Тогда дед обернулся к Робби.
— Как думаешь, есть у Англии шансы? — они уселись на диван и стали обсуждать предстоящий чемпионат мира, а я, отломив половину бутерброда с сыром, отошла к окну. На улице играли дети; их голоса доносились в комнату даже сквозь закрытые окна. Собирался дождь. В воздухе чувствовалась характерная пустота — ожидание первых капель.
— Когда у тебя должен родиться ребенок? — вдруг донесся до меня бабушкин голос.
Робби с дедом мгновенно смолкли. Я почувствовала на себе дедушкин взгляд и заставила себя посмотреть ему в глаза.
— Бог с тобой, Дорри, о чем ты? — Дед всплеснул руками. — Это ведь Элен, наша крошка Элен пришла к нам в гости.
Бабушка не отрывала от меня глаз, продолжая меланхолично жевать хлебную корку.
— Я уже не крошка, — выдохнула я наконец. Руки тряслись, язык заплетался. — Она права, дед.
Робби совершенно некстати захихикал.
— Что ж поделать, — вздохнула бабушка. — Яблоко от яблони недалеко падает. Видно, кровь у нас в семье порченая.
С утра перед последним экзаменом мы с Томом отправились погонять на велосипедах. Честно скажу, никогда еще я не ездил с такой скоростью на такие расстояния. Мы со свистом пролетели через долину Хоуп до самого Каслтауна, а потом еще вскарабкались на Вайнапский перевал. Я боялся, что у меня сейчас сердце не выдержит и лопнет, словно воздушный шарик. Но какое это потрясающее чувство, когда ты оказываешься на перевале. Когда уже начинает казаться, что подъему просто не будет конца, ты вдруг чувствуешь, что взлетаешь, навстречу летит рассеянный свет и заливает глаза, и ты, словно лавина или бурный горный поток, катишься вниз до самого Бакстона. Мы с Томом всю дорогу орали, как сумасшедшие.
— Давай теперь на Уайлдборклоу! — крикнул Том, и, прильнув к рулям, мы рванули в сторону пустошей, не встречая по дороге ни одной живой души: ни машин, ни велосипедов, ни туристов. Только овечьи стада волнами разбегались перед нами, да стаи кроншнепов взмывали в небо, испуганные звоном велосипедных спиц. Доехав до конца подъема, мы соскочили с велосипедов, повалились в траву и опустошили заранее припасенные бутылочки с водой.
— Вот черт! — Том никак не мог отдышаться. Он лежал на спине, как бревно, сорвав с себя футболку и завернув треники до колен. — Крис, ты будешь полным идиотом, если не поедешь со мной во Францию в июле.
— Не могу.
— Чего это ты не можешь? Монеты нет, что ли? Если уж на то пошло, могу тебе одолжить сколько надо.
— Да не в деньгах дело.
— В чем же тогда? В Элен? Неужто она тебя не отпустит?
Я не знал, как объяснить ему про нас с Элен, какими словами. Элен забеременела от меня. У Элен будет ребенок. У нас с Элен будет ребенок. Мне просто не хватало словарного запаса, вот в чем дело. Две недели я заполнял экзаменационные листки множеством ненужных слов — и вот не в силах составить единственно важного для меня предложения.
— Вообще-то, она ничего девчонка, эта Элен, — продолжал Том. — Ну и какие у вас планы? Любовь до гроба, а?
— Честно сказать, от Шеффилда до Ньюкасла немного далековато. — Я попытался усмехнуться, — Может быть, кто знает…
Последние слова я еле выдавил из себя, горло свело судорогой. Любой бы сразу все понял, но только не Томми. Он вообще никак не отреагировал. Как может человек сдавать все на отлично и быть при этом таким тупицей!
Том укатил вперед, а я поехал помедленнее, любуясь окрестностями. Я думал, что еще до конца месяца нам с Элен нужно определить, что делать дальше. У меня началось что-то вроде тика, я чувствовал, как у меня под кожей подрагивают жилки. Дорога пошла под откос, и я покатился с Уайлдборклоу вниз, постепенно ускоряясь, лишь на поворотах слегка притормаживая, чтобы не вылететь с трассы. Передо мной лежала огромная зеленая пустошь. Жалко, что нельзя заглянуть за холмы, за край горизонта. Может быть, стоит лишь отпустить тормоза — и вылетишь прямо в космос, туда, где тишина и звезды?
Два дня спустя состоялся прощальный вечер выпускников. Вообще-то, это было альтернативное мероприятие, устроенное Томом, потому что половина народу собралась отпраздновать это событие на городской дискотеке, где в надежде закадрить шестнадцатилетнюю девчонку постоянно тусуются сорокалетние мужики. Тоже мне развлечение. От таких вещей меня тошнит. Поэтому Том подговорил кое-кого из наших отметить выпуск в Ледмилл, где в этот вечер играла замбийская группа. Всего пошло человек десять, Элен и Рутлин в том числе. Я не забывал о том, что нам скоро предстоит решиться и составить план на будущее. И все-таки еще понятия не имел, что делать.
