Это копание в грязном белье людей.
Лора бросила на Уэллеса быстрый взгляд, полусердитый-полулюбящий. Так она и думала. Воск в руках женщины.
– Привет, мистер Уэстлейк, нас толком не познакомили, – обратилась с самой обаятельной из своих улыбок Лора к явно самому слабому звену в цепи. – Я – Лора Ван Гилдер.
Она подошла и протянула руку. Клайв плотоядно улыбнулся и снисходительно взял ее.
– О да, – протянул он, не выпуская ее пальцев и нахально с двусмысленным видом потирая их.
Лора мужественно сохраняла на лице улыбку, несмотря на то что по коже у нее пробегали мурашки.
– Вы – та женщина, которая дала ему премию. Как мило с вашей стороны.
Лора отняла у него руку.
– Нет, мистер Уэстлейк, я ему ничего не давала, – любезно пояснила она. – Независимый ученый совет голосованием решил, кому присудить премию, и затем сообщил об этом мне. Я всего лишь передала премию.
– И все эти деньги, – добавил Клайв.
Но теперь в его голосе слышалось горькое разочарование, заглушавшее злобную неприязнь. Фелисити с испугом посмотрела на супруга.
В эту минуту Гидеон все понял. Здесь значение имел не утраченный престиж, а потеря денег, входящих в премию.
Ученый мог получать очень много или очень мало денег. И он знал по опыту, что даже те, кто зарабатывал огромные гонорары, очень часто помещали полученные средства весьма неудачно. Сколько его друзей, блестящих ученых, оказывались беспомощными, не зная, как распорядиться деньгами!
– Разве не так? – Клайв Уэстлейк, к счастью, не догадываясь о жалости другого мужчины, сосредоточил все внимание на Лоре.
Это было проще, чем связываться с Гидеоном Уэллесом.
Как все красавцы мужчины, полагающиеся на свою внешность, Клайв не любил находиться в обществе другого мужчины, имеющего над ним физическое превосходство.
«Не так уж этот гигант с серебристыми волосами хорош собой, – самодовольно подумал Клайв. – А вот американочка – красотка».
– И то, что вы с профессором Уэллесом так хорошо ладите, не имеет к этому никакого отношения. А? – многозначительно заметил он.
Лора рассмеялась. Ничто не могло бы ярче показать ничтожество Клайва, чем эта фраза.
– Я впервые увидела профессора Уэллеса на вручении премии, – солгала Лора. – Но должна признаться, доктор Олленбах, что после знакомства с вами я все же надеялась, что в конверте будет ваше имя. Я чувствовала себя как в осаде в окружении всех этих англичан.
Фелисити удалось улыбнуться:
– О, мы, американцы, умеем сохранять верность своим убеждениям.
– Пришли позлорадствовать, а, профессор Уэллес? – снова все испортил Клайв.
– Клайв! – воскликнула Фелисити.
– Нет, – сдержанно ответил Гидеон. – Мы пришли, чтобы спросить вас, Фелисити, не видели ли вы чего-нибудь такого, что помогло бы объяснить неприятный инцидент, случившийся в тот вечер.
– Эй! В чем дело? – возмущенно спросил Клайв, не дав жене произнести и слова.
– Боюсь, что Огентайнский кубок, который присуждается вместе с премией, похищен, – сказала Лора. – В тот самый вечер. Точнее, во время празднества.
Она смотрела на Клайва, Гидеон – на Фелисити. Они оба побледнели и выглядели растерянными.
Но если Фелисити, казалось, осознала случившееся, то ее муж начал шумно возмущаться:
– Так вот как вы, умники, называете кражу? Неприятный инцидент?
– Вы были на вечере, мистер Уэстлейк? – сладким голосом спросила Лора. – Я уверена, что запомнила бы вас, если бы вы там были.
– Нет, – поспешно сказала Фелисити. – Клайв был на прослушивании. Он должен был пойти в театр пробоваться на роль.
«Так он актер!» – одновременно подумали Гидеон и Лора.
Это, вероятно, многое объясняет.
– Вы ее получили? – не удержалась от вопроса Лора, уже догадываясь об ответе.
Краска, обезобразившая лицо Клайва, подтвердила ее предположение.
– Нет, – коротко сказал он.
– Боюсь, я тоже не могу помочь вам, – с чуть заметным раздражением сказала Фелисити. – Я не заметила ничего необычного. Что я могла заметить? Едва ли вор прошел на вечер без приглашения, не так ли?
Лора оценила преданность Фелисити своему мужу, и ей стало немного стыдно за свои нападки на него. Она приказала себе строго придерживаться фактов.
– Мы думали, не видели ли вы чего-то необычного, когда выходили из зала. Вы ведь выходили минут на десять, не правда ли? Это было, я думаю, около четверти двенадцатого, – спокойно сказала Лора.
Фелисити вздрогнула.
– Откуда вы… ну, я… нет.
– В чем, черт побери, дело? – вмешался Клайв. – На что вы намекаете?
