Их треск потревожил Господа лишь для того, чтобы углубить Его сон. Сначала обрушились хижины. Опередив своих обитателей. Опередив меня. Боже, позволь мне уйти с ними. Я молился. Я вместе с ними вознесусь к Тебе. Я на пути к тому, чтобы Ты и меня преобразил в сияющее великолепие Твоего света. Но я знал, что Бог отошлет меня назад. Отвергнет. Твой свет возвращается, Твой голос проникает ко мне, Алла-о-акбар, да будет воля Твоя. Я молился. Старший из Твоих детей продолжит поход, оботрет кровь с меча, который Ты вложил в руки ему. Мне, Твоему неуязвимому воину, который ведет свое воинство назад, в лагерь. Ибо взгляни, я завербовал новых солдат, к Твоей вящей славе. Я дал знак возвращаться. Они еще плакали, малыши. Но они научатся служить Господу, как научился я служить Ему всем сердцем.
Дед всегда говорил, что здесь каждый знает, что ему делать. Каждый знает свое место, говорил он. Я действительно любила ходить с ними в церковь. Там хорошо пели. Но лучше всего было смотреть телевизор с бабулей по вечерам. Она сидела рядом со мной и вязала, а я грызла орехи из сада и складывала скорлупу в жестянку, которая очень быстро наполнялась. Однажды дед рассказал мне очень грустным голосом, что у них с бабулей не всегда было так и я даже представить себе не могу, какую жизнь они прожили. Мы наделали много ошибок, сказал он, но всегда знали, что нужны друг другу и не должны расставаться. Но они уже давно обрели покой. Я тоже хотела бы когда-нибудь обрести такой покой.
Именно быть счастливой, стать счастливой. Глупо верить в большую любовь, но каждый хоть когда-нибудь да верил и надеялся, что есть где-то на свете человек. Строго говоря, я совсем не верила, что испытаю нечто подобное. Что по-настоящему влюблюсь хоть раз в жизни. С другой стороны, многое, отвергнутое последними поколениями, оказалось не таким уж сплошь отрицательным. Главное, прежде люди бывали счастливы. В том-то и проблема. Я всегда хотела иметь и то и другое. И не представляла, как это осуществить. Завести семью и реализоваться как личность. Со всеми заморочками: досуг, друзья, разные увлечения, да еще профессия и семейные дрязги. Будь я мужчиной, думала я, я бы сразу себе сказала: выброси эту дурь из головы, этим семью не прокормишь. Ведь даже будь я мужчиной, я бы захотела иметь семью. И была бы еще несчастнее, потому что знала бы, сколько нужно на семью зарабатывать. Но ты женщина, думала я, ты можешь попробовать кое-что другое, наверное, это доставит удовольствие, а если не получится, тоже не катастрофа. Я была очень старомодной, но считала, что не так уж это и плохо.
Через несколько дней я даже пригласил эту девушку к себе домой. А она встала как вкопанная в моей комнате и только пялилась на постеры. Ну и ну, подумал я, что это на нее нашло? Пришла в гости, ну так давай не ломайся. Конечно, я подумал так неспроста — когда играли в бутылочку, она не слишком-то жеманилась. Но она только глянула на постеры, и смоталась. Стерва.
Все люди меня отталкивают. Девчонки отталкивают. Все люди отталкивают. Девчонки все одинаковые.
В самом деле, обычно всегда одно и то же. Но здесь было прикольно. Здорово раскочегарено, по-настоящему, на всю катушку, народ завелся, круто, без дураков. Обычно-то ничего интересного не происходит.
Нет, я не чувствовала себя одинокой. Даже если не все люди нравились, одни давали мне одно, другие — другое. Как-то я всегда умела их сводить вместе. Наверное, я была бы совсем одинока, если бы знала в жизни только школу и людей, которые мне совсем не годились. Но у меня имелись и другие возможности, поэтому мне было как-то лучше, чем остальным. Правда, было трудно смириться с постоянной необходимостью проявлять гибкость, но однажды мне это удалось, и я в принципе старалась разобраться в людях, понять, какие они. Тогда по крайней мере получаешь от них хоть что-то. А все прочее я отмела. Чисто умозрительная задача.
Пока не лопнет черепушка, пока не лопнет черепушка.
Мы их подкарауливали, и за сто метров было видно, что это за типы. Если нам, например, хотелось послушать джаз, мы шли на концерт, там были джазовые фанаты, лет тридцати-сорока. А на хип-хоп приходили четырнадцатилетние болваны. Ничего не растворялось, все оставалось на месте. И не смешивалось.
