У его отца до сих пор была прекрасная шевелюра, и оба деда сохранили густые волосы до самой смерти, но Питер решил не рисковать и получить рецепт на «пропецию» или «рогейн», чтобы остановить облысение, если оно действительно начиналось. Ему вовсе не хотелось сверкать лысиной.
В холле Питер поискал глазами свободное место и неожиданно заметил знакомое лицо. Он поспешно отвел глаза, не желая встречаться с сослуживицей взглядом и здороваться, но было уже поздно: она тоже увидела его.
— Привет, — сказала Камерон, неловко улыбнувшись. Видимо, она тоже предпочла бы избежать встречи.
Питер поздоровался и пристально посмотрел на нее. Он не встречал Камерон уже несколько недель. Краем уха Питер слышал, что после инцидента с рассылкой скринсеивера всем сотрудникам компании Камерон взяла отпуск, и сейчас видел, что она изменилась. Питер не мог бы сказать точно, что в ней стало другим, но изменения были очевидны. Держалась Камерон уже не так прямо и не вскидывала голову. Даже улыбка Камерон утратила былую жесткость, так раздражавшую его раньше.
Почувствовав, что не может равнодушно пройти мимо, Питер опустился в свободное кресло рядом.
— Как поживаете?
— Держусь кое-как, — ответила Камерон, словно извиняясь. — Последние две недели выдались тяжелые.
— Представляю. Мне очень жаль. Я слышал, что произошло. Это неслыханно.
Камерон попыталась улыбнуться Питеру в благодарность за сочувствие, но ее глаза наполнились слезами.
— Не понимаю, за что кто-то сделал мне такую гадость, — проговорила она, стараясь не заплакать. — Как я теперь покажусь на работе? — Взглянув на Камерон, Питер ощутил тяжесть на сердце и вдруг очень пожалел о содеянном. Чувствуя себя последним негодяем, он легонько погладил Камерон по плечу. Она опустила голову, и слезы закапали на пол. — Иногда мне казалось, что я сошла с ума. Какие-то странные звонки раздавались посреди ночи. Я боялась заснуть, потому что не знала, какие ужасы ожидают меня завтра. Мне звонили странные люди — доктора, к которым я в жизни не записывалась, психотерапевты, рабочие, занимающиеся перевозкой мебели. Кто-то изводил меня. Я не выдержала. Вот почему я здесь, Питер. Мне необходима помощь — успокоительные или что-нибудь еще.
— Все обойдется. На работе все уже забыли о случившемся.
— Ну да, конечно, — саркастически усмехнулась Камерон, вытирая глаза. В этот момент медсестра вызвала ее к доктору.
— Камерон, подождите, — сказал Питер, когда она поднялась с кресла.
Он хотел признаться в том, что это его рук дело, что он виновник неприятностей, свалившихся на нее. А главное, Питеру было необходимо убедить Камерон в том, что все уже кончилось. Странных событий больше не будет, она сможет жить по-прежнему.
— Камерон, я не знаю, кто стоял за этими проделками, — солгал Питер, — но одно мне известно точно.
— Что? — Камерон посмотрела на сидящего Питера сверху вниз.
— Вы сильнее этого. Я не так уж хорошо знаю вас, но видел, как вы работаете. Видел вас в деле. Где жизнелюбивая молодая женщина, задавшая мне перцу за посещения Интернета? Вы сильнее какого-то негодяя, Камерон. Если вы покажете ему… или ей, что сломались, это лишь подстрекнет их на новые проделки.
— Наверное, вы правы.
— Ну же, Камерон, улыбнитесь мне своей фирменной улыбкой.
Девушка улыбнулась скромно, почти застенчиво. Питер никогда бы не подумал, что Камерон умеет так улыбаться.
— Ничего, пока сойдет и такая. Камерон улыбнулась чуть веселее.
— Спасибо вам, Питер. Вы очень добры ко мне.
— Камерон, не хотите ли пойти на ленч, когда освободитесь?
— Конечно. С удовольствием.
— Отлично, тогда дождитесь меня, ладно?
— Договорились. Сегодня я злоупотребляю вашей дружбой.
— Тогда назовем это свиданием, — широко улыбнулся Питер, глядя, как Камерон идет к двери кабинета врача.
Шесть сотен в месяц
Ширли только что закончила наводить порядок. Квартира блестела чистотой после генеральной уборки, которой здесь не было уже несколько лет. Мебель Ширли протерла полиролью «Пледж», а не влажной тряпкой, как обычно, и даже заняла у соседа пылесос, чтобы вычистить ковер. Впервые за много месяцев она постелила кровать, вытряхнула и вымыла до блеска все пепельницы. Ширли взбивала подушку на диване, когда в дверь постучали.
— Здравствуйте, — сказала Ширли стоявшей на пороге женщине средних лет с серебристыми волосами.
— Добрый день, меня зовут Дороти, я из агентства.
