Но больше всех других качеств Мэг нравилась преданность Паркера семье. Он явно считал большинство своих родственников слегка чокнутыми, но, несмотря на это, оказывал им всяческую поддержку. С братом Паркер никогда не ладил, однако искренне скорбел о его смерти.
Паркер заботится о тех, кого любит, а ведь далеко не все ведут себя так же. Мэг вспомнила телеграмму, присланную Марианной из Цюриха: «Передайте пожалуйста Гасу что я прилечу в Новый Орлеан когда смогу». С таким же успехом она могла бы сообщить: «Когда мне вздумается». Но почему не сейчас, когда ее сын больше всего нуждается в семье, в ощущении стабильности, в поддержке, наконец? Мэг стояла рядом с Паркером, когда тот скомкал телеграмму и бросил в огонь, пока она не попалась на глаза Гасу.
Мэг просунула голову в дверь чуть дальше, не зная, нарушить ли одиночество Паркера, или тихо уйти, оставив его наедине с воспоминаниями. Сейчас он стоял у камина к ней спиной, наклонив голову и глядя в огонь. На стене у него над головой висел большой семейный портрет.
Еще во время беседы с дедом Паркера Мэг поняла, что на картине представлены четыре поколения Понтье. Художник либо близко знал семью, либо был хорошим психологом. Понтье-старший доминировал над всей группой. Жюль держал на руках младенца Гаса – держал явно неумело, под неудобным углом. Мужчина, стоящий между Жюлем и его дедом, как догадалась Мэг, был отцом Жюля и Паркера. Паркер стоял чуть поодаль от остальных, однако художнику удалось создать впечатление, будто он наводит мост между собой и своими родственниками.
Все еще раздумывая, войти в библиотеку или тихо уйти, подняться по лестнице и забраться в постель, Мэг увидела, как Паркер потягивается. Огонь лизал поленья в камине, создавая красноватое свечение вокруг темного силуэта Паркера. У Мэг никогда не было ни сестер, ни братьев, она не знала ни отца, ни матери, но хорошо представляла себе чувство утраты, которое он сейчас испытывал. Ему, должно быть, сейчас очень, очень тяжело.
Мэг сделала шаг в комнату.
Паркер повернулся, и Мэг вместо грусти увидела у него на лице улыбку. Но улыбка тут же погасла, Паркер медленно покачал головой и засунул руки в карманы брюк.
С тех пор, когда она видела его в последний раз, он снял черный галстук, расстегнул верхние пуговицы сорочки и закатал рукава, манжеты которых были застегнуты золотыми запонками.
Мрачное выражение его лица напомнило Мэг их первую встречу в отеле. Губы Паркера сжались, и он пнул ногой коврик, лежащий перед камином.
Никто не должен страдать в одиночку.
Мэг вошла в библиотеку и тихо, чтобы не испугать Паркера, окликнула его. Казалось, Паркер не удивился: вероятно, он уже видел, как она мнется в дверях.
– Не спится? – спросил он.
Мэг покачала головой и застыла, все еще не решив, стоит ли идти дальше. Даже если Паркер не возражает против ее вторжения, Мэг еще сомневалась, что поступает разумно с точки зрения своих собственных интересов. Слишком уж хорошо выглядит Паркер, когда стоит вот так: все темные тучи рассеялись, на лице приветливая улыбка Он протянул руку к Мэг.
– Не хотите погреться со мной у камина?
Она кивнула и медленно пошла к нему, все еще прижимая к груди кружку с остывающим молоком. Паркер подвинулся, освобождая для нее место у огня. Камин горел жарко, дрова шипели и потрескивали. Мэг подошла ближе и вдохнула непривычный запах настоящего древесного дыма. В их с Тедом доме в Лас-Вегасе камин работал на газе и пах совсем по-другому.
– Я увидела свет под дверью, – объяснила Мэг, застенчиво поглядывая на Паркера и втайне любуясь игрой света и тени на его лице.
– Я рад, – сказал он.
– Честно говоря, я сомневалась, понравится ли вам, если ваше одиночество нарушат.
– Смотря кто нарушит. Если вы – то да. – Он посмотрел ей в глаза. – Спасибо, что были сегодня со мной.
– Всегда рада помочь.
Господи, ей же полагается утешать его, а она говорит всякие банальности! Неужели нельзя придумать что-нибудь получше? Мэг отхлебнула молоко из кружки и поняла, что ей расхотелось его пить. Но кружка по крайней мере занимала ее руки, иначе Мэг было бы просто некуда их девать – разве что сунуть в карманы роскошного велюрового халата, который ей дала поносить Тинси. Сейчас, встретившись с Паркером, Мэг была рада, что, отправляясь за молоком, надела старенькую футболку с эмблемой университета, а уж потом халат.
Огоньки в глазах Паркера потухли. Он по-прежнему смотрел на Мэг, но так, как будто не видел ее. Мэг вгляделась в него. Паркеру не нужны слова сочувствия, поняла она, он и так достаточно наслушался их за день. И говорить, что боль со временем утихнет, ему тоже не нужно – он сам это поймет через несколько недель или месяцев. Так же незачем ободрять его и советовать думать о том хорошем, что было в жизни его брата, – эти воспоминания и без того живы в его сердце. Мэг поставила кружку на каминную полку, повернулась лицом к Паркеру и протянула к нему руки. Паркер подошел к ней, дал себя обнять и прижался щекой к ее волосам.
– Ах. Мэг, – прошептал он, – какая же вы хорошая!
Глава 13
Хорошая ли, нет ли, но Мэг прильнула к Паркеру и обняла его за талию. Она собиралась только предложить ему свое участие, но внезапно поняла, что желает дать Паркеру гораздо больше. Мэг не могла облечь свои желания в слова, но было невероятно приятно обнимать Паркера и чувствовать, как ее обнимают его сильные руки. Тед умер уже больше года назад, и после его смерти Мэг шла только вперед, стараясь удержать семью на плаву и выбраться из долговой ямы, в которой очутилась после смерти мужа. За все это время ее ни разу никто не обнял, никто не погладил по голове, никто не прошептал, как сейчас Паркер: «Погрустите, это нормально».
Мэг кивнула. Ее щека касалась его груди в том месте, где были расстегнуты две верхние пуговицы сорочки. Она вдохнула слабый запах одеколона, нанесенного много часов назад, когда сегодняшний день только еще предстояло прожить. Аромат смешивался с древесным дымом и слабым мускусным запахом мужского тела. Последнее навело Мэг на мысль, что ее женские инстинкты не похоронены вместе с Тедом, как она привыкла думать. Мэг расслабилась, наслаждаясь ощущениями от его прикосновения и говоря себе, что это только на мгновение, на одно долгое сладостное мгновение.
Паркер все гладил Мэг по голове. По его мнению, утешить ее было самым малым, что он мог сделать. Паркер потерял брата, но она потеряла мужа. А если Паркер ищет утешения для себя самого и если ее прикосновения доставляют ему куда большее удовольствие, чем он вправе испытывать от невинных объятий, то с собственной совестью разберется позже. Но сейчас он ее не отпустит.
– Вы такая хорошая, – снова прошептал Паркер, зарываясь лицом в ее волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76