Когда-то мне хотелось делать только такие вещи, которые не вызывали вопросов, их приходилось выполнять по необходимости. Лучше всего получалось, когда я что-то делала руками. Я могла бы целый день копаться в земле. Мне хотелось найти покой. И я начала рисовать. Когда рисуешь, что-то возникает из того, за что берешься. Мне нужно было из чего-то исходить. Из чего-то, что я создала сама. Тогда потом можно на это смотреть и о чем-нибудь думать. Результат не играл роли. Даже если я была им недовольна, если мне не нравилось, я по крайней мере знала, что сделала что-то для себя. У меня никогда не возникало желания показать кому-то рисунки. Я складывала их стопками, у меня их была, наверное, тысяча, и все они просто лежали дома. Я видела стопку, просыпаясь по утрам, приходя днем из школы, и знала; это сделала я. Это был мой настоящий, мой единственный успех. Успех, которого я никогда не имела, если нужно было думать. Учиться, сдавать экзамены — это было хуже смерти. Но огромное количество картинок — это была я. Настолько я, что даже непонятно, кто, собственно, мог быть этим самым «Я». Себя я объяснить не могла, не могла составить о себе мнения. Мне приходилось защищаться от посторонних взглядов. Никто не должен был видеть мои картинки. Я бы не выдержала ни малейшей критики. Я не имела права на предательство, это было слишком личное. Если уж я сама не умела разговаривать с людьми, то как бы они сумели понять мои картинки.
Было клево. Мы отрывались по полной. Сначала полный кайф, полный оттяг, потом полная расслабуха. По полной программе, и, ясное дело, потом только усталость, я был в полной отключке, в полной.
Только я еще не нашел себя. Никогда не знал, чего хочу. Всегда знал только, чего не хочу, и всегда это становилось ясно только в последний момент. Я на все реагировал. И понятия не имел, просто ни малейшего понятия ни о чем. Только эта тоска. Но я не знал, чего мне не хватает.
Хочется попсы? Жареных, попсово упакованных новостей, споров о попсе, попсовых скандалов, попсовых слюней? Тяга к попсовым масштабам попсовой философии каждого попсового поколения? Желание славы? Потребность в попсовой политике попсового правительства? Попсовых акций в попсовой конъюнктуре? Даешь еще больше попсы!
Пока не лопнет черепушка.
Иногда я казался себе настолько нормальным, что уже не понимал, разыгралось у меня воображение или нет. Но у меня вообще не было никаких проблем. Смех да и только. У меня никаких проблем. Кроме моих основных проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Дед всегда говорил, что здесь каждый знает, что ему делать. Каждый знает свое место, говорил он. Я действительно любила ходить с ними в церковь. Там хорошо пели. Но лучше всего было смотреть телевизор с бабулей по вечерам. Она сидела рядом со мной и вязала, а я грызла орехи из сада и складывала скорлупу в жестянку, которая очень быстро наполнялась. Однажды дед рассказал мне очень грустным голосом, что у них с бабулей не всегда было так и я даже представить себе не могу, какую жизнь они прожили. Мы наделали много ошибок, сказал он, но всегда знали, что нужны друг другу и не должны расставаться. Но они уже давно обрели покой. Я тоже хотела бы когда-нибудь обрести такой покой.
Именно быть счастливой, стать счастливой. Глупо верить в большую любовь, но каждый хоть когда-нибудь да верил и надеялся, что есть где-то на свете человек. Строго говоря, я совсем не верила, что испытаю нечто подобное. Что по-настоящему влюблюсь хоть раз в жизни. С другой стороны, многое, отвергнутое последними поколениями, оказалось не таким уж сплошь отрицательным. Главное, прежде люди бывали счастливы. В том-то и проблема. Я всегда хотела иметь и то и другое. И не представляла, как это осуществить. Завести семью и реализоваться как личность. Со всеми заморочками: досуг, друзья, разные увлечения, да еще профессия и семейные дрязги. Будь я мужчиной, думала я, я бы сразу себе сказала: выброси эту дурь из головы, этим семью не прокормишь. Ведь даже будь я мужчиной, я бы захотела иметь семью. И была бы еще несчастнее, потому что знала бы, сколько нужно на семью зарабатывать. Но ты женщина, думала я, ты можешь попробовать кое-что другое, наверное, это доставит удовольствие, а если не получится, тоже не катастрофа. Я была очень старомодной, но считала, что не так уж это и плохо.
