру. а экране
проецировалась многократно увеличенная копия танцора, чтобы каждый в
толпе одинаковых синих роботоподобных парней видел его каждое
движение.
"Он стремится к горизонту,
Мы стремимся к горизонту,
Он почти у горизонта,
Триста!"
Скандирует толпа странный припев.
- Что это? - Спросил Майк.
- Экзамен, - безразлично бросает мать, перелистывая страницу
журнала. Первый раз Майк видит свою мать читающей. Сколько он себя
помнил, она постоянно хлопотала по дому, возилась с Сэмом, что-то
шила. Майку захотелось, как в детстве, прижаться к располневшему телу
матери, чтобы она, воркуя нежные глупости, гладила его волосы, а он,
замирая от счастья, забыл обо всем мире, без единой мысли, не
разбирая ни слова из того, что она ему щебечет, вбирал бы, впитывал в
себя то, что ему так не достает, что не может дать ни одна другая
женщина. И мать, уловив его настроение, отрывает глаза от шелестящих
страниц, с улыбкой поворачивается к нему. о глупая мальчишеская
смесь гордости, взрослости и черт знает чего еще заставляет Майка
вывернуться из-под протянутой МАДОЬЕЙ руки, отвернуться, наткнувшись
на каменное лицо танцора. Он уже в двух шагах. Ужас сжал сердце
Майка. Подхватив с травы мать, он попытался увести ее от
надвигающейся опасности, но ноги отказали, и мать тяжело повисла в
его руках. Майк понял, что не успеет.
"Он почти у горизонта,
Он уже у горизонта,
Три!"
Ревет толпа.
- ет! - Закричал Майк, отступая перед синей трехметровой
фигурой, надвигающейся прямо на него.
- Я должен! - Послышался хриплый голос. -Я должен его срубить!
- о это же моя мать! Подожди! - Молил Майк.
"Он уже у горизонта,
Два!"
- Я должен успеть! - Великан ударил ребром ладони по ножке
гриба, сверху посыпалась труха. Майк попытался оттолкнуть фанатика,
но почувствовал, что проще сдвинуть скалу.
- Лучше ударь меня, это же моя мать!
"Один!"
Могучим ударом великан перерубил ножку и повернулся к
журналисту. В следующий миг Майк почувствовал, что летит. Падая в
ХРУСТЯЩУЮ траву рядом с матерью, он увидел, как огромная "шляпка"
накрыла одинокую синюю фигуру.
"оль!"
Центр упавшего диска вспучился, и меж рваных зубьев толстой
фанеры появился синий шлем.
- Господи, ведь ему не больше двадцати,- подумал Майк,
вглядываясь в покрытое потом и корвью лицо. В наступившей тишине Майк
бросился в облако пыли, сдирая кожу с ладоней, начал отгибать акульи
зубы фанеры, помогая голубой фигуре выбраться на волю. И вдруг
раздался смех.
- Ты проиграл! Ты не успел!
Майк обернулся. Заросшее рыжей щетиной, такое знакомое и в то
же время незнакомое лицо дергалось в злобной ухмылке. Съежилась,
сжалась от позора голубая фигура в ценре диска.
- ет, он выиграл! - Шагнул навстречу рыжему Майк.
- А это еще что за букашка?- авис над ним рыжий.
- Он выиграл,- твердо сказал Майк, не чувствуя страха перед
надвигающимся громилой. - Он выдержал самый главный экзамен:
пожертвовал собой ради других.
- Он не успел! - Отступил вдруг рыжий.
- Успел.
- Время! - Отступая тряс секундомером рыжий.
Майк оглянулся. Вокруг стояля толпа одетых в синие комбинезоны
ребят.
- Время! - Твердил, отступая, рыжий. Майк очнулся.
- Время,- тряс его за плечо Джим.- Пора!
Они шли к огненному кордону. Утреннее солнце весело плескалось
в стеклах окон.
"Боже мой, неужели это не сон? - Думал Беннет. - еужели это я
иду по пустынным улочкам своего родного Городка, где старых
деревянных домов до сих пор больше, чем каменных, где единственными
железобетонными символами конца двадцатого века являются гостиница
"Дикий Запад" с огромной витриной ресторана внизу и городская тюрьма?
В каком кошмаре мне могло привидеться, что я буду идти по улочкам
моего детства, лучи солнца будут ласкать отросшие в госпитале волосы
затылка, а впереди, в дорожной пыли, будут плыть уродливые тени
людей, вооруженных автоматами и ружьями?"
- Я все же советую тебе взять хотя бы пистолет, Майк, - отбросил
в сторону окурок шериф, растегивая кобуру.
- Спасибо, Джим, мое оружие - кинокамера.
- Ладно, я тебя прикрою, постарайся не отрываться от меня там. А
ну, ребята, подтянись, еще один переулок, и мы на кордоне.
Трое полицейских и два ополченца взяли оружие наизготовку,
громко лязгнули взведенные курки. Журналист приготовил кинокамеру.
Из-за полуразрушенной церкви вышли двое патрульных. Майк узнал
аптекаря Холмса и старого Биггса.
- Как прошло дежурство?
- Пока все тихо, - устало ответил Биггс. - Вы ведь знаете,
шериф, они появляются, в основном, после шести часов.
Ополченцы сменили падающих с ног стариков. а следующем посту
шериф оставил двух полицейских и повел журналиста дальше. Они шли
вдоль выжженной полосы, огромным кольцом охватывающей Городок.
Поначалу журналист поминутно вскидывал камеру, пугая этим идущего
рядом молоденького полицейского. Майк снимал обгоревшие останки
людей, неподвижные фигуры часовых.
1 2 3 4