Никаких случайных встреч. Никакого Джека.
Выяснилось, что четыре недели — срок весьма небольшой, когда надо провернуть массу дел, но благодаря тщательному планированию Парис успевала.
Казалось, прием должен иметь громадный успех.
Пятьсот десять мегабогатых персон неторопливо прогуливались по садам Милсон-Лендинга. Они заметили существование этого места, они заинтересовались, значит — купят. Свою работу она сделала, привлекла их сюда, и теперь остается уповать на магию Лендинга.
Сама Парис впервые не была околдована. Ее тревожные глаза непрерывно исследовали толпу. Но она ничего не чувствовала. Никакой гордости за свою работу. Никакого удовлетворения. Ничего, кроме всепоглощающей грусти. В конце концов, это всего лишь работа.
Джек хмурился, изучая нетронутый бокал шампанского, тряс головой, пытался сконцентрироваться на разговорах.
— ..Кидман ошибается, если считает, что я куплю сверх плана…
— ..несущие стены расступаются, и тут мы видим…
— ..шифер не подойдет, нужно что-нибудь более броское…
Как все надоело! Он отвернулся, заметил мелькнувшую малиновую вышивку и облачко золотисто-каштановых волос над ней. Грудь как будто стянуло железным обручем. Толпа на мгновение раздалась, и он смог увидеть сопровождающее ее лицо. Босс просто раздувался от гордости и удовлетворения, но на сей раз Джек не отреагировал на его самодовольство горькой яростью. Сегодня им владела глубокая, всесокрушающая боль.
Надо выбираться отсюда. Неизвестно, зачем он вообще сюда притащился, но оставаться дольше невозможно. На этот раз он не поддастся желанию продраться через вечерние платья и костюмы, схватить ее и хорошенько потрясти. Напомнить, как все было между ними и как стало.
Она не желает никакого будущего — ясно дала понять. Он до сих пор слышал ее голос, чистый, спокойный. Никакой свадьбы не будет. Разве не убийственно? Ну что ж.
Он резко повернулся, проложил себе путь через толпу, обнаруживая при этом, что уйти будет не так просто. Слишком многие хотели пожать ему руку, поговорить о каких-то своих проблемах. Разве он не хотел этого? Разве не за этим остался у Грентема на несколько лишних лет? Использовать этот конкретный прием, выигрышное положение, чтобы упрочить свой собственный бизнес?
Но, к сожалению, именно сейчас ему все стало безразлично. Он в очередной раз извинился и почти достиг своей цели, когда раздались шорохи и скрипы пробуждающегося к жизни микрофона. Группа вокруг него сомкнулась, блокируя выход. Джек в замешательстве посмотрел на сцену. Полчаса ничего не изменят. Он никуда не торопится.
Парис Смотрела на сцену, которую покинул неплохой джазовый оркестр. И побледнела, увидев отца, сияющего от шотландского виски и гордости за удавшийся прием. Ее пальцы вцепились в локоть Каролины.
— Я не стану ничего говорить, — прошипела она.
— Я бы сказала, что ты ничего не можешь поделать, — с милой улыбкой поведала Каролина, подталкивая Парис вперед. — Только смириться и выступить достойно.
Каролина была права. Нельзя было ничего сделать разве что устроить сцену.
— Эта штука работает? — проскрипел Кей Джи в микрофон.
Взрыв смеха, повернутые головы, стихнувшие разговоры послужили ему ответом.
— Хорошо проводите время?
— Любуемся твоим творением, — громко сообщили из толпы.
— Это хорошо, но есть кое-кто, кого следовало бы поблагодарить за шампанское и все остальное, чем вы наслаждаетесь весь вечер. Ты где, Парис? — Он всмотрелся в толпу.
— Здесь! — выкрикнул голос рядом с ней, и внезапно пять сотен голов повернулись в ее сторону.
Она промямлила что-то невразумительное, но отец был слишком далеко, чтобы услышать.
— Я же предупреждала — никаких речей, — буркнула она Каролине.
— Не похоже, что она идет сюда. Никогда не думал, что увижу кого-то застенчивого, носящего фамилию Грентем.
Снова смех.
Кей Джи подождал, пока шум утихнет, выражение его лица стало серьезным, глаза устремлены на Парис.
— Все это начинание — дело рук моей дочери, только ее. Ее концепция, усилия, тяжелый труд.
Аплодисменты.
— И призываю всех вас в свидетели, что не мог бы гордиться ею сильнее, чем теперь. У нее возникла чертовски глупая идея относительно поступления в колледж и окончания неких курсов. Неудивительно, что, будучи моей дочерью, она обладает колоссальным упрямством. Похоже, мне не удастся отговорить ее, так что я буду очень признателен, если найдется кто-нибудь, кто втолкует ей, что к чему. Но если и у вас не выйдет… Парис, ты знаешь, что здесь для тебя всегда найдется работа. В любое время, стоит тебе только пожелать.
