Лес распевал песнь смерти.
Жуки-пираньи тучей упали на йуужань-вонгов. Синан Мат выронил оружие и схватился за лицо, разрываемое на куски жестокими челюстями.
Жуки-пираньи не пощадили и остальных йуужань-вонгов, и хор боли и ярости вторил скрипучему пению насекомых.
Энакин подобрал свою палку и заковылял прочь, зная, что ноги не унесут его далеко. Ему нужно было найти место, чтобы спрятаться.
Через десять минут он тяжело привалился к дереву. Вдалеке прожорливые жуки-пираньи заканчивали свое дело, и теперь, наконец, Энакин почувствовал, что его контроль над Силой ускользает. Плечо в конце концов поняло, что с ним сделали, и боль была словно горящая жидкость, капавшая ему на ребра и вытекавшая из груди и из одной стороны головы. Каждый шаг вызывал новую волну слабости и тошноты.
Энакин попытался сделать еще шаг и понял, что не может. Вздохнув, он опустился на мох. Немного отдохнуть, и потом…
Сверху упала чья-то тень. Энакин поднял глаза и увидел двух пялившихся на него йуужань-вонгов - очевидно, они были не из того отряда, который он только что уничтожил.
Он призвал всю свою энергию, пытаясь опять найти жуков-пираний, но они были далеко и заняты обжорством, их было непросто привлечь к новой пище по воле Энакина.
Из леса за спинами двух первых воинов появился третий. Этот выглядел иначе - он был изуродован, как и другие виденные Энакином раньше йуужаньвонги, но на удивление гротескно. В отличие от двух других, он ничего в руках не держал.
Пришелец что-то рявкнул на своем языке, и остальные повернулись к нему.
Дальше Энакин стал подозревать, что он таки задремал и все это ему сниться. Два первых воина что-то процедили третьему в ответ. Энакин раньше слышал этот тон - когда йуужань-вонги говорили о машинах и других вещах, которые они считали мерзостью. Это был тон полнейшего презрения.
На миг показалось, что пришелец съежился под этой бранью, но затем он усмехнулся, язвительно и недобро. После этого он заехал одному из воинов по шее ребром закованной в перчатку ладони. Другой воин издал хриплый возмущенный крик, опустил змеежезл и бросился на забияку. Безоружный воин поймал змеежезл за древко, взвился в воздух и ударил воина, державшего змеежезл, обеими ногами в лицо.
Первый воин уже поднимался на ноги, держась за горло. Безоружный схватил его за волосы, запустил прямые пальцы глубоко ему в глаза и поднял его над землей, держа за глазницы. Воин замер неподвижно и, когда пришелец отпустил его, рухнул на землю, дергаясь в конвульсиях.
Воин, получивший удар в лицо, не вставал. Энакин подозревал, что у него была сломана шея. Безоружный йуужань-вонг был единственным, кто стоял на ногах. Он присел на корточки возле Энакина и уставился на него своими глазами, похожими на заросшие водорослями пруды.
Он казался… больным. Йуужань-вонги демонстрировали свое положение в обществе путем нанесения шрамов и жертвования частей тела, но этот словно был образцом того, что бывает, когда это делается до ужаса неправильно. Его волосы свисали мокрыми лоскутами, а лицо и шея были покрыты струпьями и открытыми ранами. Его шрамы были распухшими и нездоровыми. Из его плеч и локтей торчали острые наросты, которые при более близком изучении оказались мертвыми или умирающими имплантантами. От воина несло гнилью.
Йуужань-вонг разглядывал Энакина довольно долго, затем поднялся, подошел к одному из тел и засунул пальцы ему в ухо. Он вытащил оттуда какого-то червяка и вставил его себе в ухо - или, точнее, в гноящуюся яму, бывшую когда-то ухом. Воин содрогнулся, и тело его выгнулось, будто от сильной боли.
Из отверстия показалась тонкая струйка крови.
Воин опять вернулся к Энакину и протянул ему руку:
- Я Вуа Рапуунг, джиидаи. Ты пойдешь со мной. Я помогу тебе.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Юная джиидаи упала, ее тело охватили судороги. Виварий наполнился сдавленными криками.
- Интересно, - сказала Межань Куад, наблюдая за реакцией. - Видишь ли ты, адепт Йим, что…
- А я не могу разглядеть, что вас заинтересовало, мастер Межань Куад, - произнес голос голос за спиной.
Нен Йим обернулась и тут же приняла почтительную позу. В виварий только что вошел еще один мастер - настолько старый, что знаки его домена совершенно стерлись. Волосы его превратились в тонкую, похожую на облачко массу, а обе руки были руками мастера. Оба его глаза были заменены желтыми маа'итами. Сопровождал его адепт-помощник.
- Мастер Йал Фаат, - сказала Межань Куад. - Как приятно вас видеть, Древнейший.
