» Я ведь не имела на него абсолютно никаких прав, когда сорвалась на тебя в тот день. Такое не забудешь! И, знаешь, здорово, что с работой у тебя все хорошо и она тебе по душе.
Тэсса рассмеялась.
– Вряд ли это такая уж тяжелая работа – показывать тебе эту великолепную квартиру и болтать в свое удовольствие.
– Уж поверь мне, – возразила Рейчел, – все, за что ты получаешь деньги, называется работой.
– Хочешь шампанского? – внезапно предложила Тэсса.
– Ты держишь шампанское в пустой квартире?
– Да, держу. Предлагаю его серьезным, внушающим доверие клиентам. Они сидят, попивая «Дом Периньон», и уже рисуют в своем воображении, что живут здесь.
– Ты здорово это придумала! – одобрила Рейчел.
– А для калифорнийцев я держу «Перрье». Они любят глотать свои «колеса» в туалете, а потом выходят оттуда и заявляют, что спиртного в рот не берут, – усмехнулась Тэсса.
– Ну что ж, шампанское я люблю, а уж если мне нужен кайф, оно как нельзя кстати.
– Ты и выглядешь так, будто уже кайфуешь.
Хихикая, подруги прошли в суперсовременную кухню, нашли в холодильнике бутылку и, повозившись, открыли ее. В морозилке стояли бокалы, а вот закуски не было никакой.
– Ну и ладно! Закуска препятствует воздействию алкоголя на мозг, тогда как именно это мне и нужно, – пояснила Тэсса.
С наполненными бокалами в руках они подошли к огромному окну с видом на тот мир, который что-то значил для них, занимал их помыслы: вдали виднелась ярко очерченная линия горизонта Манхэттена. В квартире не было стульев, и они сели рядом прямо на холодный мраморный пол, прислонясь к стене.
– Ну разве это не великолепно? – сказала Тэсса. – Знаешь, когда я впервые встретила тебя, Рейчел, я подумала, что ты словно бы явилась с другой планеты. Ты мне понравилась, но ты так отличалась от остальных. Не просто занималась чем-то, а пользовалась огромным успехом… причем не где-нибудь, а в Америке, где добиться его нелегко. Теперь даже со своих куда меньших высот я начинаю видеть мир твоими глазами. И на работе ко мне стали относиться иначе. Одни – с восхищением и уважением, другие – с завистью и злобой, но иначе. Я хорошо делаю свою работу, я удачлива, и из-за этого их отношение ко мне меняется. И с каждым днем положение мое все более прочно, ко мне стали прислушиваться. А в начале разговаривали между собой, вообще не замечая моего присутствия. Мне уже не надо ходить на цыпочках. Попросила кабинет побольше – и пожалуйста, получила, да еще выделили изрядную сумму на его переоборудование. Поразительно, какое ощущение появилось от этого. Силы! Уверенности в себе!
А ведь по сути-то ничего не изменилось. Ведь сама я какой была, такой и осталась. Ну, продала несколько домов, несколько роскошных квартир, и вдруг меня стали замечать. Мужчины перестали относиться ко мне свысока, и я начала приходить на работу даже раньше, хотя вполне могла бы и опаздывать. Парадокс, правда? Когда стремишься к чему-либо, то думаешь, что, как только достигнешь цели, потом можно будет расслабиться. А вдруг неожиданно обнаруживаешь, что работаешь еще упорнее, чем прежде.
– Надо же, как быстро ты постигаешь все житейские премудрости, – сказала Рейчел. – Выпьем за то, чтобы эта никчемная расслабленность не наступала никогда! – Она вдруг добавила: – За Чарльза Форда, – и подняла бокал, продолжая тост, – который открыл мне все стороны любви!
– За Пита Андерсена! Милого, доброго Пита, который ушел и дал мне возможность обрести себя, – проговорила Тэсса. – Знаешь, там, в «Гасиенде-Инн», мне хотелось обрести уверенность в завтрашнем дне, а тебе испытать настоящую любовь. Единственное стоящее, что получилось из этого, так это наш договор: помогать друг другу. Ты помогла мне сохранить работу. Я помогла тебе добиться Чарльза. Ты помогла мне после несчастного случая. А самым важным результатом явилась наша дружба.
– За нашу дружбу! – провозгласила Рейчел очередной тост, и они выпили.
– За дружбу, которая доказывает, что женщины могут держаться вместе, а не вести друг с дружкой мелочные войны из-за всякой ерунды.
Подруги помолчали.
– А ведь есть еще Кэрол, – напомнила Тэсса.
– А-а, Кэрол. То самое исключение, которое и подтверждает правило.
– Никогда не понимала этого выражения.
– Ну, вот, например, ты никогда не подвергала сомнению тот факт, что все лебеди белые, пока не увидела черного. Когда видишь черного лебедя, то понимаешь, что белый цвет – один из самых характерных признаков лебедей. А черный лебедь и есть то самое исключение, которое обращает твое внимание на данное правило.