– Мы ни на что не намекаем, – ответил Гидеон. – Мы всего лишь пытаемся разобраться в этом, прежде чем вызовем полицию.
Фелисити еще больше побледнела. Но Гидеон понимал, что это ничего не означает. Разве он только что не объяснял Лоре, что возможность быть замешанным в каком-то связанном с полицией деле, даже если он ни в чем не виноват, страшит любого преподавателя.
Клайв с беспокойством посмотрел на посетителей и затем на жену.
– Я ничего не понимаю, – медленно сказал он. – Думаю, вам следует уйти.
– Куда вы ходили, доктор Олленбах? – тихо, но настойчиво спросила Лора.
– Подышать воздухом. Я немного прогулялась по саду. Если б вы видели эти гибкие серебристые березы, залитые лунным светом. Я взяла с собой вина. Честно признаюсь, я была расстроена тем, что не получила премию. Мне хотелось несколько минут побыть одной. Я ничего не заметила. Последний раз я видела кубок, когда мы выходили из Большого зала.
Она замолчала. Без сомнения, она вспомнила, как декан громко высказывал озабоченность неисправностью сигнализации.
Она испуганно посмотрела на Гидеона:
– Я не брала его.
– А у вас нет предположений, кто бы это мог сделать? – мягко спросил Уэллес.
Ему было ненавистно то, что он делал. Отвратительно.
Но Фелисити покачала головой:
– Боюсь, что нет.
– И вы не видели ничего подозрительного? – настаивал Гидеон.
– И вы вообще не видели ничего необычного? – одновременно спросила Лора.
– У меня было не то настроение, чтобы что-то замечать, – грустно улыбнулась доктор Олленбах.
Клайв беспокойно завозился на диване и воинственно вздернул подбородок.
– Послушайте, да кем вы себя воображаете? Мисс Марпл и Эркюль Пуаро? – И рассмеялся собственной шутке, сравнивая высокого крупного Уэллеса с низеньким, толстеньким и лысым детективом Агаты Кристи.
– Нет, но, будем надеяться, мы добьемся не меньшего успеха. Или, боюсь, существует еще и полиция, – ответил Гидеон, глядя на покрасневшего Клайва. – Если вы что-нибудь вспомните… О, между прочим, вы не делали снимков на вечере?
– Нет, у меня не было фотоаппарата, – сказала доктор Олленбах.
– Но кто-то фотографировал, – заметила Лора, внезапно вспомнив человека в смокинге, увлеченно щелкавшего фотоаппаратом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Лора бросила на Уэллеса быстрый взгляд, полусердитый-полулюбящий. Так она и думала. Воск в руках женщины.
– Привет, мистер Уэстлейк, нас толком не познакомили, – обратилась с самой обаятельной из своих улыбок Лора к явно самому слабому звену в цепи. – Я – Лора Ван Гилдер.
Она подошла и протянула руку. Клайв плотоядно улыбнулся и снисходительно взял ее.
– О да, – протянул он, не выпуская ее пальцев и нахально с двусмысленным видом потирая их.
Лора мужественно сохраняла на лице улыбку, несмотря на то что по коже у нее пробегали мурашки.
– Вы – та женщина, которая дала ему премию. Как мило с вашей стороны.
Лора отняла у него руку.
– Нет, мистер Уэстлейк, я ему ничего не давала, – любезно пояснила она. – Независимый ученый совет голосованием решил, кому присудить премию, и затем сообщил об этом мне. Я всего лишь передала премию.
– И все эти деньги, – добавил Клайв.
Но теперь в его голосе слышалось горькое разочарование, заглушавшее злобную неприязнь. Фелисити с испугом посмотрела на супруга.
В эту минуту Гидеон все понял. Здесь значение имел не утраченный престиж, а потеря денег, входящих в премию.
Ученый мог получать очень много или очень мало денег. И он знал по опыту, что даже те, кто зарабатывал огромные гонорары, очень часто помещали полученные средства весьма неудачно. Сколько его друзей, блестящих ученых, оказывались беспомощными, не зная, как распорядиться деньгами!
– Разве не так? – Клайв Уэстлейк, к счастью, не догадываясь о жалости другого мужчины, сосредоточил все внимание на Лоре.
Это было проще, чем связываться с Гидеоном Уэллесом.
Как все красавцы мужчины, полагающиеся на свою внешность, Клайв не любил находиться в обществе другого мужчины, имеющего над ним физическое превосходство.
«Не так уж этот гигант с серебристыми волосами хорош собой, – самодовольно подумал Клайв. – А вот американочка – красотка».
– И то, что вы с профессором Уэллесом так хорошо ладите, не имеет к этому никакого отношения. А? – многозначительно заметил он.
Лора рассмеялась. Ничто не могло бы ярче показать ничтожество Клайва, чем эта фраза.
– Я впервые увидела профессора Уэллеса на вручении премии, – солгала Лора. – Но должна признаться, доктор Олленбах, что после знакомства с вами я все же надеялась, что в конверте будет ваше имя. Я чувствовала себя как в осаде в окружении всех этих англичан.
