ни работы, ни жилья. Но я так счастлива.
– А где отец?
– Неважно. Я сама его воспитаю.
Лицо Талановой вдруг осветилось необычайной, радостной улыбкой, и она объявила о том самом ожидаемом Настей чуде:
– Малышу нужен дом… Перебирайся к нам?
Из волшебного магазина Настя вернулась в приподнятом настроении: на нее свалилось все разом – и жилье, и работа в секонд-хэнде, одна продавщица собиралась переходить в супермаркет…
– Представь, им зарплата идет вбелую. В общем, все официально: налоги, страховка. Может, мне и декретный отпуск оформят. Квартира у Галановых большая, у меня будет отдельная комната…
– Бесплатный сыр только в мышеловке, – заключил Ярослав. – Странно, почему ты ей вдруг понадобилась.
– Почему? Потому что… Угрызения совести… Хочет помочь, а главное, может себе это позволить. Сколько я могу сидеть у тебя на шее? Сейчас еще куда ни шло, а через несколько месяцев? А Галанова пусть делает мне добро – пусть грешки свои замаливает… мамашка моя несостоявшаяся…
– Настя… я буду работать днем и ночью, я сниму двухкомнатную квартиру, не уходи… Пожалуйста, – отговаривал Ярослав. – Настя, я тебя люблю…
Но Насте было не до чувств. Она жаждала обрести наконец тихую гавань для себя и ребенка.
***
Галановы жили недалеко от Ковригина в городке Новосельске. Ирина вернулась домой неестественно оживленная и в малейших подробностях, отчасти и придуманных, пересказала мужу о встрече с Настей, будучи уверенной, что тот согласится взять «девочку» в их дом.
– Ирочка, у Насти своя жизнь. Она давно не имеет к нам никакого отношения… Тем более ее беременность. Мне не нравится эта идея, – мягко отговаривался Сергей Александрович.
– Ну, пожалуйста… Я возьму все на себя, буду ухаживать за ней… А потом за младенцем… Мы должны это сделать… – с лихорадочным блеском в глазах упрашивала Ирина. – Понимаешь? Здесь будет жить малыш… В нашем доме будет малыш.
Галанов боялся этого лихорадочного блеска в глазах жены. Сергей Александрович делал все, только чтобы его не было. Потому и согласился:
– Хорошо, родная… Только успокойся… Хорошо…
С этой минуты в доме начались приготовления. За генеральной уборкой комнаты для Насти последовали большие траты – на новую обстановку, кроватку, пеленки, игрушки.
– У нас будет малыш… – все время приговаривала Ирина.
– Это будет ее ребенок, Ириша… – внушал Сергей Александрович, взявший ради затеи несколько дней отпуска в своем бюро обмена жилья. – Мы ей только поможем. У нее есть муж… Сегодня – поссорились, завтра – помирятся. Мы найдем ей хорошенькую квартиру рядом с нами, да?
– Этот ребенок никому не нужен, кроме нас, – настаивала она. – Мать должна жить в хороших условиях, чтобы ребенок родился здоровый…
– Но если она захочет от нас уехать, ты ведь не станешь ее удерживать, правда?
Ирина согласно кивала. Но в Настиной комнате она продолжала разговаривать сама с собой:
– Мы не станем ее задерживать. Нет, не станем… Настю мы отпустим… Главное, чтобы он здоровеньким родился. Еще немного потерплю…
Чем ближе был день переезда, тем беспокойней становилось на душе у Насти – потихоньку откуда-то из глубины сознания всплывала обида на Галановых. После гибели родителей они взяли ее к себе, но через три недели отдали в детский дом. Сначала навещали девочку по большим праздникам, давая надежду, что рано или поздно заберут ее насовсем, а потом эта надежда умерла… И Оля говорила о том же:
– Они ведь тебе совсем чужие люди…
– А у меня с трех лет других и не было. Кроме тебя, – вздохнула Настя.
– Я думала, ты останешься с Ярославом, что у вас с ним любовь-морковь.
– Оль, мы с ним живем под одной крышей. Он только раз меня поцеловал. Друг из него классный. Не поленится ради другого задницу от стула оторвать.
– И мог бы стать классным мужем и отцом. Что ты мечешься? Ленька не нужен, Ярослав не нужен. И будет малыш наполовину сиротой!
– Нет, – с упрямой уверенностью сказала Настя. – Я буду его любить за двоих. Сама влипла, сама и буду выпутываться…
– Зачем за двоих, давай уж за десятерых! – рассердилась Оля. – Не ходи к Галановым, пожалуйста… Мне кажется, по твоей Ирине психушка плачет! Опять зовут…
Разговор, как всегда, происходил в подсобке, между вызовами клиентов. Когда Оля вернулась с заказом, Настя протянула ей бумажку с адресом Галановых:
– Возьми, сможешь ко мне приезжать, если захочешь. Теперь меня не так легко выгнать. Я теперь выгоняюсь, только если сама захочу. Вот увидишь, у меня наконец будет дом.