В тот день Элен выглядела как-то странно. Она была вся какая-то хрупкая, словно хрустальная. Не пойму, что на нее накатило. Она то сама брала меня за руку и позволяла себя целовать, то вдруг становилась далекая и холодная, как будто мысли ее блуждали за тысячу миль отсюда. Когда она такая, для меня это сущая пытка. Я не мог понять, что же такое опять случилось, пока не отправился провожать ее домой.
Смотрелась она в тот вечер фантастически. Вся в каком-то свободно развевающемся голубом наряде, с шелковыми, нежными волосами, мерцающими в свете уличных огней. Когда эти ребята из Замбии заиграли, все пошли танцевать, но я остался на своем месте, не в силах оторвать глаз от Элен. Видели бы вы, как она танцует! Все смотрят только на нее, а она делает вид, что не замечает этого, и продолжает танцевать, полуприкрыв глаза, лишь время от времени бросая мне свою сногсшибательную улыбку. Как будто во всем кафе никого нет, кроме нас двоих.
И пока я глядел на нее, меня внезапно осенило. Мне пришла в голову замечательная идея, такая простая и потрясающая, что захотелось тотчас же крикнуть ей об этом, перекрывая музыку. Но я удержался. Вместо этого я встал и пошел танцевать с Элен, переполняемый радостью от своей блестящей мысли. Расскажу ей по дороге домой. А пришло мне в голову вот что: я попрошу, чтобы меня перевели из Ньюкаслского университета в Шеффилдский. Вот как все просто.
23 июня
Здравствуй, Никто.
Сегодня я решила, что настало время.
Я хотела, чтобы этот вечер стал лучшим из всех вечеров, которые мы провели вместе. Пусть Крис знает, что он для меня самый прекрасный человек на свете. Но сознание того, что сегодня мне придется сказать ему те самые слова, жгло меня изнутри. Я старалась улыбаться, чтобы Крис не волновался, но он явно что-то чувствовал — и смотрел на меня не отрываясь, встревоженно, напряженно.
Замбийцы играли потрясающе — жизнерадостно, зажигательно, они и сами смеялись, заражая своим весельем всех вокруг. Невозможно усидеть на месте, когда играет такая музыка. Ритм пробирает тебя до костей, проникает прямо в душу. Танцевали все — от стариков до детишек. Все наши были просто в экстазе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Как думаешь, есть у Англии шансы? — они уселись на диван и стали обсуждать предстоящий чемпионат мира, а я, отломив половину бутерброда с сыром, отошла к окну. На улице играли дети; их голоса доносились в комнату даже сквозь закрытые окна. Собирался дождь. В воздухе чувствовалась характерная пустота — ожидание первых капель.
— Когда у тебя должен родиться ребенок? — вдруг донесся до меня бабушкин голос.
Робби с дедом мгновенно смолкли. Я почувствовала на себе дедушкин взгляд и заставила себя посмотреть ему в глаза.
— Бог с тобой, Дорри, о чем ты? — Дед всплеснул руками. — Это ведь Элен, наша крошка Элен пришла к нам в гости.
Бабушка не отрывала от меня глаз, продолжая меланхолично жевать хлебную корку.
— Я уже не крошка, — выдохнула я наконец. Руки тряслись, язык заплетался. — Она права, дед.
Робби совершенно некстати захихикал.
— Что ж поделать, — вздохнула бабушка. — Яблоко от яблони недалеко падает. Видно, кровь у нас в семье порченая.
С утра перед последним экзаменом мы с Томом отправились погонять на велосипедах. Честно скажу, никогда еще я не ездил с такой скоростью на такие расстояния. Мы со свистом пролетели через долину Хоуп до самого Каслтауна, а потом еще вскарабкались на Вайнапский перевал. Я боялся, что у меня сейчас сердце не выдержит и лопнет, словно воздушный шарик. Но какое это потрясающее чувство, когда ты оказываешься на перевале. Когда уже начинает казаться, что подъему просто не будет конца, ты вдруг чувствуешь, что взлетаешь, навстречу летит рассеянный свет и заливает глаза, и ты, словно лавина или бурный горный поток, катишься вниз до самого Бакстона. Мы с Томом всю дорогу орали, как сумасшедшие.
— Давай теперь на Уайлдборклоу! — крикнул Том, и, прильнув к рулям, мы рванули в сторону пустошей, не встречая по дороге ни одной живой души: ни машин, ни велосипедов, ни туристов. Только овечьи стада волнами разбегались перед нами, да стаи кроншнепов взмывали в небо, испуганные звоном велосипедных спиц. Доехав до конца подъема, мы соскочили с велосипедов, повалились в траву и опустошили заранее припасенные бутылочки с водой.
