Вот если бы у тебя появились определенные гарантии, тогда бы ты…
— Этих гарантий никто дать не может.
— Так что же ты хочешь?
— Не знаю…
— Но ты же не просто так ко мне пришел?
— Просто так…
— Ну, хорошо, попытаюсь сам сформулировать то, что ты стесняешься выговорить. Скажи, если б у тебя была квартира и немного денег на пропитание, это разрешило бы твои «неразрешимые» проблемы?
— Пожалуй…
— Стало быть, все дело в деньгах. У меня, пожалуй, нашлась бы нужная сумма, но дать я ее тебе не могу. До меценатства в таких размерах я еще не дорос. К тому же я убежден, что меценатство в наше время губит художника. Вот в прошлом веке, когда…
— Так что же мне делать? — перебил я его.
— Я помогу тебе заработать эти деньги.
— Как? — опешил я.
— Пока не знаю… — сказал Черняк.
Когда Лева пришел к нему через неделю, Геннадий Николаевич начал издалека:
— Любой человек в любой стране несет с собой по жизни мешок законов… Тебе интересно?
— Пока я не совсем представляю, куда ты клонишь… — пожал плечами Лева.
Это нормально, так и должно быть, — улыбнулся Геннадий. — Я продолжаю. Любой детсадовский ребенок, если он нормально развит, живет уже по нескольким законам. Прежде всего, это закон его семьи. Второй закон — это закон, установленный в его детсадовской группе. Третий — это закон группировки, то есть компании друзей. Этот последний закон ребенок накладывает на себя сам, добровольно. Он для ребенка самый суровый. И именно этот закон чаще всего вступает в противоречия с первыми двумя. И чем дальше — тем больше законов одновременно действуют на человека. И почти все они находятся в непреодолимом противоречии друг с другом. Человек стремится, например, жить по законам товарищества, но вдруг оказывается, что он преступник и повинен в коррупции. Соблюдая закон вежливости, человек должен врать и тем самым нарушать нравственный закон. А живя только по нравственному закону, человек нарушит не только законы вежливости, но и законы общежития. Кто же потерпит, когда про него будут говорить только правду… Воинский закон перечеркивает законы гуманизма… Это положение практически не требует разъяснений, достаточно вспомнить, как ссылались на приказы командования военные преступники. Существуют законы продолжения рода, законы выживания, национальные законы, законы борьбы за власть, законы искусства и так далее… Законов такое множество, что, нарушая любой из них, человек может оправдывать себя тем, что делает это для соблюдения другого закона, на его взгляд, более важного. Он всегда подберет в своем мешке что-нибудь удобное для данной ситуации…
— Я понял, что именно ты хочешь сказать, но по-прежнему не понимаю, для чего… — усмехнулся Лева. — Не собираешься же ты передо мной оправдываться…
— Вполне возможно, что подсознательно мною руководит именно это желание, хотя впрямую я об этом не думал…
— В чем же ты хочешь передо мной оправдываться?
— Ну хотя бы в том, что не даю тебе взаймы… И еще в том, что собираюсь предложить тебе нарушить один из законов, вступивших в противоречие с жизнью твоей семьи…
Я не боюсь черной работы. В студенческие годы я много ездил со стройотрядами и пахал наравне со всеми по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. И сам удивлялся своей выносливости.
Но тут я психологически не был готов принять предложение Черняка. Хотя, прими я его, и одним махом решались все наши проблемы. И, повторяю, никакой грязной работы я не боюсь. Но тут как заколодило… Предложение, честно говоря, было… Дело в том… Нам предлагалось выделывать собачьи шкуры и шить из них шапки.
— Мы еще вернемся к той чепухе, которая вертится сейчас в твоей сентиментальной голове, — сказал Геннадий, — а пока послушай меня и постарайся не перебивать… Через некоторое время наступит зимний сезон, и люди наденут меховые шапки, и каждая двадцать пятая будет собачья… Видишь ли, дорогой Лева, если бы ты почаще ходил в магазины, интересовался ценами, спросом и предложением, то знал бы, что сегодня на меховом рынке имеют место интересные явления. Меха, как ты, может быть, слышал, за последнее время несколько раз подорожали. Это было бы полбеды, но они не только подорожали, но и исчезли. Ты, наверное, и сам наблюдал огромные очереди за кроличьими шапками… И хоть кроличьи шапки самые дешевые, добрая половина людей из этой очереди готова заплатить в два раза дороже, лишь бы не стоять целый день. Но наша торговля сразу после кроличьих шапок предлагает норковые с разницей в цене не в два, а в двадцать раз.
