Осталось совсем немного, чтобы он упал. А вместе с ним пошатнется и Кирилл Иваныч, такой принципиальный, непорочный аки ангел! Интересно, крылья у него за спиной помогут взлететь в самый ответственный момент, или Кириллу Иванычу придется карабкаться вверх, сбивая пальцы об острые камни в кровь и подвывая от страха.
Зрелище, достойное многотысячной аудитории его клиентов, уверенных в непоколебимости «Русского дома».
* * *
Алена надеялась, что выходные они проведут всей семьей. Съездят, наконец-то, к Балашову на дачу. Это, конечно, сильно сказано, от дачи там одно название, и добираться неудобно, и все же… Все же рядом река и лес, а на участке — домик-развалюшка, где можно затопить печку, устроиться у окна и смотреть на тихую, бескрайнюю даль, постукивая спицами. Клубок пряжи будет весело скакать по деревянному полу, от печи потянет ароматом пирогов — таких ни в одной духовке не приготовишь! — а на рассвете загорланят соседские петухи.
По грибы сходить можно. Перекликаться в лесу громко и бесшабашно. Скакать друг за дружкой, кривя страшные рожи. Горделиво вышагивать вдоль деревеньки с почти пустыми лукошками. А потом обессиленно упасть на шаткие стулья вокруг стола, пить чай и переглядываться, фыркая от беспричинного смеха.
Что там говорить…
Иногда у них получалось быть идеальной семьей. Идеальной, в понимании Алены.
Ташка особо не бузила, заслышав о ее планах. Ей нравилось на даче, там можно было на часок велик угнать у аборигенов, напроситься подоить корову, таскать прямо из костра руками печеную картошку, и главное, мама при этом ничего не имела против!
Алена знала, что и Балашова жизнь на даче устраивает. Городская суматоха выматывает, а тут он расслабляется на всю катушку, и никакой телевизор ему не нужен и никакие другие блага цивилизации.
В который раз, думая об этом, она благодарила судьбу — или кого там принято благодарить за такие подарки?! — что ритмы их жизни совпадают. Примерно таким вот образом.
Однако на этот раз Балашов наотрез отказался от выходных в «тутуновке». Так и сказал: «Я в твою тутуновку не поеду!» На что Алена удивленно вскинула брови и с нежностью заметила, что тутуновка не ее, а его.
— Ты что, не понимаешь?! — вдруг заорал он. — У меня важный клиент, у меня, наконец-то, появились перспективы! Я не могу уехать из города даже на минуту! Ну и что, что выходные?!
Алена так растерялась, что даже не нашла, как возразить.
В последнее время он уже несколько раз переходил на крик, она, конечно, обижалась, но все же как-то его для себя оправдывала. Однако такой чепухи, как сейчас, ей еще слышать не приходилось. Получалось, будто клиент — младенец грудной, не иначе, раз оставить его без присмотра не представляется никакой возможности.
— Леш, ты же не будешь все выходные с ним в офисе сидеть? — робко уточнила она.
Наверное, и подгузники придется менять. Ташка бы обязательно это упомянула, но Алена сочла момент неподобающим для насмешек. Состояние мужа ее беспокоило.
— Если понадобится, буду! — взорвался он. — И не смотри на меня, как на больного! Я погляжу, как ты запоешь, когда у нас появятся наконец деньги! Нормальные, достойные деньги!
— Леший, ты так кричишь, что я уже никаких денег не хочу, — пробормотала она.
— Ну, конечно, — скривился он, — тебе надо, чтобы я был тише воды, ниже травы и убивался бы от звонка до звонка за одну только заработную плату! Так?!
Она возразила, что не так. Взяла в руки его ладонь, но он вырвался. Ей хотелось поговорить спокойно, уже давно хотелось. Обсудить, например, с какой стати он взял за привычку повышать голос. Или почему задерживается до часу ночи, не предупреждает, не звонит. Почему вот уже целую неделю он сам на себя не похож, дергается от каждого шороха, смотрит исподлобья и даже жует, торопливо давясь, сгорбившись над тарелкой, будто кто-то может отнять.