— Очень приятно. Я — Ширли Перри, — представилась хозяйка и пригласила социального работника войти. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— С удовольствием присяду, но сначала, если не возражаете, я хотела бы взглянуть на квартиру. Мне очень важно увидеть, как вы живете, если решили взять приемного ребенка.
— Конечно, пожалуйста. Это гостиная, здесь я читаю классиков при вот этом свете, — солгала Ширли, ведя Дороти к свободной спальне и открывая перед ней дверь. — Вот комната, где будет жить приемный ребенок. Прекрасная комната… Очень светлая.
— Да, но здесь нет мебели.
— Я куплю новую, — нашлась Ширли.
— Вот как? И когда же?
— Э-э… Я подумала, что мы с малым вместе выберем все, что нужно.
— А где же малой будет спать, пока вы не купите самое необходимое?
«А чем плох пол?»
— Он может спать на моей кровати, а я временно переселюсь на диван.
— Это исключено. Вам придется купить мебель. «Что ж, дай мне денег, сука, я и куплю».
— Конечно-конечно, я немедленно приобрету все необходимое. Нет проблем.
— Вы курите? — спросила Дороти. — Здесь немного пахнет табаком.
— Нет-нет, это мой прежний жилец, э-э… э-э… Честер. Он был заядлым курильщиком. Прекрасный, знаете ли, старик, курение было его единственным пороком. Он поселился у меня, когда умерла его жена, и прожил здесь несколько лет, до самой смерти. — Ширли неожиданно открыла в себе способность сочинять на ходу.
— Вот как… А что же случилось с его мебелью?
— Э-э… ну… понимаете… Его жадные дети… да, его жадные отпрыски знать его не желали, пока он был жив, но как только он умер, слетелись сюда как вороны, словно на деревенскую распродажу, и вывезли буквально все.
— Какой позор, — заметила Дороти. — А как выглядит ваша комната?
— Моя комната?
— Да, я хотела бы взглянуть на нее.
— О'кей. — Ширли направилась к своей спальне и вошла первой, Дороти за ней. Женщина внимательно оглядела комнату, задержав взгляд на потолке.
— Зеркальный потолок? — уточнила она.
— Ах, это… Очень забавно, вы не находите? Я… Я… Я занимаюсь йогой по ночам. Упражняюсь на кровати и смотрю в зеркала, чтобы убедиться, правильно ли все делаю.
— Неужели? — заинтересовалась Дороти. — Я тоже занимаюсь йогой. Вы предпочитаете «кундалини» или «интеграл»?
— Э-э-э… «Конделинья» мне нравится больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
В холле Питер поискал глазами свободное место и неожиданно заметил знакомое лицо. Он поспешно отвел глаза, не желая встречаться с сослуживицей взглядом и здороваться, но было уже поздно: она тоже увидела его.
— Привет, — сказала Камерон, неловко улыбнувшись. Видимо, она тоже предпочла бы избежать встречи.
Питер поздоровался и пристально посмотрел на нее. Он не встречал Камерон уже несколько недель. Краем уха Питер слышал, что после инцидента с рассылкой скринсеивера всем сотрудникам компании Камерон взяла отпуск, и сейчас видел, что она изменилась. Питер не мог бы сказать точно, что в ней стало другим, но изменения были очевидны. Держалась Камерон уже не так прямо и не вскидывала голову. Даже улыбка Камерон утратила былую жесткость, так раздражавшую его раньше.
Почувствовав, что не может равнодушно пройти мимо, Питер опустился в свободное кресло рядом.
— Как поживаете?
— Держусь кое-как, — ответила Камерон, словно извиняясь. — Последние две недели выдались тяжелые.
— Представляю. Мне очень жаль. Я слышал, что произошло. Это неслыханно.
Камерон попыталась улыбнуться Питеру в благодарность за сочувствие, но ее глаза наполнились слезами.
— Не понимаю, за что кто-то сделал мне такую гадость, — проговорила она, стараясь не заплакать. — Как я теперь покажусь на работе? — Взглянув на Камерон, Питер ощутил тяжесть на сердце и вдруг очень пожалел о содеянном. Чувствуя себя последним негодяем, он легонько погладил Камерон по плечу. Она опустила голову, и слезы закапали на пол. — Иногда мне казалось, что я сошла с ума. Какие-то странные звонки раздавались посреди ночи. Я боялась заснуть, потому что не знала, какие ужасы ожидают меня завтра. Мне звонили странные люди — доктора, к которым я в жизни не записывалась, психотерапевты, рабочие, занимающиеся перевозкой мебели. Кто-то изводил меня. Я не выдержала. Вот почему я здесь, Питер. Мне необходима помощь — успокоительные или что-нибудь еще.
— Все обойдется. На работе все уже забыли о случившемся.
— Ну да, конечно, — саркастически усмехнулась Камерон, вытирая глаза. В этот момент медсестра вызвала ее к доктору.