Кроме норковых шапок, имеются каракулевые пирожки и суконные солдатские шапки. Пыжиковых, ондатровых, бобровых, беличьих, рысьих, волчьих, сурковых, енотовых в широкой продаже нет. Они все продаются или в «Березке», или в двухсотой секции ГУМа. А именно эти шапки были, есть и будут в ближайшие сто лет пользоваться повышенным спросом. Цены на все эти шапки начинаются с двухсот-двухсот пятидесяти рублей.
И вот получается, что между кроличьими и норковыми шапками образовалась товарная брешь. Ее-то и заполняет собачий мех. И с успехом. Расцветка у него самая неожиданная, густота, лохматость — самого широкого диапазона. К тому же прекрасная носкость. Собачьи шапки прочнее кроличьих на порядок, а дороже всего в четыре раза.
Если ты в принципе согласишься, то я тебя определю на месяц в ученики к моему знакомому мастеру, который занимается выделкой шкур. Наташу я на тот же месяц определю к мастеру-скорняку. Платить вам ничего не придется, потому что вы будете работать на этих людей, и работать серьезно. При желании за месяц можно и зайца научить играть на барабане.
Думаю, что вершин мастерства за месяц вы не достигнете, но для изготовления шапок его будет достаточно. Затем я сведу вас с людьми, которые достанут необходимое оборудование, машины, химикаты, инструменты и сырье. Деньги на приобретение всего этого я вам дам. Это не очень дорого. Вы сможете отработать в первую же неделю. Кажется, твоя Наташа умеет шить?
Я молча кивнул. — Вот и хорошо, — продолжал Геннадий. — Значит, она через месяц уже реально сможет встать на поток. Теперь посмотрим, во что это может для вас вылиться…
Геннадий достал записную книжку.
— Значит, так… За каждую шкуру вы будете платить по пятьдесят рублей, независимо от размера и качества. На кожу, ватин, химикаты и прочие накладные расходы у вас будет уходить десятка на одну шапку. Из каждой шкуры получается в среднем (это проверено многолетним опытом) две с половиной шапки. Стало быть, из двух шкур — пять. Сдавать готовую продукцию вы будете оптовикам по девяносто рублей за шапку.
Он немного помолчал, что-то чиркая в записной книжке, и потом объявил:
— Путем несложных подсчетов получаем сумму чистой прибыли за одно изделие — шестьдесят рублей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Этих гарантий никто дать не может.
— Так что же ты хочешь?
— Не знаю…
— Но ты же не просто так ко мне пришел?
— Просто так…
— Ну, хорошо, попытаюсь сам сформулировать то, что ты стесняешься выговорить. Скажи, если б у тебя была квартира и немного денег на пропитание, это разрешило бы твои «неразрешимые» проблемы?
— Пожалуй…
— Стало быть, все дело в деньгах. У меня, пожалуй, нашлась бы нужная сумма, но дать я ее тебе не могу. До меценатства в таких размерах я еще не дорос. К тому же я убежден, что меценатство в наше время губит художника. Вот в прошлом веке, когда…
— Так что же мне делать? — перебил я его.
— Я помогу тебе заработать эти деньги.
— Как? — опешил я.
— Пока не знаю… — сказал Черняк.
Когда Лева пришел к нему через неделю, Геннадий Николаевич начал издалека:
— Любой человек в любой стране несет с собой по жизни мешок законов… Тебе интересно?
— Пока я не совсем представляю, куда ты клонишь… — пожал плечами Лева.
Это нормально, так и должно быть, — улыбнулся Геннадий. — Я продолжаю. Любой детсадовский ребенок, если он нормально развит, живет уже по нескольким законам. Прежде всего, это закон его семьи. Второй закон — это закон, установленный в его детсадовской группе. Третий — это закон группировки, то есть компании друзей. Этот последний закон ребенок накладывает на себя сам, добровольно. Он для ребенка самый суровый. И именно этот закон чаще всего вступает в противоречия с первыми двумя. И чем дальше — тем больше законов одновременно действуют на человека. И почти все они находятся в непреодолимом противоречии друг с другом. Человек стремится, например, жить по законам товарищества, но вдруг оказывается, что он преступник и повинен в коррупции. Соблюдая закон вежливости, человек должен врать и тем самым нарушать нравственный закон. А живя только по нравственному закону, человек нарушит не только законы вежливости, но и законы общежития. Кто же потерпит, когда про него будут говорить только правду… Воинский закон перечеркивает законы гуманизма… Это положение практически не требует разъяснений, достаточно вспомнить, как ссылались на приказы командования военные преступники. Существуют законы продолжения рода, законы выживания, национальные законы, законы борьбы за власть, законы искусства и так далее… Законов такое множество, что, нарушая любой из них, человек может оправдывать себя тем, что делает это для соблюдения другого закона, на его взгляд, более важного. Он всегда подберет в своем мешке что-нибудь удобное для данной ситуации…
— Я понял, что именно ты хочешь сказать, но по-прежнему не понимаю, для чего… — усмехнулся Лева. — Не собираешься же ты передо мной оправдываться…
— Вполне возможно, что подсознательно мною руководит именно это желание, хотя впрямую я об этом не думал…
— В чем же ты хочешь передо мной оправдываться?