***
Замминистра Герман Конев незамедлительно приступил к осуществлению своего плана по признанию отцовства. Во-первых, нужно было прекратить появление в желтой прессе новых инсинуаций в его адрес, которые подкапывались под его реноме. Во-вторых, ему теперь было небезразлично будущее Глеба. И Ларисы. Он стал частенько представлять их всех троих вместе. Ему пора остепениться, то есть жениться. Кого-то искать не было ни сил, ни времени, да и дам своего круга он прекрасно знал – акулы! А Лариса…
Он встретился с ней в буфете суда, потому что у судьи Лобовой не было времени. Для него. И она просила изложить суть дела без длинных отступлений. А он хотел с ней поболтать. Лариса превратилась в умную и красивую безо всяких там современных ухищрений женщину. Или она такая и была, а он не замечал?..
– Лариса, я бы не хотел, чтоб мы таскались по судам, деля ребенка. Ты сама знаешь, как это выглядит. Давай так: родительские права останутся у тебя, но ты разрешишь мне видеться с Глебом. Хотя бы раз в неделю, – отчеканил он.
– Ты считаешь, это решать тебе и мне? – немного помедлив, ответила она.
– А кому еще?
– Глебу. И только ему. Я спрошу у него и тебя извещу.
Капля и камень точит, знал Герман Конев. И решил спокойно дождаться этого момента. Хотя еще совсем недавно свои права отстаивал бы самыми крутыми мерами.
***
Разговор прервался. Лариса, может быть, тоже поговорила бы с Германом побольше, но сейчас действительно была занята обдумыванием того дела, за которое взялась насколько дней назад. То, насколько оно было серьезным, буквально несколько минут спустя подтвердила Ульяна, служащая суда.
– Слушай, девушка, ты вообще в своем уме?! – воскликнула она, встретив Ларису у дверей кабинета. – Ты представляешь, какой это серьезный риск? Ты знаешь, какие там связи задействованы?! Спроси у Горского. Думаешь, зря он от этого дела отказался? А Колобок, думаешь, просто так в отпуск укатился? А ведь он не из робких!
– Да ладно тебе! – отмахнулась Лариса. – Я знаю, что ты меня любишь, ценишь и так далее, но, ей-богу, это не самое крутое дело из тех, что у меня были.
– Ты – женщина-камикадзе. Откажись, пока не поздно!
– Поздно, я решила, – ответила Лариса и вошла в свой кабинет, где лежали первые десять томов громкого дела известного авторитета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– А где отец?
– Неважно. Я сама его воспитаю.
Лицо Талановой вдруг осветилось необычайной, радостной улыбкой, и она объявила о том самом ожидаемом Настей чуде:
– Малышу нужен дом… Перебирайся к нам?
Из волшебного магазина Настя вернулась в приподнятом настроении: на нее свалилось все разом – и жилье, и работа в секонд-хэнде, одна продавщица собиралась переходить в супермаркет…
– Представь, им зарплата идет вбелую. В общем, все официально: налоги, страховка. Может, мне и декретный отпуск оформят. Квартира у Галановых большая, у меня будет отдельная комната…
– Бесплатный сыр только в мышеловке, – заключил Ярослав. – Странно, почему ты ей вдруг понадобилась.
– Почему? Потому что… Угрызения совести… Хочет помочь, а главное, может себе это позволить. Сколько я могу сидеть у тебя на шее? Сейчас еще куда ни шло, а через несколько месяцев? А Галанова пусть делает мне добро – пусть грешки свои замаливает… мамашка моя несостоявшаяся…
– Настя… я буду работать днем и ночью, я сниму двухкомнатную квартиру, не уходи… Пожалуйста, – отговаривал Ярослав. – Настя, я тебя люблю…
Но Насте было не до чувств. Она жаждала обрести наконец тихую гавань для себя и ребенка.
***
Галановы жили недалеко от Ковригина в городке Новосельске. Ирина вернулась домой неестественно оживленная и в малейших подробностях, отчасти и придуманных, пересказала мужу о встрече с Настей, будучи уверенной, что тот согласится взять «девочку» в их дом.
– Ирочка, у Насти своя жизнь. Она давно не имеет к нам никакого отношения… Тем более ее беременность. Мне не нравится эта идея, – мягко отговаривался Сергей Александрович.
– Ну, пожалуйста… Я возьму все на себя, буду ухаживать за ней… А потом за младенцем… Мы должны это сделать… – с лихорадочным блеском в глазах упрашивала Ирина. – Понимаешь? Здесь будет жить малыш… В нашем доме будет малыш.
Галанов боялся этого лихорадочного блеска в глазах жены. Сергей Александрович делал все, только чтобы его не было. Потому и согласился:
– Хорошо, родная… Только успокойся… Хорошо…
С этой минуты в доме начались приготовления. За генеральной уборкой комнаты для Насти последовали большие траты – на новую обстановку, кроватку, пеленки, игрушки.