Фелисити удалось улыбнуться:
– О, мы, американцы, умеем сохранять верность своим убеждениям.
– Пришли позлорадствовать, а, профессор Уэллес? – снова все испортил Клайв.
– Клайв! – воскликнула Фелисити.
– Нет, – сдержанно ответил Гидеон. – Мы пришли, чтобы спросить вас, Фелисити, не видели ли вы чего-нибудь такого, что помогло бы объяснить неприятный инцидент, случившийся в тот вечер.
– Эй! В чем дело? – возмущенно спросил Клайв, не дав жене произнести и слова.
– Боюсь, что Огентайнский кубок, который присуждается вместе с премией, похищен, – сказала Лора. – В тот самый вечер. Точнее, во время празднества.
Она смотрела на Клайва, Гидеон – на Фелисити. Они оба побледнели и выглядели растерянными.
Но если Фелисити, казалось, осознала случившееся, то ее муж начал шумно возмущаться:
– Так вот как вы, умники, называете кражу? Неприятный инцидент?
– Вы были на вечере, мистер Уэстлейк? – сладким голосом спросила Лора. – Я уверена, что запомнила бы вас, если бы вы там были.
– Нет, – поспешно сказала Фелисити. – Клайв был на прослушивании. Он должен был пойти в театр пробоваться на роль.
«Так он актер!» – одновременно подумали Гидеон и Лора.
Это, вероятно, многое объясняет.
– Вы ее получили? – не удержалась от вопроса Лора, уже догадываясь об ответе.
Краска, обезобразившая лицо Клайва, подтвердила ее предположение.
– Нет, – коротко сказал он.
– Боюсь, я тоже не могу помочь вам, – с чуть заметным раздражением сказала Фелисити. – Я не заметила ничего необычного. Что я могла заметить? Едва ли вор прошел на вечер без приглашения, не так ли?
Лора оценила преданность Фелисити своему мужу, и ей стало немного стыдно за свои нападки на него. Она приказала себе строго придерживаться фактов.
– Мы думали, не видели ли вы чего-то необычного, когда выходили из зала. Вы ведь выходили минут на десять, не правда ли? Это было, я думаю, около четверти двенадцатого, – спокойно сказала Лора.
Фелисити вздрогнула.
– Откуда вы… ну, я… нет.
– В чем, черт побери, дело? – вмешался Клайв. – На что вы намекаете?
– Мы ни на что не намекаем, – ответил Гидеон. – Мы всего лишь пытаемся разобраться в этом, прежде чем вызовем полицию.
Фелисити еще больше побледнела. Но Гидеон понимал, что это ничего не означает. Разве он только что не объяснял Лоре, что возможность быть замешанным в каком-то связанном с полицией деле, даже если он ни в чем не виноват, страшит любого преподавателя.
Клайв с беспокойством посмотрел на посетителей и затем на жену.
– Я ничего не понимаю, – медленно сказал он. – Думаю, вам следует уйти.
– Куда вы ходили, доктор Олленбах? – тихо, но настойчиво спросила Лора.
– Подышать воздухом. Я немного прогулялась по саду. Если б вы видели эти гибкие серебристые березы, залитые лунным светом. Я взяла с собой вина. Честно признаюсь, я была расстроена тем, что не получила премию. Мне хотелось несколько минут побыть одной. Я ничего не заметила. Последний раз я видела кубок, когда мы выходили из Большого зала.
Она замолчала. Без сомнения, она вспомнила, как декан громко высказывал озабоченность неисправностью сигнализации.
Она испуганно посмотрела на Гидеона:
– Я не брала его.
– А у вас нет предположений, кто бы это мог сделать? – мягко спросил Уэллес.
Ему было ненавистно то, что он делал. Отвратительно.
Но Фелисити покачала головой:
– Боюсь, что нет.
– И вы не видели ничего подозрительного? – настаивал Гидеон.
– И вы вообще не видели ничего необычного? – одновременно спросила Лора.
– У меня было не то настроение, чтобы что-то замечать, – грустно улыбнулась доктор Олленбах.
Клайв беспокойно завозился на диване и воинственно вздернул подбородок.
– Послушайте, да кем вы себя воображаете? Мисс Марпл и Эркюль Пуаро? – И рассмеялся собственной шутке, сравнивая высокого крупного Уэллеса с низеньким, толстеньким и лысым детективом Агаты Кристи.
– Нет, но, будем надеяться, мы добьемся не меньшего успеха. Или, боюсь, существует еще и полиция, – ответил Гидеон, глядя на покрасневшего Клайва. – Если вы что-нибудь вспомните… О, между прочим, вы не делали снимков на вечере?
– Нет, у меня не было фотоаппарата, – сказала доктор Олленбах.
– Но кто-то фотографировал, – заметила Лора, внезапно вспомнив человека в смокинге, увлеченно щелкавшего фотоаппаратом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46