– А-а, – протянула Тэсса. Шампанское начинало действовать. – Еще по бокалу?
– Даже обязательно! – Рейчел чувствовала, как боль и гнев постепенно начинают притупляться.
Когда Тэсса вернулась из кухни с двумя полными бокалами, Рейчел сказала:
– Ты знаешь, в известном смысле работа платит тебе взаимностью за твою любовь к ней. Работа всегда остается с тобой. Трудотерапия. Самоуважение. Материальные блага. Независимость. Мужчина тоже платит тебе взаимностью, но никогда нельзя быть уверенной, что он останется с тобой. А раз его с тобой нет, то он не может и отвечать взаимностью на твою любовь. Какая-нибудь Кэрол всегда прячется в засаде, только и поджидая удобного случая.
Тэсса помолчала.
– Я все равно почему-то не могу отделаться от мысли, что Кэрол ничего не знала про вас с Чарльзом.
– Ты считаешь, что Чарльз настолько скрытен?
– Ну, конечно. Он молчалив, не выставляет свою жизнь на всеобщее обозрение, разве не так?
– Не удивительно, что он раскладывает свою жизнь по отдельным полочкам, – сказала Рейчел. И затрясла головой, словно прогоняя воспоминания. – Ах, Тэсса, я вообще не желаю даже думать о нем. Никогда! Не желаю слышать это проклятое имя. И знаешь, что я намерена сделать прямо сейчас? Я намерена купить эту сказочную квартиру.
55
Джек Маккейб вел машину по хорошо знакомым зеленым тихим улицам и наконец подъехал к гаражу своего дома. Не выходя из машины, он с помощью датчика открыл дверь и въехал внутрь. Выключать двигатель он не стал. Просто сидел в машине, опустошенный и одинокий. Затем вышел и, словно лунатик, побрел в дом.
Шторы были задернуты, в комнатах стоял затхлый, неприятный запах. Он поднялся по лестнице в спальню, и сердце его будто зависло в груди – оно билось, но как-то безжизненно. Джек задержался около их кровати, представил, как в ней лежит Кэрол, и вспомнил, как хорошо было в доме, когда она хозяйничала в нем. Тогда в нем пахло свежестью и цветами, чистотой и вкусной едой. Немым оскорблением ее памяти взирала на него кровать со смятыми простынями, та самая, на которой он и Пейдж Ли занимались сексом.
На тумбочке в красивой рамке стояла фотография Кэрол. Его любимая фотография, на которой она лежала посреди свежескошенного луга в соломенной шляпе, такая же красивая и умиротворенная, как само лето.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Тэсса рассмеялась.
– Вряд ли это такая уж тяжелая работа – показывать тебе эту великолепную квартиру и болтать в свое удовольствие.
– Уж поверь мне, – возразила Рейчел, – все, за что ты получаешь деньги, называется работой.
– Хочешь шампанского? – внезапно предложила Тэсса.
– Ты держишь шампанское в пустой квартире?
– Да, держу. Предлагаю его серьезным, внушающим доверие клиентам. Они сидят, попивая «Дом Периньон», и уже рисуют в своем воображении, что живут здесь.
– Ты здорово это придумала! – одобрила Рейчел.
– А для калифорнийцев я держу «Перрье». Они любят глотать свои «колеса» в туалете, а потом выходят оттуда и заявляют, что спиртного в рот не берут, – усмехнулась Тэсса.
– Ну что ж, шампанское я люблю, а уж если мне нужен кайф, оно как нельзя кстати.
– Ты и выглядешь так, будто уже кайфуешь.
Хихикая, подруги прошли в суперсовременную кухню, нашли в холодильнике бутылку и, повозившись, открыли ее. В морозилке стояли бокалы, а вот закуски не было никакой.
– Ну и ладно! Закуска препятствует воздействию алкоголя на мозг, тогда как именно это мне и нужно, – пояснила Тэсса.
С наполненными бокалами в руках они подошли к огромному окну с видом на тот мир, который что-то значил для них, занимал их помыслы: вдали виднелась ярко очерченная линия горизонта Манхэттена. В квартире не было стульев, и они сели рядом прямо на холодный мраморный пол, прислонясь к стене.
– Ну разве это не великолепно? – сказала Тэсса. – Знаешь, когда я впервые встретила тебя, Рейчел, я подумала, что ты словно бы явилась с другой планеты. Ты мне понравилась, но ты так отличалась от остальных. Не просто занималась чем-то, а пользовалась огромным успехом… причем не где-нибудь, а в Америке, где добиться его нелегко. Теперь даже со своих куда меньших высот я начинаю видеть мир твоими глазами. И на работе ко мне стали относиться иначе. Одни – с восхищением и уважением, другие – с завистью и злобой, но иначе. Я хорошо делаю свою работу, я удачлива, и из-за этого их отношение ко мне меняется. И с каждым днем положение мое все более прочно, ко мне стали прислушиваться. А в начале разговаривали между собой, вообще не замечая моего присутствия. Мне уже не надо ходить на цыпочках. Попросила кабинет побольше – и пожалуйста, получила, да еще выделили изрядную сумму на его переоборудование. Поразительно, какое ощущение появилось от этого. Силы! Уверенности в себе!