— Камерон, подождите, — сказал Питер, когда она поднялась с кресла.
Он хотел признаться в том, что это его рук дело, что он виновник неприятностей, свалившихся на нее. А главное, Питеру было необходимо убедить Камерон в том, что все уже кончилось. Странных событий больше не будет, она сможет жить по-прежнему.
— Камерон, я не знаю, кто стоял за этими проделками, — солгал Питер, — но одно мне известно точно.
— Что? — Камерон посмотрела на сидящего Питера сверху вниз.
— Вы сильнее этого. Я не так уж хорошо знаю вас, но видел, как вы работаете. Видел вас в деле. Где жизнелюбивая молодая женщина, задавшая мне перцу за посещения Интернета? Вы сильнее какого-то негодяя, Камерон. Если вы покажете ему… или ей, что сломались, это лишь подстрекнет их на новые проделки.
— Наверное, вы правы.
— Ну же, Камерон, улыбнитесь мне своей фирменной улыбкой.
Девушка улыбнулась скромно, почти застенчиво. Питер никогда бы не подумал, что Камерон умеет так улыбаться.
— Ничего, пока сойдет и такая. Камерон улыбнулась чуть веселее.
— Спасибо вам, Питер. Вы очень добры ко мне.
— Камерон, не хотите ли пойти на ленч, когда освободитесь?
— Конечно. С удовольствием.
— Отлично, тогда дождитесь меня, ладно?
— Договорились. Сегодня я злоупотребляю вашей дружбой.
— Тогда назовем это свиданием, — широко улыбнулся Питер, глядя, как Камерон идет к двери кабинета врача.
Шесть сотен в месяц
Ширли только что закончила наводить порядок. Квартира блестела чистотой после генеральной уборки, которой здесь не было уже несколько лет. Мебель Ширли протерла полиролью «Пледж», а не влажной тряпкой, как обычно, и даже заняла у соседа пылесос, чтобы вычистить ковер. Впервые за много месяцев она постелила кровать, вытряхнула и вымыла до блеска все пепельницы. Ширли взбивала подушку на диване, когда в дверь постучали.
— Здравствуйте, — сказала Ширли стоявшей на пороге женщине средних лет с серебристыми волосами.
— Добрый день, меня зовут Дороти, я из агентства.
— Очень приятно. Я — Ширли Перри, — представилась хозяйка и пригласила социального работника войти. — Присаживайтесь, пожалуйста.
— С удовольствием присяду, но сначала, если не возражаете, я хотела бы взглянуть на квартиру. Мне очень важно увидеть, как вы живете, если решили взять приемного ребенка.
— Конечно, пожалуйста. Это гостиная, здесь я читаю классиков при вот этом свете, — солгала Ширли, ведя Дороти к свободной спальне и открывая перед ней дверь. — Вот комната, где будет жить приемный ребенок. Прекрасная комната… Очень светлая.
— Да, но здесь нет мебели.
— Я куплю новую, — нашлась Ширли.
— Вот как? И когда же?
— Э-э… Я подумала, что мы с малым вместе выберем все, что нужно.
— А где же малой будет спать, пока вы не купите самое необходимое?
«А чем плох пол?»
— Он может спать на моей кровати, а я временно переселюсь на диван.
— Это исключено. Вам придется купить мебель. «Что ж, дай мне денег, сука, я и куплю».
— Конечно-конечно, я немедленно приобрету все необходимое. Нет проблем.
— Вы курите? — спросила Дороти. — Здесь немного пахнет табаком.
— Нет-нет, это мой прежний жилец, э-э… э-э… Честер. Он был заядлым курильщиком. Прекрасный, знаете ли, старик, курение было его единственным пороком. Он поселился у меня, когда умерла его жена, и прожил здесь несколько лет, до самой смерти. — Ширли неожиданно открыла в себе способность сочинять на ходу.
— Вот как… А что же случилось с его мебелью?
— Э-э… ну… понимаете… Его жадные дети… да, его жадные отпрыски знать его не желали, пока он был жив, но как только он умер, слетелись сюда как вороны, словно на деревенскую распродажу, и вывезли буквально все.
— Какой позор, — заметила Дороти. — А как выглядит ваша комната?
— Моя комната?
— Да, я хотела бы взглянуть на нее.
— О'кей. — Ширли направилась к своей спальне и вошла первой, Дороти за ней. Женщина внимательно оглядела комнату, задержав взгляд на потолке.
— Зеркальный потолок? — уточнила она.
— Ах, это… Очень забавно, вы не находите? Я… Я… Я занимаюсь йогой по ночам. Упражняюсь на кровати и смотрю в зеркала, чтобы убедиться, правильно ли все делаю.
— Неужели? — заинтересовалась Дороти. — Я тоже занимаюсь йогой. Вы предпочитаете «кундалини» или «интеграл»?
— Э-э-э… «Конделинья» мне нравится больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84