Через несколько дней я даже пригласил эту девушку к себе домой. А она встала как вкопанная в моей комнате и только пялилась на постеры. Ну и ну, подумал я, что это на нее нашло? Пришла в гости, ну так давай не ломайся. Конечно, я подумал так неспроста — когда играли в бутылочку, она не слишком-то жеманилась. Но она только глянула на постеры, и смоталась. Стерва.
Все люди меня отталкивают. Девчонки отталкивают. Все люди отталкивают. Девчонки все одинаковые.
В самом деле, обычно всегда одно и то же. Но здесь было прикольно. Здорово раскочегарено, по-настоящему, на всю катушку, народ завелся, круто, без дураков. Обычно-то ничего интересного не происходит.
Нет, я не чувствовала себя одинокой. Даже если не все люди нравились, одни давали мне одно, другие — другое. Как-то я всегда умела их сводить вместе. Наверное, я была бы совсем одинока, если бы знала в жизни только школу и людей, которые мне совсем не годились. Но у меня имелись и другие возможности, поэтому мне было как-то лучше, чем остальным. Правда, было трудно смириться с постоянной необходимостью проявлять гибкость, но однажды мне это удалось, и я в принципе старалась разобраться в людях, понять, какие они. Тогда по крайней мере получаешь от них хоть что-то. А все прочее я отмела. Чисто умозрительная задача.
Пока не лопнет черепушка, пока не лопнет черепушка.
Мы их подкарауливали, и за сто метров было видно, что это за типы. Если нам, например, хотелось послушать джаз, мы шли на концерт, там были джазовые фанаты, лет тридцати-сорока. А на хип-хоп приходили четырнадцатилетние болваны. Ничего не растворялось, все оставалось на месте. И не смешивалось.
Когда-то мне хотелось делать только такие вещи, которые не вызывали вопросов, их приходилось выполнять по необходимости. Лучше всего получалось, когда я что-то делала руками. Я могла бы целый день копаться в земле. Мне хотелось найти покой. И я начала рисовать. Когда рисуешь, что-то возникает из того, за что берешься. Мне нужно было из чего-то исходить. Из чего-то, что я создала сама. Тогда потом можно на это смотреть и о чем-нибудь думать. Результат не играл роли. Даже если я была им недовольна, если мне не нравилось, я по крайней мере знала, что сделала что-то для себя. У меня никогда не возникало желания показать кому-то рисунки. Я складывала их стопками, у меня их была, наверное, тысяча, и все они просто лежали дома. Я видела стопку, просыпаясь по утрам, приходя днем из школы, и знала; это сделала я. Это был мой настоящий, мой единственный успех. Успех, которого я никогда не имела, если нужно было думать. Учиться, сдавать экзамены — это было хуже смерти. Но огромное количество картинок — это была я. Настолько я, что даже непонятно, кто, собственно, мог быть этим самым «Я». Себя я объяснить не могла, не могла составить о себе мнения. Мне приходилось защищаться от посторонних взглядов. Никто не должен был видеть мои картинки. Я бы не выдержала ни малейшей критики. Я не имела права на предательство, это было слишком личное. Если уж я сама не умела разговаривать с людьми, то как бы они сумели понять мои картинки.
Было клево. Мы отрывались по полной. Сначала полный кайф, полный оттяг, потом полная расслабуха. По полной программе, и, ясное дело, потом только усталость, я был в полной отключке, в полной.
Только я еще не нашел себя. Никогда не знал, чего хочу. Всегда знал только, чего не хочу, и всегда это становилось ясно только в последний момент. Я на все реагировал. И понятия не имел, просто ни малейшего понятия ни о чем. Только эта тоска. Но я не знал, чего мне не хватает.
Хочется попсы? Жареных, попсово упакованных новостей, споров о попсе, попсовых скандалов, попсовых слюней? Тяга к попсовым масштабам попсовой философии каждого попсового поколения? Желание славы? Потребность в попсовой политике попсового правительства? Попсовых акций в попсовой конъюнктуре? Даешь еще больше попсы!
Пока не лопнет черепушка.
Иногда я казался себе настолько нормальным, что уже не понимал, разыгралось у меня воображение или нет. Но у меня вообще не было никаких проблем. Смех да и только. У меня никаких проблем. Кроме моих основных проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66