– У нас будет малыш… – все время приговаривала Ирина.
– Это будет ее ребенок, Ириша… – внушал Сергей Александрович, взявший ради затеи несколько дней отпуска в своем бюро обмена жилья. – Мы ей только поможем. У нее есть муж… Сегодня – поссорились, завтра – помирятся. Мы найдем ей хорошенькую квартиру рядом с нами, да?
– Этот ребенок никому не нужен, кроме нас, – настаивала она. – Мать должна жить в хороших условиях, чтобы ребенок родился здоровый…
– Но если она захочет от нас уехать, ты ведь не станешь ее удерживать, правда?
Ирина согласно кивала. Но в Настиной комнате она продолжала разговаривать сама с собой:
– Мы не станем ее задерживать. Нет, не станем… Настю мы отпустим… Главное, чтобы он здоровеньким родился. Еще немного потерплю…
Чем ближе был день переезда, тем беспокойней становилось на душе у Насти – потихоньку откуда-то из глубины сознания всплывала обида на Галановых. После гибели родителей они взяли ее к себе, но через три недели отдали в детский дом. Сначала навещали девочку по большим праздникам, давая надежду, что рано или поздно заберут ее насовсем, а потом эта надежда умерла… И Оля говорила о том же:
– Они ведь тебе совсем чужие люди…
– А у меня с трех лет других и не было. Кроме тебя, – вздохнула Настя.
– Я думала, ты останешься с Ярославом, что у вас с ним любовь-морковь.
– Оль, мы с ним живем под одной крышей. Он только раз меня поцеловал. Друг из него классный. Не поленится ради другого задницу от стула оторвать.
– И мог бы стать классным мужем и отцом. Что ты мечешься? Ленька не нужен, Ярослав не нужен. И будет малыш наполовину сиротой!
– Нет, – с упрямой уверенностью сказала Настя. – Я буду его любить за двоих. Сама влипла, сама и буду выпутываться…
– Зачем за двоих, давай уж за десятерых! – рассердилась Оля. – Не ходи к Галановым, пожалуйста… Мне кажется, по твоей Ирине психушка плачет! Опять зовут…
Разговор, как всегда, происходил в подсобке, между вызовами клиентов. Когда Оля вернулась с заказом, Настя протянула ей бумажку с адресом Галановых:
– Возьми, сможешь ко мне приезжать, если захочешь. Теперь меня не так легко выгнать. Я теперь выгоняюсь, только если сама захочу. Вот увидишь, у меня наконец будет дом.
***
Замминистра Герман Конев незамедлительно приступил к осуществлению своего плана по признанию отцовства. Во-первых, нужно было прекратить появление в желтой прессе новых инсинуаций в его адрес, которые подкапывались под его реноме. Во-вторых, ему теперь было небезразлично будущее Глеба. И Ларисы. Он стал частенько представлять их всех троих вместе. Ему пора остепениться, то есть жениться. Кого-то искать не было ни сил, ни времени, да и дам своего круга он прекрасно знал – акулы! А Лариса…
Он встретился с ней в буфете суда, потому что у судьи Лобовой не было времени. Для него. И она просила изложить суть дела без длинных отступлений. А он хотел с ней поболтать. Лариса превратилась в умную и красивую безо всяких там современных ухищрений женщину. Или она такая и была, а он не замечал?..
– Лариса, я бы не хотел, чтоб мы таскались по судам, деля ребенка. Ты сама знаешь, как это выглядит. Давай так: родительские права останутся у тебя, но ты разрешишь мне видеться с Глебом. Хотя бы раз в неделю, – отчеканил он.
– Ты считаешь, это решать тебе и мне? – немного помедлив, ответила она.
– А кому еще?
– Глебу. И только ему. Я спрошу у него и тебя извещу.
Капля и камень точит, знал Герман Конев. И решил спокойно дождаться этого момента. Хотя еще совсем недавно свои права отстаивал бы самыми крутыми мерами.
***
Разговор прервался. Лариса, может быть, тоже поговорила бы с Германом побольше, но сейчас действительно была занята обдумыванием того дела, за которое взялась насколько дней назад. То, насколько оно было серьезным, буквально несколько минут спустя подтвердила Ульяна, служащая суда.
– Слушай, девушка, ты вообще в своем уме?! – воскликнула она, встретив Ларису у дверей кабинета. – Ты представляешь, какой это серьезный риск? Ты знаешь, какие там связи задействованы?! Спроси у Горского. Думаешь, зря он от этого дела отказался? А Колобок, думаешь, просто так в отпуск укатился? А ведь он не из робких!
– Да ладно тебе! – отмахнулась Лариса. – Я знаю, что ты меня любишь, ценишь и так далее, но, ей-богу, это не самое крутое дело из тех, что у меня были.
– Ты – женщина-камикадзе. Откажись, пока не поздно!
– Поздно, я решила, – ответила Лариса и вошла в свой кабинет, где лежали первые десять томов громкого дела известного авторитета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73