Его звали мистер Брайт.
– Почему же ты не вышла за него замуж?
– Мать и отец были против и запретили нам встречаться. О дорогой Брайт!
– Ты в самом деле царица ночи, – говорил я ей после пятой рюмки. – Эта грациозность твоей талии и волна твоей груди. Ты вся прекрасна: и бедра и талия. О, эта тонкая талия, она напоминает бокал шампанского. Да ты вся, как этот хрустальный бокал.
Выпив шестую рюмку, она задумалась.
– Нила Мани… Нила Мани – твоя жена, но берегись ее. Когда-нибудь она даст тебе яду. Ведь она за тебя вышла замуж только из-за денег. Извини меня, дорогой, я просто сочувствую тебе, иначе я бы не говорила об этом. Кто не знает ее в Непи Тале. Извини, дорогой, но я слышала о ней так много плохого, что душа не хочет верить. Но ведь людям глаза не закроешь. Я очень предана своему мужу, предана всей душой и навсегда.
– Я очень несчастен, дорогая, очень несчастен, – рыдал я. – И почему у меня не такая преданная жена, как ты.
– Не плачь, Бадхо, – говорила она, обнимая меня и вытирая мне слезы. – Не надо плакать. Такова судьба, Бадхо. Иначе мы бы не встретились. На, выпей шампанского.
После десятой рюмки мы открыли вторую бутылку. Свечи уже начали плясать в глазах. Ее косы расплелись и упали на плечи. Огромные глаза стали глубокими. С плачем мы откупорили третью бутылку. Я сетовал на свою неверную жену, а она жаловалась на мужа. Рассказывала о его жестоком обращении. В конце концов мы решили, что лучше умрем, чем расстанемся.
– Я брошу Нила Мани.
– А я ошпарю Чандуку лицо.
– Любимая моя!
– Дорогой!
– Мы всегда будем вместе.
– Всегда, всегда, дорогой.
Никогда не бывало такой ночи в Алаабадском лесу. Одинокий дом. Неожиданно вспыхнувшая страсть И эта милая застенчивость, которую нужно победить, победить…
Наступило утро, и весь лес наполнился веселым гомоном птиц. Наступило утро, и мы оба удивились. Исчез очаровавший меня чудесный овал ее лица. Оно было каким-то вытянутым. Подбородок весь в прыщиках, а губы, казавшиеся мне вечером такими прекрасными, стали зелеными. Как это произошло? Глаза ввалились, и талия уже не была такой тонкой. Я очень удивился, и она тоже. Ее взгляд упал на мой гладкий лысеющий лоб, скользнул на большие уши и остановился на них. Они сразу же стали пунцовыми от стыда, ведь мои уши действительно большие, как у осла. Губы толстые, как у негра. Челюсть выпирала вперед. Она брезгливо поморщилась и быстро вышла в другую комнату.
Завтракали мы молча, никто так и не произнес ни слова. После завтрака она села, крутя край сари…
– Так ты поедешь к Чандуку? – улыбнулся я.
– Да, – тихо ответила она.
– Очень хорошо, – довольно сказал я. – Возьми моего мула. Только, пожалуйста, верни его до вечера. Я задержусь здесь на день-два. Буду охотиться. Я бы проводил тебя, но будет неудобно ехать вдвоем. Что об этом подумают!
– Прощай, – вздохнула она спокойно.
– До свидания!
После обеда я спросил у слуги:
– Так ты говорил, что в Алаабадском лесу водятся ведьмы?
1 2 3
– Почему же ты не вышла за него замуж?
– Мать и отец были против и запретили нам встречаться. О дорогой Брайт!
– Ты в самом деле царица ночи, – говорил я ей после пятой рюмки. – Эта грациозность твоей талии и волна твоей груди. Ты вся прекрасна: и бедра и талия. О, эта тонкая талия, она напоминает бокал шампанского. Да ты вся, как этот хрустальный бокал.
Выпив шестую рюмку, она задумалась.
– Нила Мани… Нила Мани – твоя жена, но берегись ее. Когда-нибудь она даст тебе яду. Ведь она за тебя вышла замуж только из-за денег. Извини меня, дорогой, я просто сочувствую тебе, иначе я бы не говорила об этом. Кто не знает ее в Непи Тале. Извини, дорогой, но я слышала о ней так много плохого, что душа не хочет верить. Но ведь людям глаза не закроешь. Я очень предана своему мужу, предана всей душой и навсегда.
– Я очень несчастен, дорогая, очень несчастен, – рыдал я. – И почему у меня не такая преданная жена, как ты.
– Не плачь, Бадхо, – говорила она, обнимая меня и вытирая мне слезы. – Не надо плакать. Такова судьба, Бадхо. Иначе мы бы не встретились. На, выпей шампанского.
После десятой рюмки мы открыли вторую бутылку. Свечи уже начали плясать в глазах. Ее косы расплелись и упали на плечи. Огромные глаза стали глубокими. С плачем мы откупорили третью бутылку. Я сетовал на свою неверную жену, а она жаловалась на мужа. Рассказывала о его жестоком обращении. В конце концов мы решили, что лучше умрем, чем расстанемся.
– Я брошу Нила Мани.
– А я ошпарю Чандуку лицо.
– Любимая моя!
– Дорогой!
– Мы всегда будем вместе.
– Всегда, всегда, дорогой.
Никогда не бывало такой ночи в Алаабадском лесу. Одинокий дом. Неожиданно вспыхнувшая страсть И эта милая застенчивость, которую нужно победить, победить…
Наступило утро, и весь лес наполнился веселым гомоном птиц. Наступило утро, и мы оба удивились. Исчез очаровавший меня чудесный овал ее лица. Оно было каким-то вытянутым. Подбородок весь в прыщиках, а губы, казавшиеся мне вечером такими прекрасными, стали зелеными. Как это произошло? Глаза ввалились, и талия уже не была такой тонкой. Я очень удивился, и она тоже. Ее взгляд упал на мой гладкий лысеющий лоб, скользнул на большие уши и остановился на них. Они сразу же стали пунцовыми от стыда, ведь мои уши действительно большие, как у осла. Губы толстые, как у негра. Челюсть выпирала вперед. Она брезгливо поморщилась и быстро вышла в другую комнату.
Завтракали мы молча, никто так и не произнес ни слова. После завтрака она села, крутя край сари…
– Так ты поедешь к Чандуку? – улыбнулся я.
– Да, – тихо ответила она.
– Очень хорошо, – довольно сказал я. – Возьми моего мула. Только, пожалуйста, верни его до вечера. Я задержусь здесь на день-два. Буду охотиться. Я бы проводил тебя, но будет неудобно ехать вдвоем. Что об этом подумают!
– Прощай, – вздохнула она спокойно.
– До свидания!
После обеда я спросил у слуги:
– Так ты говорил, что в Алаабадском лесу водятся ведьмы?
1 2 3