- Отвечайте мне, Межань Куад. Что вас так заинтересовало в агонии этого существа? Она неверная и неспособна принимать боль. В этом нет ничего удивительного и ничего интересного.
- Это интересно, потому что иглокол-раздражитель, причиняющий ей боль, настроен делать это избирательно, - ответила Межань Куад. - Один нервный пучок за раз. То, что мы только что видели - это рефлекс, который у йуужань-вонгов не встречается. Мы можем теперь с уверенностью составить карту фрагмента человеческой нервной системы, не соответствующей нашей.
- А это еще с какой целью? - спросил Йал Фаат.
- Мы не можем формировать то, чего не знаем, - ответила Межань Куад. - Этот вид для нас нов.
- Это искажение протокола, - сказал старый мастер. - Как может быть открыто что-то такое, что уже не кодифицировано?
- Но, мастер, - сказала Нен Йим, почтительно вытянувшись. - Конечно, у новых видов…
Она вдруг замолчала, когда мастер метнул в нее взгляд своих маа'итов.
- Разве все ваши адепты столь дерзки? - сухо спросил он.
- Надеюсь, что нет, - холодно сказала Межань Куад.
Йал Фаат снова повернулся к Нен Йим. Его волосы немного съежились на воздухе, приняв бледно-голубой оттенок.
- Адепт, если информацию не удается найти в архивах и в священной памяти, что тогда делает формовщик?
Страх ударил Нен Йим по нервам. Что он там видит своими странными глазами? Конечно, маа'иты позволяли исследовать скрытые области спектра, а также микромир, но могли ли они проникнуть еще глубже, в скопище грехов под ее черепом? В знак глубокого почтения она стянула завитки своей прически в шар.
- Мы ходатайствуем перед Верховным владыкой, мастер, чтобы он вопросил богов.
- Верно. Нет никаких новых видов, адепт. Все живые существа происходят из крови, плоти и кости Йун-Йуужаня. Он знает их всех. Знание не может быть создано; это настоящая ересь. Если боги не даровали нам знание, они сделали это по весомой причине, и искать что-то самим - значит пытаться украсть его у них.
- Да, мастер Йал Фаат.
- Я подозреваю, что это не твоя ошибка, адепт. Это твоя наставница использует раздражитель таким образом. Ты подвержена ее влиянию.
Межань Куад мягко улыбнулась:
- Протокол Цонг определяет использование иглокола именно таким образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Жуки-пираньи тучей упали на йуужань-вонгов. Синан Мат выронил оружие и схватился за лицо, разрываемое на куски жестокими челюстями.
Жуки-пираньи не пощадили и остальных йуужань-вонгов, и хор боли и ярости вторил скрипучему пению насекомых.
Энакин подобрал свою палку и заковылял прочь, зная, что ноги не унесут его далеко. Ему нужно было найти место, чтобы спрятаться.
Через десять минут он тяжело привалился к дереву. Вдалеке прожорливые жуки-пираньи заканчивали свое дело, и теперь, наконец, Энакин почувствовал, что его контроль над Силой ускользает. Плечо в конце концов поняло, что с ним сделали, и боль была словно горящая жидкость, капавшая ему на ребра и вытекавшая из груди и из одной стороны головы. Каждый шаг вызывал новую волну слабости и тошноты.
Энакин попытался сделать еще шаг и понял, что не может. Вздохнув, он опустился на мох. Немного отдохнуть, и потом…
Сверху упала чья-то тень. Энакин поднял глаза и увидел двух пялившихся на него йуужань-вонгов - очевидно, они были не из того отряда, который он только что уничтожил.
Он призвал всю свою энергию, пытаясь опять найти жуков-пираний, но они были далеко и заняты обжорством, их было непросто привлечь к новой пище по воле Энакина.
Из леса за спинами двух первых воинов появился третий. Этот выглядел иначе - он был изуродован, как и другие виденные Энакином раньше йуужаньвонги, но на удивление гротескно. В отличие от двух других, он ничего в руках не держал.
Пришелец что-то рявкнул на своем языке, и остальные повернулись к нему.
Дальше Энакин стал подозревать, что он таки задремал и все это ему сниться. Два первых воина что-то процедили третьему в ответ. Энакин раньше слышал этот тон - когда йуужань-вонги говорили о машинах и других вещах, которые они считали мерзостью. Это был тон полнейшего презрения.
На миг показалось, что пришелец съежился под этой бранью, но затем он усмехнулся, язвительно и недобро. После этого он заехал одному из воинов по шее ребром закованной в перчатку ладони. Другой воин издал хриплый возмущенный крик, опустил змеежезл и бросился на забияку. Безоружный воин поймал змеежезл за древко, взвился в воздух и ударил воина, державшего змеежезл, обеими ногами в лицо.
