Почему так негодовали некоторые девочки? Потому что возможная смерть Лайзы всех переполошила, всех взволновала, ни о чем другом никто не мог говорить, врачи «скорой помощи» взлетели по лестнице, торопливо вынесли Лайзу из ванной, а потом стало известно, что, строго говоря, Лайза умерла, ее сердце остановилось, как же это странно! как ужасно! как поразительно! В конце концов вся эта суета вокруг Лайзы Гардинер начала действовать на нервы, вечно эта девушка умудрялась стать центром внимания, и теперь тоже, с этой смертью, умиранием, как все это утомительно, особенно в конце семестра…
Когда Лайза, выйдя из больницы, навестила их, именно Келли Келлер постаралась вести себя с ней подчеркнуто дружелюбно, именно она, и серьезно поговорила с Лайзой, эти две девушки, которые никогда прежде не были особенно близки, никогда не откровенничали друг с другом, теперь сидели, погруженные в беседу, в холле, Лайза что-то говорила, а Келли Келлер увлеченно слушала, низколобая Лайза с расширяющимся книзу носом, как будто она постоянно презрительно фыркала, и Келли, чья хорошенькая мордашка осунулась, уголки губ печально изогнулись, — люди не сильно отличаются друг от друга, и не так уж много в их жизни того, к чему они по-настоящему стремятся, говорила Лайза своим невыразительным, гнусавым и неестественно громким голосом, если ты одна из близнецов, ты должна это понимать.
Нет, я не понимаю, не согласна с этим категорически, и с тобой я не согласна, ведь я не твоя сестра, не одна из близняшек, и, наконец, я — не ты.

27
Она слышала вой сирены. Видела карету «скорой помощи» на песчаных рытвинах безымянной дороги, красный фонарь вертелся на крыше как волчок. Она тужилась, давясь, — резиновая трубка была уже в ее горле. Черная, похожая на змею трубка, такая толстая и длинная! такое даже вообразить невозможно! Лайза захихикала.
И все тянула, тянула к ней руки… Глаза горели безумным блеском, и еще она облизывалась.
Ненормальная. Это сказала о ней Баффи Сент-Джон много лет назад. Просто сумасшедшая.
Баффи ущипнула ее, этот шутливый щипок был, черт возьми, весьма болезненным. И проговорила, надув губки, глядя, как Келли Келлер торопливо запихивает вещи в чемодан: я все понимаю, но почему надо ехать сейчас, разве нельзя немного задержаться? — на что Келли Келлер пробормотала: о Баффи, прости меня, — сквозь загар на лице и шее проступила краска, она догадывалась, что скажет Баффи после ее отъезда, скажет о ней, а не о Сенаторе: а я-то думала, Келли Келлер мне друг! Келли была слишком смущена, чтобы произнести вслух то, что знали обе.
Если я не выполню его просьбу, продолжения отношений не будет!
Он поцеловал ее несколько раз, поцеловал взасос, лаская ее тело, они, конечно, были одеты, народу на пляже было не так уж много, но все же берег не пустовал, он совсем потерял голову от желания слиться с ней, и она почувствовала это желание — не свое, а мужское. Так случалось и раньше: целуясь с мужчинами, Келли Келлер всегда чувствовала не свое, а другое — мужское — желание. Мгновенное, пронизывающее все существо, как удар током.
И сейчас, переводя дыхание, она испытала все ту же привычную смесь беспокойства и вины: я сделала так, что ты захотел меня, значит, я не могу тебе отказать.
Вблизи Келли видела, что Сенатор не так уж красив и, возможно, даже не очень здоров: красноватая, воспаленная кожа с проступающими кое-где пигментными пятнами, мелкая сетка капилляров на крыльях носа и на щеках, отекшие веки пронзительно голубых глаз, налитые кровью белки. Он покрылся испариной и тяжело дышал, словно запыхался от бега.
— Келли. Красавица Келли.
Келли молчала, не зная, что сказать, и тогда он прибавил:
— Что мне делать с тобой, Келли? Неужели, только познакомившись, я потеряю тебя?
Один из его помощников снял для него номер в мотеле Бутбей-Харбора, совсем нелегкое дело в день Четвертого июля, но теперь у него было пристанище, он зарегистрировался в мотеле, комната ждала его, а где Келли собирается провести ночь?
Конечно у Баффи. Та пригласила ее на весь уик-энд, до воскресенья.
Сенатор вел себя словно одержимый, но без всякой агрессивности. Она явно поразила его воображение. Вновь поинтересовался, будто забыв, что уже спрашивал, есть ли у нее друг? жених? может, кто-то из тех, кто присутствует на вечеринке? Не тот ли красивый молодой негр из МТИ?
Темно-синяя спортивная рубашка Сенатора, плотно обтягивающая его плечи, взмокла от пота. Легкие полосатые брюки сзади смялись.
От него пахло пивом, одеколоном после бритья, крепким мужским потом. Нельзя сказать, чтобы этот запах раздражал Келли, скорее наоборот. Она улыбалась.
Теперь же она, в ярости рыдая, пыталась объяснить родителям, что она вовсе не испорченная девчонка, вот уж нет. Да, этот мужчина женат, но с женой не живет, кстати, по ее инициативе, она попросила меня уйти, вытолкала взашей, к счастью, дети, их двое, теперь уже взрослые и способны сами оценить ситуацию, Сенатор же наделен необузданной любовью к жизни, к людям, мужчинам и женщинам, ему доставляет удовольствие встречаться с новыми людьми, спорить, у него сохранился вкус к… да просто вкус ко всему.
Стремиться во всем дойти до самой сути. Жить полной жизнью. Ну а как иначе узнать, боже, что ты живой?
Мистер Келлер, кажется, все понял! Иначе, папочка, ты оказался бы большим лицемером.
А вот миссис Келлер была перепугана и взволнована. Видя несчастное лицо матери, Келли, внутренне содрогалась, испытывая жуткое чувство вины, и в то же время прямо-таки заходилась от злости. Мамочка, перестань так трястись надо мной. Матери моих подружек относятся к подобным вещам совершенно спокойно.
Но, Келли, я люблю тебя.
О черт. Не дави на меня.
Я люблю тебя. Я хочу, чтобы тебе никогда, никогда не было больно, Келли, мне хочется уберечь тебя от боли, это для меня главное… можешь не верить мне, но это самое главное… в тот момент, когда мне впервые дали тебя, крохотную, в больнице и сказали, что у меня дочь, я была так счастлива, как никогда прежде или потом. И тогда я поклялась, что никто никогда не обидит мою дочь, не сделает ей больно, как делали мне, я жизнь за нее отдам, клянусь, Господи.
Мама плакала, плакала и Келли, крутя головой, давясь и сплевывая, чувствуя во рту вкус нефти, бензина и нечистот и уже толком не понимая, где находится, почему у нее скрючены позвоночник и обе ноги, она что, перевернулась вверх ногами? — не разбирая, где тут в темноте верх, и ощущая со всех сторон напор черной воды, которая, бурля, поднималась все выше, стремясь залить ее рот и легкие.
Согласилась, хорошо, мамочка, думаю, ты права. Да.
Забери меня домой отсюда, мамочка, я здесь.
Непонятно, то ли мистера и миссис Келлер вызвали к месту происшествия, где они, стоя на насыпи, смотрели, как вытаскивают из воды автомобиль, то ли они находились уже в больнице — в помещении рядом с реанимацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24