Едва только первая капля молока ударилась о дно кувшина, он весь наполнился приятным звоном. Дхур-дхур, дхан-дхан, дхур-дхур, дхан-дхан, – стекало парное молоко тоненькими струйками в кувшин. Когда кувшин наполнился больше, чем наполовину, Марджана подставила свой рот под эти струйки. В этот момент кто-то обнял ее сзади. Молоко уже попадало не в рот, а на глаза и растекалось по лицу. Она крепче сжала коленями кувшин с молоком и, не оборачиваясь, сказала:
– Пусти, Фикро.
– Я тоже хочу молока, – ответил Фикро.
– Ну и пей. Вон сколько коров и буйволиц стоят, пожалуйста, пей. Зачем ты меня трогаешь?
– Нет, я хочу молока от этой коровы.
– На, – сказала Марджана, отойдя от коровы и поставив кувшин на полку. Фикро приблизился к ней. По левой щеке Марджаны до сих пор еще текла струйка молока. Фикро поцеловал эту щеку.
– Какая сладкая, – улыбнулся он.
– Грубиян, нахал, – ударила его Марджана.
С быстротой молнии Фикро схватил ее, прижал к себе и начал целовать с такой силой, что голова ее запрокинулась назад, волосы коснулись пола, а шея изогнулась, как ручка кувшина. Ее руки беспомощно заскользили по телу Фикро и безжизненно повисли. Потом Фикро резко отстранил ее от себя, и она, бессильно падая, еще не овладев своим голосом, зашептала:
– Я… Я… сейчас… сейчас… бабушку… маму позову.
– Ради бога, – испугался Фикро, – ради бога не надо.
– Нет, позову. Бабушка!
Фикро быстро закрыл ее рот ладонью:
– Клянусь…
– Хорошо, только обещай, что больше никогда не будешь.
– Обещаю, больше никогда не буду.
– И что купишь мне на ярмарке ожерелье?
– Обещаю, что куплю тебе на ярмарке…
– А что купишь? – спросила она, недоверчиво глядя на Фикро. – Уже забыл, да?
– Ну это самое… ожерелье куплю.
– Вот, правильно, – успокоилась Марджана. – Идем, я тебя напою молоком старой коровы. Но смотри, – погрозила она ему пальцем, – если будешь еще баловаться, то быть тебе битым.
Марджана долго доила корову в рот Фикро, а потом он доил ей в рот. Они смеялись, разговаривали и долго не замечали бабушку, стоявшую в дверях и наблюдавшую за ними. Хмельные от радости и счастья, они и не подозревали о ее присутствии. Наконец, бабушка сердито закричала на них:
– Сначала нужно свадьбу справить, а потом… – и отвернулась от них, ругаясь себе под нос. Но они взглянули на нее только раз. Марджана побежала в другой конец хлева и начала снова доить буйволицу в рот Фикро, который уже был там и, наклоняя голову, ловил струйку молока. Бабушка продолжала ругаться, но в ее брани уже не было ни гнева, ни злости, В ней даже чувствовалась нежность. В воздухе внезапно, как начинает бить фонтан, зазвучала какая-то красивая мелодия, и на глазах бабушки появились слезы. Она подняла своего внука и медленно пошла за сарай, чтобы скрыть их.
Взглянув глазами, полными слез, на небо, Она вдруг увидела сверкание восходящего солнца. Вся деревня проснулась, проснулась и земля. Нежные и щедрые лучи поднимающегося на востоке солнца зажгли все вокруг своим ярким светом.
1 2 3
– Пусти, Фикро.
– Я тоже хочу молока, – ответил Фикро.
– Ну и пей. Вон сколько коров и буйволиц стоят, пожалуйста, пей. Зачем ты меня трогаешь?
– Нет, я хочу молока от этой коровы.
– На, – сказала Марджана, отойдя от коровы и поставив кувшин на полку. Фикро приблизился к ней. По левой щеке Марджаны до сих пор еще текла струйка молока. Фикро поцеловал эту щеку.
– Какая сладкая, – улыбнулся он.
– Грубиян, нахал, – ударила его Марджана.
С быстротой молнии Фикро схватил ее, прижал к себе и начал целовать с такой силой, что голова ее запрокинулась назад, волосы коснулись пола, а шея изогнулась, как ручка кувшина. Ее руки беспомощно заскользили по телу Фикро и безжизненно повисли. Потом Фикро резко отстранил ее от себя, и она, бессильно падая, еще не овладев своим голосом, зашептала:
– Я… Я… сейчас… сейчас… бабушку… маму позову.
– Ради бога, – испугался Фикро, – ради бога не надо.
– Нет, позову. Бабушка!
Фикро быстро закрыл ее рот ладонью:
– Клянусь…
– Хорошо, только обещай, что больше никогда не будешь.
– Обещаю, больше никогда не буду.
– И что купишь мне на ярмарке ожерелье?
– Обещаю, что куплю тебе на ярмарке…
– А что купишь? – спросила она, недоверчиво глядя на Фикро. – Уже забыл, да?
– Ну это самое… ожерелье куплю.
– Вот, правильно, – успокоилась Марджана. – Идем, я тебя напою молоком старой коровы. Но смотри, – погрозила она ему пальцем, – если будешь еще баловаться, то быть тебе битым.
Марджана долго доила корову в рот Фикро, а потом он доил ей в рот. Они смеялись, разговаривали и долго не замечали бабушку, стоявшую в дверях и наблюдавшую за ними. Хмельные от радости и счастья, они и не подозревали о ее присутствии. Наконец, бабушка сердито закричала на них:
– Сначала нужно свадьбу справить, а потом… – и отвернулась от них, ругаясь себе под нос. Но они взглянули на нее только раз. Марджана побежала в другой конец хлева и начала снова доить буйволицу в рот Фикро, который уже был там и, наклоняя голову, ловил струйку молока. Бабушка продолжала ругаться, но в ее брани уже не было ни гнева, ни злости, В ней даже чувствовалась нежность. В воздухе внезапно, как начинает бить фонтан, зазвучала какая-то красивая мелодия, и на глазах бабушки появились слезы. Она подняла своего внука и медленно пошла за сарай, чтобы скрыть их.
Взглянув глазами, полными слез, на небо, Она вдруг увидела сверкание восходящего солнца. Вся деревня проснулась, проснулась и земля. Нежные и щедрые лучи поднимающегося на востоке солнца зажгли все вокруг своим ярким светом.
1 2 3