Разве Дженис не походила на эту женщину? Охваченную страхом, отчаянием?
Челюсти Дэна сжались до боли. Слава богу, после того жуткого вечера прошло уже четыре года. До каких пор он будет снова и снова переживать тот ужас? И он не мог тогда прийти ей на помощь, он был привязан к больничной койке, так как в его бедре сидела пуля.
К тому же теперь тот мерзавец – за решеткой, то есть там, где ему самое место. Ну и конечно, шрамов и синяков у него побольше, чем было тогда, когда он впервые познакомился с камерой. Дэн об этом позаботился – запер на ключ в таком месте, где у него будет время подумать о том, что он совершил, и, может быть, узнать, что такое раскаяние.
Дэн хмыкнул. Долго его начальникам придется дожидаться такого исхода.
Лежащая перед ним женщина болезненно вздохнула и прикрыла глаза. Все вопросы, все воспоминания отступили – сейчас надо было заняться более неотложными делами.
Этой женщине нужен врач. Как же его позвать? Рюкзак полетел в овраг и сейчас, должно быть, лежит где-то далеко. Сотового телефона у него нет.
В сущности, если быть до конца честным, он не хотел поддерживать контакты с окружающим миром. А сейчас из-за этой женщины вынужден действовать безотлагательно.
Выбора у него нет, до города скакать целый день.
Он со вздохом поднял на руки легкое женское тело, натянул поводья Ранкона и поехал к своей хижине.
Глава вторая
Очертания усеянных цветами холмов, скалистая линия берега, опасно красивый мужчина… Все это возникало и гасло в ее затуманенном мозгу, который пытался справиться с острой болью над левой бровью и тупым гудением в голове.
Откуда-то издалека донесся стон – женский, но в то же время низкий и хриплый. Ей захотелось броситься к этой женщине, обнять ее, прошептать ей на ухо что-нибудь успокаивающее. Но где же она?
– Вам обязательно нужно очнуться.
Мужской голос пробился сквозь туман в голове. Острая боль усилилась, когда она попыталась выполнить его пожелание. Она попробовала пошевелиться, потрясти головой, но все члены отяжелели, словно наполнились водой. Ей хотелось только спать, спать и больше ничего.
– Я знаю, вы меня слышите, – вновь зазвучал мужской голос. – Откройте глаза, иначе вам станет хуже.
Она почувствовала, как прохладные, сильные пальцы касаются ее шеи. Она глубоко вздохнула, ощутив при этом запах хвои, кожи, пота… Мужчины…
С огромным усилием она приоткрыла глаза и в нескольких дюймах от себя увидела мужчину – безжалостно красивого мужчину. И эти спутанные черные волосы, пронзительные глаза, упрямый подбородок и некогда сломанный нос она уже видела…
Когда?
Мышцы напряглись от страха. Она всмотрелась в карие глаза, темные как шоколад, жидкий, горячий шоколад, и сумела прошептать:
– Кто вы?
Твердый, смелый взгляд остановился на ее лице, губах, потом глазах. Человек прищурился.
– Сначала скажите вы.
Она смешалась, на лбу появились складки, но спорить она не стала. Случилось что-то очень тревожное. Она открыла рот, чтобы легко, не раздумывая произнести свое имя. Но… ничего не последовало.
Внутри стал нарастать ужас, он не имел направления, адреса. Ее стало трясти, горло как будто высушил летний самум. Она закрыла глаза и приказала себе сосредоточиться, успокоиться. Нелепо. Правда же здесь, на кончике ее языка, правда о том, кто она и откуда.
Шли секунды.
Ничего не происходило.
Она разлепила веки.
– Я не знаю, кто я.
Жаркое ругательство сорвалось с губ мужчины.
Для этой ситуации должно существовать логическое объяснение, рассудила она, непременно должно. Нужно только подумать, выждать минуту, сосредоточиться.
Она спросила как можно спокойнее, хотя до спокойствия было далеко:
– Мы любовники? Или муж и жена?
Он фыркнул.
– Нет.
– Тогда – друзья? Знакомые?..
– Нет.
Она нервно оглядела комнату. Маленькая спальня: кровать, старый столик, кресло-качалка. Подняв глаза, она увидела деревенский бревенчатый потолок. В окнах открывается впечатляющий горный пейзаж.
Деревянная хижина.
И никакого, даже самого маленького колокольчика, который бы напомнил…
– Вы живете здесь?
Он ответил коротким кивком.
Она беспокойно пошевелилась под покрывалом.
– И это ваша кровать?
– Да. – В его глазах сверкнула едва заметная, но опасная искра. – У меня она одна. Я подумал, что вам на ней будет удобнее, чем на диване.
– Я… вам признательна.
Он снова быстро кивнул и поднялся.
– Вам, скорее всего, надо отдохнуть.
Она инстинктивно подняла руку и схватила его за запястье.
– Подождите. Пожалуйста.
Хмурясь, он взглянул вниз.
– Что такое?
– Извините. – Вспыхнув, она отпустила руку. – Я только хочу знать, что произошло…
– Потом. Отдыхайте.
Он повернулся к двери.
– Назовите хотя бы ваше имя.
Он остановился, но не обернулся.
– Дэн.
– Дэн… А дальше?
– Дальше вам ни к чему.
С этими словами он покинул комнату. Вслед ему смотрела женщина, потерявшая память, но желающая задать еще миллион вопросов.
Когда спустились сумерки, положив конец этому дню, мужчина приволок в комнату наколотые утром дрова и швырнул их перед камином.
Всякий физический труд был для него спасением. Когда его разум проваливался в прошлое или уносился в будущее, он брался за топор, а когда требовалось прочистить мозги, шел выгребать навоз из стойла Ранкона.
Но не сегодня.
Таинственная женщина с призывным голосом и причудливыми интонациями, та, что заснула в его постели, на его простынях, медленно, но верно сводила его с ума на протяжении последних четырех часов.
Он уже совершенно убедил себя, что она – преступница, шпионка или еще что-нибудь в этом роде, однако его подозрительность медленно, но верно перерастала в куда более опасное чувство: желание. От единого взгляда на женщину кровь начинала пульсировать сильнее, а любопытство достигало высочайшей точки; давно он не испытывал таких ощущений.
И не хотел когда-либо испытать вновь.
Если он намерен сохранить хотя бы толику рассудка, эта женщина должна исчезнуть. И как можно скорее. Роман не входит в его жизненные планы. Подобные вещи закончились для него четыре года назад.
К тому же связи с неизвестными иностранками не в его духе. И тем более – с неизвестными иностранками, у которых отшибло память. Понятно, у нее есть родные, друзья, какой-нибудь шикарный парень в Англии, Шотландии или откуда она там прибыла, и все они ждут известий о ней.
Дэн разжег огонь в камине, достал из холодильника бутылку пива, откупорил, сделал внушительный глоток и рухнул на диван. Завтра, если позволит состояние женщины, он отвезет ее в город, передаст врачам и вернется сюда, к тишине, одиночеству и никогда не надоедавшему ощущению покоя.
Дэн хотел было снова поднести банку ко рту, но его рука замерла, и он произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32