Скот стоял в стороне с пустым бокалом и всем своим существом ненавидел меня.
Было просто здорово.
После этого я черкнул пару строк в книге почетных посетителей выставки, снялся на память с ее устроителем, а потом с его супругой. В подарок от него я получил небольшой электронный калькулятор последней модели.
Потом шеф сделал знак, и к зданию магазина подкатил роскошный лимузин, поскольку пару минут назад я сказал ему, что мне надо спешить на деловую встречу. И я направился к лимузину.
Выходя, я изысканно поклонился грустной газели.
Ах, как славно все получилось, подумалось мне, когда мы бесшумно пересекли Пляс Конкорд и направились в сторону Трокадеро. Я не ощущал никаких толчков и тряски — машина действительно была превосходной. Ах, как славно все получилось, мне кажется, я здорово представил Болгарию в глазах японского народа.
На деловое свидание я прибыл с запозданием. Велел шоферу остановиться за одну улицу до нужной мне, выскочил из машины и бросился бежать, как угорелый. До входа в здание фирмы я добрался порядком взмокший, шапка съехала на затылок. «Экскюзе муа, мадам…» — крикнул я.
Да, совсем забыл сказать, что боссом фирмы-организатора встречи была дама.
С царственным видом она стояла в вестибюле, на ее губах поигрывала сдержанная улыбка.
— Извините, мадам, — повторил я, — но мне пришлось обежать пол-Парижа, пока я нашел цветы, достойные вас.
И я преподнес ей огромный букет роз. Тот самый, что вручила мне японка.
— Оо-оооо! — разнесся вокруг возглас изумления. Сотрудники госпожи директорши взирали на меня широко раскрытыми глазами.
— О! — коротко заметила госпожа директорша. — А мы как раз говорили о балканской точности. А в это время вы… Да, действительно, в Париже трудно найти именно такие цветы.
Мне почудилось, что она особо подчеркнула слова «именно такие». Ее сотрудники молча наблюдали за мной.
Во время ужина глаза госпожи директорши — о, какие глаза! — часто останавливались на моей персоне. На лице ее светилась исполненная грусти улыбка. В ней словно прочитывал ось тайное желание проникнуть в потемки чужой души.
Не стану скрывать, я был польщен. Внешность у меня внушительная. И манеры тоже производят впечатление.
Во время расставания она задержала мою руку в своей и тихонько шепнула на ухо:
— Вы выглядели чудесно… в телепередаче… с японцами и розами… все мы наблюдали за вами с большим интересом…
Администратор гостиницы сообщил мне:
— Звонили из японского торгпредства и разыскивали некоего господина Гонсалеса. Вашего друга и соседа по номеру. Мы ответили им, месье, что не имели чести принимать у себя в отеле этого господина. Произошло недоразумение.
Сквозь окно гостиничного номера я смотрел на силуэт Триумфальной арки. Такая вот вышла накладка…
И моя реклама Болгарии, рассчитанная на народы Японии и Франции, тоже с треском провалилась.
Зато на память о случившемся у меня остался электронный калькулятор последней модели…
И всплеск любовных чувств — чуть было не забыл! — взыгравших в моем сердце…
Такую любовь можно испытать только в Париже.
Перевод с болгарского Наталии Дюлкеровой.
1 2
Было просто здорово.
После этого я черкнул пару строк в книге почетных посетителей выставки, снялся на память с ее устроителем, а потом с его супругой. В подарок от него я получил небольшой электронный калькулятор последней модели.
Потом шеф сделал знак, и к зданию магазина подкатил роскошный лимузин, поскольку пару минут назад я сказал ему, что мне надо спешить на деловую встречу. И я направился к лимузину.
Выходя, я изысканно поклонился грустной газели.
Ах, как славно все получилось, подумалось мне, когда мы бесшумно пересекли Пляс Конкорд и направились в сторону Трокадеро. Я не ощущал никаких толчков и тряски — машина действительно была превосходной. Ах, как славно все получилось, мне кажется, я здорово представил Болгарию в глазах японского народа.
На деловое свидание я прибыл с запозданием. Велел шоферу остановиться за одну улицу до нужной мне, выскочил из машины и бросился бежать, как угорелый. До входа в здание фирмы я добрался порядком взмокший, шапка съехала на затылок. «Экскюзе муа, мадам…» — крикнул я.
Да, совсем забыл сказать, что боссом фирмы-организатора встречи была дама.
С царственным видом она стояла в вестибюле, на ее губах поигрывала сдержанная улыбка.
— Извините, мадам, — повторил я, — но мне пришлось обежать пол-Парижа, пока я нашел цветы, достойные вас.
И я преподнес ей огромный букет роз. Тот самый, что вручила мне японка.
— Оо-оооо! — разнесся вокруг возглас изумления. Сотрудники госпожи директорши взирали на меня широко раскрытыми глазами.
— О! — коротко заметила госпожа директорша. — А мы как раз говорили о балканской точности. А в это время вы… Да, действительно, в Париже трудно найти именно такие цветы.
Мне почудилось, что она особо подчеркнула слова «именно такие». Ее сотрудники молча наблюдали за мной.
Во время ужина глаза госпожи директорши — о, какие глаза! — часто останавливались на моей персоне. На лице ее светилась исполненная грусти улыбка. В ней словно прочитывал ось тайное желание проникнуть в потемки чужой души.
Не стану скрывать, я был польщен. Внешность у меня внушительная. И манеры тоже производят впечатление.
Во время расставания она задержала мою руку в своей и тихонько шепнула на ухо:
— Вы выглядели чудесно… в телепередаче… с японцами и розами… все мы наблюдали за вами с большим интересом…
Администратор гостиницы сообщил мне:
— Звонили из японского торгпредства и разыскивали некоего господина Гонсалеса. Вашего друга и соседа по номеру. Мы ответили им, месье, что не имели чести принимать у себя в отеле этого господина. Произошло недоразумение.
Сквозь окно гостиничного номера я смотрел на силуэт Триумфальной арки. Такая вот вышла накладка…
И моя реклама Болгарии, рассчитанная на народы Японии и Франции, тоже с треском провалилась.
Зато на память о случившемся у меня остался электронный калькулятор последней модели…
И всплеск любовных чувств — чуть было не забыл! — взыгравших в моем сердце…
Такую любовь можно испытать только в Париже.
Перевод с болгарского Наталии Дюлкеровой.
1 2