Еще аплодисменты, но в ушах Парис они слились в неясный шум. Возможно ли, чтобы слезы затуманивали слух, как зрение?
Отец смотрел на нее, голос его звучал, словно он обращался к ней одной.
— Не так давно мне разъяснили, что я слишком пренебрегал этими словами. Я люблю тебя, Парис.
И не имело никакого значения, что пятьсот гостей, некоторые — совершенно незнакомые, разделили с ней этот момент. Важно только то, что он сказал.
Парис проложила себе дорогу сквозь толпу, которая, как только выключили микрофон, быстро потеряла интерес к происходящему, и никто не видел, как она взобралась на сцену и обняла отца.
— Я тоже люблю тебя, папа, — прошептала она сквозь слезы. — Но своего чертовски глупого решения я не переменю. Окончательно и бесповоротно.
Он крепко обнял ее, потом отодвинул в сторону.
— Ты собираешься заняться и другой проблемой, засевшей в твоей упрямой головке?
Она даже не спросила, о чем он.
— А что я могу сделать?
— Последнее время ты здорово наловчилась высказывать свое мнение, но, думаю, еще немного практики тебе не повредит. — Он улыбнулся, и, Парис могла бы поклясться, глаза его увлажнились. — Иди, пока я не подтащил вас друг к другу и не треснул хорошенько лбами. Он там, у…
— Я знаю, где он. — Парис чмокнула отца в щеку. Спасибо, папа.
Он уходил. Пробираясь между людьми, она проклинала узкую юбку и высокие каблуки, замедляющие движение Вот он пожимает кому-то руку, прощально машет Ее охватил жуткий страх, потом огромное облегчение, когда, обогнув последнюю группу гостей, она увидела его удаляющуюся высокую фигуру.
— Джек.
Он остановился, обернулся. У нее пересохло во рту. Сердце заколотилось о ребра. Она понятия не имела, что сказать. Последние несколько ярдов она бежала и вот молчит и стоит с глупейшим видом перед ним, таким большим и надежным, что ей захотелось просто подойти и потереться лицом о теплую широкую грудь.
— Уходишь?
Он взглянул в направлении автомобильной стоянки.
— Похоже на то.
В растерянности Парис искала, что бы еще сказать, и не находила.
— Я не была уверена, что ты вообще появишься.
— Пришлось. — Снова она ощутила его пристальный взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Выяснилось, что четыре недели — срок весьма небольшой, когда надо провернуть массу дел, но благодаря тщательному планированию Парис успевала.
Казалось, прием должен иметь громадный успех.
Пятьсот десять мегабогатых персон неторопливо прогуливались по садам Милсон-Лендинга. Они заметили существование этого места, они заинтересовались, значит — купят. Свою работу она сделала, привлекла их сюда, и теперь остается уповать на магию Лендинга.
Сама Парис впервые не была околдована. Ее тревожные глаза непрерывно исследовали толпу. Но она ничего не чувствовала. Никакой гордости за свою работу. Никакого удовлетворения. Ничего, кроме всепоглощающей грусти. В конце концов, это всего лишь работа.
Джек хмурился, изучая нетронутый бокал шампанского, тряс головой, пытался сконцентрироваться на разговорах.
— ..Кидман ошибается, если считает, что я куплю сверх плана…
— ..несущие стены расступаются, и тут мы видим…
— ..шифер не подойдет, нужно что-нибудь более броское…
Как все надоело! Он отвернулся, заметил мелькнувшую малиновую вышивку и облачко золотисто-каштановых волос над ней. Грудь как будто стянуло железным обручем. Толпа на мгновение раздалась, и он смог увидеть сопровождающее ее лицо. Босс просто раздувался от гордости и удовлетворения, но на сей раз Джек не отреагировал на его самодовольство горькой яростью. Сегодня им владела глубокая, всесокрушающая боль.
Надо выбираться отсюда. Неизвестно, зачем он вообще сюда притащился, но оставаться дольше невозможно. На этот раз он не поддастся желанию продраться через вечерние платья и костюмы, схватить ее и хорошенько потрясти. Напомнить, как все было между ними и как стало.
Она не желает никакого будущего — ясно дала понять. Он до сих пор слышал ее голос, чистый, спокойный. Никакой свадьбы не будет. Разве не убийственно? Ну что ж.
Он резко повернулся, проложил себе путь через толпу, обнаруживая при этом, что уйти будет не так просто. Слишком многие хотели пожать ему руку, поговорить о каких-то своих проблемах. Разве он не хотел этого? Разве не за этим остался у Грентема на несколько лишних лет? Использовать этот конкретный прием, выигрышное положение, чтобы упрочить свой собственный бизнес?