— Ну хотя бы в том, что не даю тебе взаймы… И еще в том, что собираюсь предложить тебе нарушить один из законов, вступивших в противоречие с жизнью твоей семьи…
Я не боюсь черной работы. В студенческие годы я много ездил со стройотрядами и пахал наравне со всеми по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. И сам удивлялся своей выносливости.
Но тут я психологически не был готов принять предложение Черняка. Хотя, прими я его, и одним махом решались все наши проблемы. И, повторяю, никакой грязной работы я не боюсь. Но тут как заколодило… Предложение, честно говоря, было… Дело в том… Нам предлагалось выделывать собачьи шкуры и шить из них шапки.
— Мы еще вернемся к той чепухе, которая вертится сейчас в твоей сентиментальной голове, — сказал Геннадий, — а пока послушай меня и постарайся не перебивать… Через некоторое время наступит зимний сезон, и люди наденут меховые шапки, и каждая двадцать пятая будет собачья… Видишь ли, дорогой Лева, если бы ты почаще ходил в магазины, интересовался ценами, спросом и предложением, то знал бы, что сегодня на меховом рынке имеют место интересные явления. Меха, как ты, может быть, слышал, за последнее время несколько раз подорожали. Это было бы полбеды, но они не только подорожали, но и исчезли. Ты, наверное, и сам наблюдал огромные очереди за кроличьими шапками… И хоть кроличьи шапки самые дешевые, добрая половина людей из этой очереди готова заплатить в два раза дороже, лишь бы не стоять целый день. Но наша торговля сразу после кроличьих шапок предлагает норковые с разницей в цене не в два, а в двадцать раз.
Кроме норковых шапок, имеются каракулевые пирожки и суконные солдатские шапки. Пыжиковых, ондатровых, бобровых, беличьих, рысьих, волчьих, сурковых, енотовых в широкой продаже нет. Они все продаются или в «Березке», или в двухсотой секции ГУМа. А именно эти шапки были, есть и будут в ближайшие сто лет пользоваться повышенным спросом. Цены на все эти шапки начинаются с двухсот-двухсот пятидесяти рублей.
И вот получается, что между кроличьими и норковыми шапками образовалась товарная брешь. Ее-то и заполняет собачий мех. И с успехом. Расцветка у него самая неожиданная, густота, лохматость — самого широкого диапазона. К тому же прекрасная носкость. Собачьи шапки прочнее кроличьих на порядок, а дороже всего в четыре раза.
Если ты в принципе согласишься, то я тебя определю на месяц в ученики к моему знакомому мастеру, который занимается выделкой шкур. Наташу я на тот же месяц определю к мастеру-скорняку. Платить вам ничего не придется, потому что вы будете работать на этих людей, и работать серьезно. При желании за месяц можно и зайца научить играть на барабане.
Думаю, что вершин мастерства за месяц вы не достигнете, но для изготовления шапок его будет достаточно. Затем я сведу вас с людьми, которые достанут необходимое оборудование, машины, химикаты, инструменты и сырье. Деньги на приобретение всего этого я вам дам. Это не очень дорого. Вы сможете отработать в первую же неделю. Кажется, твоя Наташа умеет шить?
Я молча кивнул. — Вот и хорошо, — продолжал Геннадий. — Значит, она через месяц уже реально сможет встать на поток. Теперь посмотрим, во что это может для вас вылиться…
Геннадий достал записную книжку.
— Значит, так… За каждую шкуру вы будете платить по пятьдесят рублей, независимо от размера и качества. На кожу, ватин, химикаты и прочие накладные расходы у вас будет уходить десятка на одну шапку. Из каждой шкуры получается в среднем (это проверено многолетним опытом) две с половиной шапки. Стало быть, из двух шкур — пять. Сдавать готовую продукцию вы будете оптовикам по девяносто рублей за шапку.
Он немного помолчал, что-то чиркая в записной книжке, и потом объявил:
— Путем несложных подсчетов получаем сумму чистой прибыли за одно изделие — шестьдесят рублей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100