— Простите. Кино — вся его жизнь.
— Хорошо, что хоть кто-то так увлечен своей работой.
Она улыбнулась. Нет, это явно секс.
Из прохода между полками с детскими фильмами донеслось:
— И Гаррисон Форд в фильме «Что скрывает ложь»! Нечего вам там смотреть!
Я оформила ей диск.
Когда покупательница ушла и магазин опустел, я подозвала Барри:
— Как это понимать?
Он смущенно сказал:
— Извини. Меня это просто задело. Это же плохой фильм! Она даже «Чужого» не смотрела, а берет «Портного из Панамы»!
— Но это ее выбор.
— Сомневаюсь. Наверняка она берет фильмы для своего парня. Я видел — она прямиком шла к фильмам ужасов, но потом, должно быть, отвлеклась на женские сопли. Спорим, она пожалеет об этом?
Я кивнула:
— На десять баксов.
Он широко ухмыльнулся:
— Десять на то, что она будет убита горем.
— И не захочет никакого секса, — закончила я за него,улыбнувшись в ответ.
Вот так. У меня никакого секса и в помине не было, а я улыбалась! Да, я улыбалась изо всех сил.
— По крайней мере, с тем парнем, для кого она их берет, — сказал он и вдруг нахмурил брови: — Что с тобой?
— А что? — переспросила я, по-прежнему улыбаясь. Он отступил на шаг и сказал:
— Ты на что-то злишься?
Улыбка моя померкла. Может быть, мне нужно больше тренироваться с улыбками? Я повернулась к кассе, чтобы он не увидел, как я краснею.
— Ни на что.
— Ну ладно, — сказал он осторожно. — Вот, у нас есть три батончика «Марс». Хочешь один?
— Один? Нет уж, давай два, а лучше — все три.
Вечер тянулся томительно долго. Мы поставили «Хищника» и наворачивали «Марс». Я знала, что проиграю пари. В одиннадцать я почувствовала себя совершенно разбитой. Тогда-то и позвонил Сэм и сказал, что хочет встретиться со мной в полицейском участке на Хиндли-стрит в девять утра. Положив трубку, я расправила плечи и посмотрела на свое отражение в окне.
Барри начал снимать кассу, приговаривая:
— Когда ты вот так выставляешь грудь, сразу ясно — что-то ты задумала.
— Заткнись и считай деньги.
— Шлюха!
У женщины, которая крикнула мне это, под глазами были такие мешки, что в них могли бы уместиться все мои покупки за неделю. Я осторожно обошла ее и направилась дальше, к полицейскому участку. На мне было чудесное нижнее белье, и я чувствовала себя сексуальной, но уж никак не шлюхой (я только надеялась, что бантики на трусах не проступают через тонкие облегающие брюки). Я надела красный, под горло джемпер и маленькие серебряные сережки в виде звездочек, а волосы собрала в конский хвост. Чтобы так простенько одеться, мне понадобилось, по крайней мере, полчаса. Нет, этот парень не выходил у меня из головы!
В то утро мне позвонил Диклэн. Он хотел узнать, почему я ему не звоню. Поэтому я сказала, что я — женщина без стыда и совести, совращающая малолетних, и что он заслуживает лучшего. Но, поскольку он молод и надежд у него больше, чем горечи, он просто рассмеялся, хотя и с некоторым сожалением.
— Нет уж, Кэсс, ты все же звони.
И все. Потом мы поболтали о последнем альбоме Ника Кейва и поклялись не терять друг друга из виду. Господи, как же хорошо общаться с людьми, которые никогда не видели юбку-тюльпан из восьмидесятых! С ними все так просто.
Так я думала, приближаясь к полицейскому участку на Хиндли-стрит. Фасад здания, в котором также разместилась аркада с салонами видеоигр, был обезображен похабными граффити, написанными с ошибками. Я вошла внутрь и, поговорив с дежурным, направилась вниз, в кафе. Там я и нашла Сэма, который читал журнал «Австралиец» и пил черный кофе. Сама я больше люблю капуччино, но обстановка явно требовала компромисса, так что я тоже заказала большую чашку обычного кофе и села.
— Я знаю, я обещал, что оставлю тебя в покое, — сказал он. — Но я все думаю о том, что ты рассказала вчера вечером.
— Правда?
— Я подумал, может, тебе нужно помочь? Ну, с той худой женщиной.
— Ты и вправду можешь это сделать?
Я обалдела. Я думала, что такие парни, как Сэм, только и делают, что охотятся без передыху на мафиози или следят за кем-нибудь.
— Я взял несколько дней за свой счет, чтобы заняться Нилом. Но я могу и тебе помочь, если хочешь.
Как мило с его стороны. Я кивнула:
— Хорошо, но сначала расскажи мне, что с Нилом.
— Я думаю, ты и так знаешь.
— Я знаю только, что он сидит на наркотиках. Он всегда на них сидел. И еще догадываюсь, что это уже такие наркотики, которые сами не растут, и что он тратит на них не только свое пособие по безработице. Но это и все.
— Он сидит на смаке , и я не знаю, чем он расплачивается. Меня беспокоит, что у него уже не все в порядке с головой. Я пытаюсь определить его в клинику.
— Думаешь, это поможет?
— Иногда помогает. Если наркоманы сами хотят очиститься. И лучше, если у них есть что-нибудь, за что можно держаться, чтобы снова не сесть на наркоту. Должно быть какое-то занятие. Ведь наркотики появляются, если человеку скучно, или он боится чего-нибудь, или не знает, чего он хочет от жизни… А работа и увлечения заполняют эти пробелы, дают возможность почувствовать себя лучше, более уверенно. Знаешь, Нил даже не закончил университет.
— Он учился в универе? — пораженно спросила я. Нил никогда не отличался целеустремленностью. Когда мы с ним жили, он днем пялился в ящик, а по ночам бренчал на гитаре.
— Да, мама беспокоится, поэтому я обещал помочь.
Миссис Таскер всегда беспокоилась, но у нее имелись на то основания. Таскеры были хорошей прочной семьей из среднего класса. Красивый дом в районе Турак Гарденс, большой сад, бассейн. Мы все ходили в одну и ту же частную среднюю школу. Каждые несколько лет они отдыхали за границей.
С первой секунды, как только я села, я старалась не смотреть на руки Сэма. Они были широкими и чистыми, и, очевидно, мягкими, но я не могла представить их на своих бедрах. У меня мелькнула вспышка ревности.
Мне очень не хватало родителей, несмотря на наши с ними ссоры. Обычно они не лезли в мою жизнь. И я подозревала, что они были сбиты с толку — как в их гнезде появился такой кукушонок, как я. Мне вспомнилось папино лицо, и мне стало грустно. В конце концов чувство печали улеглось, и я вновь вернулась мыслями к наркологической клинике.
— Как же ты собираешься отправить его туда?
— Я надеялся, что ты мне поможешь.
— Ах, вот оно что.
Теперь я поняла, почему он был так любезен. Вовсе не потому, что я была симпатичной или мое нижнее белье было подобрано по цвету. Это все ради Нила. Должно быть, мое лицо отразило эти мысли, потомучто он расплылся в улыбке:
— Нилу ты по-прежнему нравишься, Кэсс. Не в том смысле, как раньше, но он тебя уважает. Кажется, у него нет никаких друзей, и когда ты появилась в тот день, я подумал, что это замечательно. Он знал, что ты пришла не просто так, но все равно тебе обрадовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69