Первый воин уже поднимался на ноги, держась за горло. Безоружный схватил его за волосы, запустил прямые пальцы глубоко ему в глаза и поднял его над землей, держа за глазницы. Воин замер неподвижно и, когда пришелец отпустил его, рухнул на землю, дергаясь в конвульсиях.
Воин, получивший удар в лицо, не вставал. Энакин подозревал, что у него была сломана шея. Безоружный йуужань-вонг был единственным, кто стоял на ногах. Он присел на корточки возле Энакина и уставился на него своими глазами, похожими на заросшие водорослями пруды.
Он казался… больным. Йуужань-вонги демонстрировали свое положение в обществе путем нанесения шрамов и жертвования частей тела, но этот словно был образцом того, что бывает, когда это делается до ужаса неправильно. Его волосы свисали мокрыми лоскутами, а лицо и шея были покрыты струпьями и открытыми ранами. Его шрамы были распухшими и нездоровыми. Из его плеч и локтей торчали острые наросты, которые при более близком изучении оказались мертвыми или умирающими имплантантами. От воина несло гнилью.
Йуужань-вонг разглядывал Энакина довольно долго, затем поднялся, подошел к одному из тел и засунул пальцы ему в ухо. Он вытащил оттуда какого-то червяка и вставил его себе в ухо - или, точнее, в гноящуюся яму, бывшую когда-то ухом. Воин содрогнулся, и тело его выгнулось, будто от сильной боли.
Из отверстия показалась тонкая струйка крови.
Воин опять вернулся к Энакину и протянул ему руку:
- Я Вуа Рапуунг, джиидаи. Ты пойдешь со мной. Я помогу тебе.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Юная джиидаи упала, ее тело охватили судороги. Виварий наполнился сдавленными криками.
- Интересно, - сказала Межань Куад, наблюдая за реакцией. - Видишь ли ты, адепт Йим, что…
- А я не могу разглядеть, что вас заинтересовало, мастер Межань Куад, - произнес голос голос за спиной.
Нен Йим обернулась и тут же приняла почтительную позу. В виварий только что вошел еще один мастер - настолько старый, что знаки его домена совершенно стерлись. Волосы его превратились в тонкую, похожую на облачко массу, а обе руки были руками мастера. Оба его глаза были заменены желтыми маа'итами. Сопровождал его адепт-помощник.
- Мастер Йал Фаат, - сказала Межань Куад. - Как приятно вас видеть, Древнейший.
- Отвечайте мне, Межань Куад. Что вас так заинтересовало в агонии этого существа? Она неверная и неспособна принимать боль. В этом нет ничего удивительного и ничего интересного.
- Это интересно, потому что иглокол-раздражитель, причиняющий ей боль, настроен делать это избирательно, - ответила Межань Куад. - Один нервный пучок за раз. То, что мы только что видели - это рефлекс, который у йуужань-вонгов не встречается. Мы можем теперь с уверенностью составить карту фрагмента человеческой нервной системы, не соответствующей нашей.
- А это еще с какой целью? - спросил Йал Фаат.
- Мы не можем формировать то, чего не знаем, - ответила Межань Куад. - Этот вид для нас нов.
- Это искажение протокола, - сказал старый мастер. - Как может быть открыто что-то такое, что уже не кодифицировано?
- Но, мастер, - сказала Нен Йим, почтительно вытянувшись. - Конечно, у новых видов…
Она вдруг замолчала, когда мастер метнул в нее взгляд своих маа'итов.
- Разве все ваши адепты столь дерзки? - сухо спросил он.
- Надеюсь, что нет, - холодно сказала Межань Куад.
Йал Фаат снова повернулся к Нен Йим. Его волосы немного съежились на воздухе, приняв бледно-голубой оттенок.
- Адепт, если информацию не удается найти в архивах и в священной памяти, что тогда делает формовщик?
Страх ударил Нен Йим по нервам. Что он там видит своими странными глазами? Конечно, маа'иты позволяли исследовать скрытые области спектра, а также микромир, но могли ли они проникнуть еще глубже, в скопище грехов под ее черепом? В знак глубокого почтения она стянула завитки своей прически в шар.
- Мы ходатайствуем перед Верховным владыкой, мастер, чтобы он вопросил богов.
- Верно. Нет никаких новых видов, адепт. Все живые существа происходят из крови, плоти и кости Йун-Йуужаня. Он знает их всех. Знание не может быть создано; это настоящая ересь. Если боги не даровали нам знание, они сделали это по весомой причине, и искать что-то самим - значит пытаться украсть его у них.
- Да, мастер Йал Фаат.
- Я подозреваю, что это не твоя ошибка, адепт. Это твоя наставница использует раздражитель таким образом. Ты подвержена ее влиянию.
Межань Куад мягко улыбнулась:
- Протокол Цонг определяет использование иглокола именно таким образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67