Но, к сожалению, именно сейчас ему все стало безразлично. Он в очередной раз извинился и почти достиг своей цели, когда раздались шорохи и скрипы пробуждающегося к жизни микрофона. Группа вокруг него сомкнулась, блокируя выход. Джек в замешательстве посмотрел на сцену. Полчаса ничего не изменят. Он никуда не торопится.
Парис Смотрела на сцену, которую покинул неплохой джазовый оркестр. И побледнела, увидев отца, сияющего от шотландского виски и гордости за удавшийся прием. Ее пальцы вцепились в локоть Каролины.
— Я не стану ничего говорить, — прошипела она.
— Я бы сказала, что ты ничего не можешь поделать, — с милой улыбкой поведала Каролина, подталкивая Парис вперед. — Только смириться и выступить достойно.
Каролина была права. Нельзя было ничего сделать разве что устроить сцену.
— Эта штука работает? — проскрипел Кей Джи в микрофон.
Взрыв смеха, повернутые головы, стихнувшие разговоры послужили ему ответом.
— Хорошо проводите время?
— Любуемся твоим творением, — громко сообщили из толпы.
— Это хорошо, но есть кое-кто, кого следовало бы поблагодарить за шампанское и все остальное, чем вы наслаждаетесь весь вечер. Ты где, Парис? — Он всмотрелся в толпу.
— Здесь! — выкрикнул голос рядом с ней, и внезапно пять сотен голов повернулись в ее сторону.
Она промямлила что-то невразумительное, но отец был слишком далеко, чтобы услышать.
— Я же предупреждала — никаких речей, — буркнула она Каролине.
— Не похоже, что она идет сюда. Никогда не думал, что увижу кого-то застенчивого, носящего фамилию Грентем.
Снова смех.
Кей Джи подождал, пока шум утихнет, выражение его лица стало серьезным, глаза устремлены на Парис.
— Все это начинание — дело рук моей дочери, только ее. Ее концепция, усилия, тяжелый труд.
Аплодисменты.
— И призываю всех вас в свидетели, что не мог бы гордиться ею сильнее, чем теперь. У нее возникла чертовски глупая идея относительно поступления в колледж и окончания неких курсов. Неудивительно, что, будучи моей дочерью, она обладает колоссальным упрямством. Похоже, мне не удастся отговорить ее, так что я буду очень признателен, если найдется кто-нибудь, кто втолкует ей, что к чему. Но если и у вас не выйдет… Парис, ты знаешь, что здесь для тебя всегда найдется работа. В любое время, стоит тебе только пожелать.
Еще аплодисменты, но в ушах Парис они слились в неясный шум. Возможно ли, чтобы слезы затуманивали слух, как зрение?
Отец смотрел на нее, голос его звучал, словно он обращался к ней одной.
— Не так давно мне разъяснили, что я слишком пренебрегал этими словами. Я люблю тебя, Парис.
И не имело никакого значения, что пятьсот гостей, некоторые — совершенно незнакомые, разделили с ней этот момент. Важно только то, что он сказал.
Парис проложила себе дорогу сквозь толпу, которая, как только выключили микрофон, быстро потеряла интерес к происходящему, и никто не видел, как она взобралась на сцену и обняла отца.
— Я тоже люблю тебя, папа, — прошептала она сквозь слезы. — Но своего чертовски глупого решения я не переменю. Окончательно и бесповоротно.
Он крепко обнял ее, потом отодвинул в сторону.
— Ты собираешься заняться и другой проблемой, засевшей в твоей упрямой головке?
Она даже не спросила, о чем он.
— А что я могу сделать?
— Последнее время ты здорово наловчилась высказывать свое мнение, но, думаю, еще немного практики тебе не повредит. — Он улыбнулся, и, Парис могла бы поклясться, глаза его увлажнились. — Иди, пока я не подтащил вас друг к другу и не треснул хорошенько лбами. Он там, у…
— Я знаю, где он. — Парис чмокнула отца в щеку. Спасибо, папа.
Он уходил. Пробираясь между людьми, она проклинала узкую юбку и высокие каблуки, замедляющие движение Вот он пожимает кому-то руку, прощально машет Ее охватил жуткий страх, потом огромное облегчение, когда, обогнув последнюю группу гостей, она увидела его удаляющуюся высокую фигуру.
— Джек.
Он остановился, обернулся. У нее пересохло во рту. Сердце заколотилось о ребра. Она понятия не имела, что сказать. Последние несколько ярдов она бежала и вот молчит и стоит с глупейшим видом перед ним, таким большим и надежным, что ей захотелось просто подойти и потереться лицом о теплую широкую грудь.
— Уходишь?
Он взглянул в направлении автомобильной стоянки.
— Похоже на то.
В растерянности Парис искала, что бы еще сказать, и не находила.
— Я не была уверена, что ты вообще появишься.
— Пришлось. — Снова она ощутила его пристальный взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38