А ведь по сути-то ничего не изменилось. Ведь сама я какой была, такой и осталась. Ну, продала несколько домов, несколько роскошных квартир, и вдруг меня стали замечать. Мужчины перестали относиться ко мне свысока, и я начала приходить на работу даже раньше, хотя вполне могла бы и опаздывать. Парадокс, правда? Когда стремишься к чему-либо, то думаешь, что, как только достигнешь цели, потом можно будет расслабиться. А вдруг неожиданно обнаруживаешь, что работаешь еще упорнее, чем прежде.
– Надо же, как быстро ты постигаешь все житейские премудрости, – сказала Рейчел. – Выпьем за то, чтобы эта никчемная расслабленность не наступала никогда! – Она вдруг добавила: – За Чарльза Форда, – и подняла бокал, продолжая тост, – который открыл мне все стороны любви!
– За Пита Андерсена! Милого, доброго Пита, который ушел и дал мне возможность обрести себя, – проговорила Тэсса. – Знаешь, там, в «Гасиенде-Инн», мне хотелось обрести уверенность в завтрашнем дне, а тебе испытать настоящую любовь. Единственное стоящее, что получилось из этого, так это наш договор: помогать друг другу. Ты помогла мне сохранить работу. Я помогла тебе добиться Чарльза. Ты помогла мне после несчастного случая. А самым важным результатом явилась наша дружба.
– За нашу дружбу! – провозгласила Рейчел очередной тост, и они выпили.
– За дружбу, которая доказывает, что женщины могут держаться вместе, а не вести друг с дружкой мелочные войны из-за всякой ерунды.
Подруги помолчали.
– А ведь есть еще Кэрол, – напомнила Тэсса.
– А-а, Кэрол. То самое исключение, которое и подтверждает правило.
– Никогда не понимала этого выражения.
– Ну, вот, например, ты никогда не подвергала сомнению тот факт, что все лебеди белые, пока не увидела черного. Когда видишь черного лебедя, то понимаешь, что белый цвет – один из самых характерных признаков лебедей. А черный лебедь и есть то самое исключение, которое обращает твое внимание на данное правило.
– А-а, – протянула Тэсса. Шампанское начинало действовать. – Еще по бокалу?
– Даже обязательно! – Рейчел чувствовала, как боль и гнев постепенно начинают притупляться.
Когда Тэсса вернулась из кухни с двумя полными бокалами, Рейчел сказала:
– Ты знаешь, в известном смысле работа платит тебе взаимностью за твою любовь к ней. Работа всегда остается с тобой. Трудотерапия. Самоуважение. Материальные блага. Независимость. Мужчина тоже платит тебе взаимностью, но никогда нельзя быть уверенной, что он останется с тобой. А раз его с тобой нет, то он не может и отвечать взаимностью на твою любовь. Какая-нибудь Кэрол всегда прячется в засаде, только и поджидая удобного случая.
Тэсса помолчала.
– Я все равно почему-то не могу отделаться от мысли, что Кэрол ничего не знала про вас с Чарльзом.
– Ты считаешь, что Чарльз настолько скрытен?
– Ну, конечно. Он молчалив, не выставляет свою жизнь на всеобщее обозрение, разве не так?
– Не удивительно, что он раскладывает свою жизнь по отдельным полочкам, – сказала Рейчел. И затрясла головой, словно прогоняя воспоминания. – Ах, Тэсса, я вообще не желаю даже думать о нем. Никогда! Не желаю слышать это проклятое имя. И знаешь, что я намерена сделать прямо сейчас? Я намерена купить эту сказочную квартиру.
55
Джек Маккейб вел машину по хорошо знакомым зеленым тихим улицам и наконец подъехал к гаражу своего дома. Не выходя из машины, он с помощью датчика открыл дверь и въехал внутрь. Выключать двигатель он не стал. Просто сидел в машине, опустошенный и одинокий. Затем вышел и, словно лунатик, побрел в дом.
Шторы были задернуты, в комнатах стоял затхлый, неприятный запах. Он поднялся по лестнице в спальню, и сердце его будто зависло в груди – оно билось, но как-то безжизненно. Джек задержался около их кровати, представил, как в ней лежит Кэрол, и вспомнил, как хорошо было в доме, когда она хозяйничала в нем. Тогда в нем пахло свежестью и цветами, чистотой и вкусной едой. Немым оскорблением ее памяти взирала на него кровать со смятыми простынями, та самая, на которой он и Пейдж Ли занимались сексом.
На тумбочке в красивой рамке стояла фотография Кэрол. Его любимая фотография, на которой она лежала посреди свежескошенного луга в соломенной шляпе, такая же красивая и умиротворенная, как само лето.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107