— Вот черт! — Том никак не мог отдышаться. Он лежал на спине, как бревно, сорвав с себя футболку и завернув треники до колен. — Крис, ты будешь полным идиотом, если не поедешь со мной во Францию в июле.
— Не могу.
— Чего это ты не можешь? Монеты нет, что ли? Если уж на то пошло, могу тебе одолжить сколько надо.
— Да не в деньгах дело.
— В чем же тогда? В Элен? Неужто она тебя не отпустит?
Я не знал, как объяснить ему про нас с Элен, какими словами. Элен забеременела от меня. У Элен будет ребенок. У нас с Элен будет ребенок. Мне просто не хватало словарного запаса, вот в чем дело. Две недели я заполнял экзаменационные листки множеством ненужных слов — и вот не в силах составить единственно важного для меня предложения.
— Вообще-то, она ничего девчонка, эта Элен, — продолжал Том. — Ну и какие у вас планы? Любовь до гроба, а?
— Честно сказать, от Шеффилда до Ньюкасла немного далековато. — Я попытался усмехнуться, — Может быть, кто знает…
Последние слова я еле выдавил из себя, горло свело судорогой. Любой бы сразу все понял, но только не Томми. Он вообще никак не отреагировал. Как может человек сдавать все на отлично и быть при этом таким тупицей!
Том укатил вперед, а я поехал помедленнее, любуясь окрестностями. Я думал, что еще до конца месяца нам с Элен нужно определить, что делать дальше. У меня началось что-то вроде тика, я чувствовал, как у меня под кожей подрагивают жилки. Дорога пошла под откос, и я покатился с Уайлдборклоу вниз, постепенно ускоряясь, лишь на поворотах слегка притормаживая, чтобы не вылететь с трассы. Передо мной лежала огромная зеленая пустошь. Жалко, что нельзя заглянуть за холмы, за край горизонта. Может быть, стоит лишь отпустить тормоза — и вылетишь прямо в космос, туда, где тишина и звезды?
Два дня спустя состоялся прощальный вечер выпускников. Вообще-то, это было альтернативное мероприятие, устроенное Томом, потому что половина народу собралась отпраздновать это событие на городской дискотеке, где в надежде закадрить шестнадцатилетнюю девчонку постоянно тусуются сорокалетние мужики. Тоже мне развлечение. От таких вещей меня тошнит. Поэтому Том подговорил кое-кого из наших отметить выпуск в Ледмилл, где в этот вечер играла замбийская группа. Всего пошло человек десять, Элен и Рутлин в том числе. Я не забывал о том, что нам скоро предстоит решиться и составить план на будущее. И все-таки еще понятия не имел, что делать.
В тот день Элен выглядела как-то странно. Она была вся какая-то хрупкая, словно хрустальная. Не пойму, что на нее накатило. Она то сама брала меня за руку и позволяла себя целовать, то вдруг становилась далекая и холодная, как будто мысли ее блуждали за тысячу миль отсюда. Когда она такая, для меня это сущая пытка. Я не мог понять, что же такое опять случилось, пока не отправился провожать ее домой.
Смотрелась она в тот вечер фантастически. Вся в каком-то свободно развевающемся голубом наряде, с шелковыми, нежными волосами, мерцающими в свете уличных огней. Когда эти ребята из Замбии заиграли, все пошли танцевать, но я остался на своем месте, не в силах оторвать глаз от Элен. Видели бы вы, как она танцует! Все смотрят только на нее, а она делает вид, что не замечает этого, и продолжает танцевать, полуприкрыв глаза, лишь время от времени бросая мне свою сногсшибательную улыбку. Как будто во всем кафе никого нет, кроме нас двоих.
И пока я глядел на нее, меня внезапно осенило. Мне пришла в голову замечательная идея, такая простая и потрясающая, что захотелось тотчас же крикнуть ей об этом, перекрывая музыку. Но я удержался. Вместо этого я встал и пошел танцевать с Элен, переполняемый радостью от своей блестящей мысли. Расскажу ей по дороге домой. А пришло мне в голову вот что: я попрошу, чтобы меня перевели из Ньюкаслского университета в Шеффилдский. Вот как все просто.
23 июня
Здравствуй, Никто.
Сегодня я решила, что настало время.
Я хотела, чтобы этот вечер стал лучшим из всех вечеров, которые мы провели вместе. Пусть Крис знает, что он для меня самый прекрасный человек на свете. Но сознание того, что сегодня мне придется сказать ему те самые слова, жгло меня изнутри. Я старалась улыбаться, чтобы Крис не волновался, но он явно что-то чувствовал — и смотрел на меня не отрываясь, встревоженно, напряженно.
Замбийцы играли потрясающе — жизнерадостно, зажигательно, они и сами смеялись, заражая своим весельем всех вокруг. Невозможно усидеть на месте, когда играет такая музыка. Ритм пробирает тебя до костей, проникает прямо в душу. Танцевали все — от стариков до детишек. Все наши были просто в экстазе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44