— Зачем? Я и так знаю, что там написано.
— Вот уж не подозревала, что у тебя талант читать нераспечатанные письма.
— Уходи, Элли, оставь меня в покое. Думаю, что ты и так уже повеселилась от души.
— Что? — спросила она срывающимся голосом. — Я еще не начинала веселиться по-настоящему. Мне хочется пробить тебе голову, потому что ты безнадежно упрям и туп. Вот это будет действительно забавно! А когда Ханна спросит меня, что происходит, я отвечу, что стараюсь привести в чувство ее тупого и бестолкового отца.
— Что ты сказала? — сдавленно произнес он и наконец посмотрел жене в глаза.
— Я сказала, тупого и бестолкового отца.
— Дай, дай мне это скорей. — Зейн попытался выхватить бланк из ее рук.
— Зачем тебе это? Ты и так знаешь, что там написано.
— Элли! — Он чуть повысил голос, но она спрятала письмо за спину и состроила насмешливую гримасу.
— По-моему, ты хотел, чтобы я ушла. Что ж, я оставляю тебя наедине с твоими мыслями.
Она поспешно вышла из комнаты, но уже в коридоре Зейн, тяжело дыша, догнал ее и вырвал письмо из рук.
— Оставь меня, — прохрипел он. Но Элли не ушла. Она прислонилась к стене, внимательно наблюдая за его лицом.
— Я — отец Ханны, — тихо сказал Зейн, словно не веря тому, что произнес. — Я ее отец. Значит, Ким все-таки солгала мне.
На глаза Элли навернулись слезы.
— Я же говорила тебе. Но ты не хотел ничего слушать.
— Ханна — моя дочь. — Он рассмеялся и подбросил вверх шляпу. — Моя, моя, моя!
Солнце скользнуло за горизонт, в последний раз перед наступлением темноты сверкнув оранжевыми и красными лучами. Когда Зейн поднялся в спальню, Элли стояла у открытого окна.
— Похоже, опять будет дождь, — сказала она, не оборачиваясь.
— Да.
Элли заслужила его благодарность — она сообщила ему радостную весть. Что ж, он не будет несправедливым и предоставит ей долгожданную свободу. Так что конец этому фальшивому браку. Теперь они расстанутся, и Зейн останется для нее в далеком прошлом.
Он подошел к Элли и тихо коснулся ее плеча.
— Извини. Возможно, я был немного груб за обедом, но мне…
— Я все понимаю.
В течение всего вечера Зейн был не в состоянии взглянуть на дочь. Когда девочка случайно пролила молоко, он поцеловал ее в нос и сказал срывающимся голосом, что любит ее больше жизни.
— Я не буду сейчас ничего рассказывать Ханне. Она еще слишком мала. Может быть, позднее. — Он вздохнул. — Хотя я до сих пор не уверен, что ей следует знать такие вещи о матери.
— Не нужно сейчас думать об этом. Наверное, Ким и сама точно не знала, кто отец ребенка. А если она была близка одновременно с двумя мужчинами, это говорит не в ее пользу.
Зейн кивнул.
— Когда Дойль отказался жениться на ней, она решила этот вопрос по-своему. Бедная женщина. В итоге она осталась ни с чем, зато подарила мне Ханну.
Элли про себя горько усмехнулась. Она никогда не сможет подарить ему ребенка.
— А Дойля мне искренне жаль, — продолжал Зейн. Теперь, зная правду, он мог быть великодушным. — Он потерял семью, а его надежды обрести дочь не оправдались.
— Мне жаль его сыновей, — ответила Элли. — Когда расходятся родители, главным образом страдают дети. Слава Богу, что нам не пришлось испытать подобное, каким бы плохим отцом ни был Боу.
— Благодаря тебе Ханна не будет страдать.
— Я тут ни при чем, все равно когда-нибудь правда выплыла бы наружу.
— Ты была так уверена в этом?
— Не только я. Это было очевидно для всех, кроме тебя, конечно.
— Я звонил сегодня родителям. Мама сказала, что у моей прабабушки были рыжие вьющиеся волосы.
Элли охватила целая гамма чувств. С одной стороны, она была бесконечно счастлива за Зейна и Ханну, с другой — ее душили горечь и обида за его недоверие.
Загрохотал гром, и резкий порыв ветра ворвался в комнату. Элли закрыла окно, и как раз в этот момент крупные капли дождя застучали по крыше, по крыльцу, по листьям деревьев. Она обхватила себя руками, пытаясь унять озноб. Теперь она не нужна Зейну — у него есть дочь.
Сон не приходил. Зейн открыл глаза, напряженно всматриваясь в темноту. У него осталась Ханна, но Элли он потерял. С того момента, как появился Дойль, он жил в постоянном кошмаре и все свои эмоции вымещал на жене, обвиняя ее в лицемерии и предательстве. И сейчас, лежа в постели рядом с Элли, он не знал, что сказать, как извиниться за те горькие дни, которые она пережила по его милости.
— Ты не должен беспокоиться по поводу Тэйлоров, больше они уже при всем желании не смогут причинить вред тебе и Ханне, — вдруг тихо произнесла Элли.
Зейн вздрогнул.
— Я думал, что ты давно спишь.
— Нет, как видишь. — Сердце у нее учащенно забилось. — Но ты не беспокойся, я завтра уеду. Он до боли сжал кулаки.
— Мы же договорились дать себе испытательный срок на месяц.
— Это было до того, как ты приказал мне собирать вещи и покинуть этот дом. А сейчас уже слишком поздно — от нашего брака остались одни обломки.
— Я так виноват перед тобой, Элли, извини меня. Она ничего не ответила.
— Понимаю, мне нет оправдания, — хрипло сказал он. — Вместо того чтобы довериться тебе, я повел себя как круглый дурак. Я не должен был обижать тебя. Будь я проклят!
— Ты хочешь, чтобы я осталась ради Ханны, или тебя гложет чувство вины за твои дерзкие и неоправданные подозрения?
— Ради счастья Ханны.
Но это была не вся правда. Он сгорал от желания. Ее тело, волосы, глаза… Они так возбуждали его, что он едва сдерживался, чтобы не застонать. Зейн порывисто обнял Элли, с силой прижимая ее к себе.
— А ведь нам с тобой действительно хорошо, — нетерпеливо сказала она. Глава 9
Эти неожиданные слова заставили его рассмеяться.
— Очень, — удивленно ответил он.
— Подожди, — сказала Элли, мягко отстраняя его. — Однажды мы уже думали, что любим друг друга, но это принесло нам лишь боль и разочарование.
— То, что произошло, не имеет ничего общего с нашими чувствами. Да, я повел себя отвратительно, но ведь прошло столько времени. Мы стали старше и терпимее к чужим недостаткам, да и вообще во многом изменились.
Зейн вглядывался в любимое лицо, пытаясь запомнить каждую черточку. А вдруг Элли все-таки захочет уйти и это их последняя ночь?
— Мы были такими молодыми и неопытными и так верили в счастье и преданность. Ее слова больно задели Зейна.
— У нас с тобой много общего — проговорил он, образ жизни, воспитание и даже привычки. Мы оба выросли на ранчо. И, несмотря на то, что случилось, я думаю, у нас одинаковая система ценностей. Если мы забудем обо всех обидах и постараемся понять друг друга, мне кажется, у нас еще есть шанс быть счастливыми.
— Ради Ханны?
— Не только. Ради нас самих. Ты согласилась пробыть здесь месяц. Но может быть, тебе стоит остаться на более длительный срок и попробовать?
— Я не очень уверена, что наш брак пойдет на пользу твоей дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37