— Ты так переживаешь из-за этой сделки? — стараясь оставаться спокойной, спросила она.
— Ничего я не переживаю!.. — снова рявкнул он.
— Не ори, Леш, — перебила Алена.
Красный от злости, он отшвырнул от себя стул и ушел в комнату. Пусть думает что хочет. Он уже не в силах что-либо изменить, даже если бы захотел.
На дачу ей приспичило, видите ли! Дрова колоть, печку топить, в туалете на дворе задницу морозить!
Если бы она только знала, как он ненавидит эту «тутуновку», вечную грязь по колено, нищету покосившихся избенок. В лесу, конечно, хорошо! Вольготно, и кажется, что забываешь обо всем. А потом накрывает с новой силой. И хочется, хочется до зубовного скрежета по барам, по бильярдным, в сауну с гидромассажем, в угарное веселье казино! «Еще шампанского? Спасибо, предпочитаю джин. С тоником? Разумеется! Вы были этой зимой в Швейцарии? Что вы, лыжный отдых выходит из моды, нынче все едут на Карибы нырять с аквалангом. Как насчет партии? Сейчас, только возьму свои кубинские сигары!..»
Таким вот образом.
Домик же в деревне практически не требовал капиталовложений. Кое-где Балашов подштукатурил, кое-что подправил, и еще сто лет простоит. А городские — шумные, пьянящие — развлечения не по карману. Вернее, были не по карману до недавнего времени. Теперь все изменится.
…Может быть, пойти с Аленкой помириться все-таки? Хотя вскорости сама прибежит, она не умеет и не любит дуться подолгу. Такая привычная, такая своя. Наверное, ему будет ее не хватать.
В то, что из Алены получится жена богатого человека — такая, как он себе представлял в тайных видениях, — Балашов верил все меньше и меньше.
* * *
Сначала сломался будильник. Потом Анжелике вздумалось демонстрировать знание Камасутры с непривычным для раннего утра энтузиазмом и пылкостью. Как следствие, по прошествии минут сорока навалилась блаженная сонная одурь. Сигарета то и дело норовила выскользнуть из пальцев, а с кухни, куда бодро ускакала Лика, донеслось характерное шипение. Кофе, стало быть, сбежал.
Кириллу вдруг захотелось сделать то же самое. То есть, в буквальном смысле, убраться куда-нибудь подальше. Потому как примерный сценарий развития событий был ему известен. Сейчас они позавтракают, обсуждая за столом последние политические новости, после часа два будут добираться до города по пробкам — ведь все дачники и деревенские жители предпочитают именно в понедельник вырываться со своих плантаций в городскую цивилизацию, устраивая невероятные для провинциальной трассы заторы! В итоге он потихоньку озвереет, как пить дать. Примется орать на ни в чем не повинную Анжелику, на подчиненных, которые обязательно станут звонить на мобильный и заискивающе вопрошать, когда шеф соизволит явиться в офис.
— Кофе уже второй раз сбежал, — появилась в дверях спальни Лика.
Такая хорошенькая, прям беда! Глазки горят, грудки торчат, светлые кудряшки забраны в два задорных хвостика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Зрелище, достойное многотысячной аудитории его клиентов, уверенных в непоколебимости «Русского дома».
* * *
Алена надеялась, что выходные они проведут всей семьей. Съездят, наконец-то, к Балашову на дачу. Это, конечно, сильно сказано, от дачи там одно название, и добираться неудобно, и все же… Все же рядом река и лес, а на участке — домик-развалюшка, где можно затопить печку, устроиться у окна и смотреть на тихую, бескрайнюю даль, постукивая спицами. Клубок пряжи будет весело скакать по деревянному полу, от печи потянет ароматом пирогов — таких ни в одной духовке не приготовишь! — а на рассвете загорланят соседские петухи.
По грибы сходить можно. Перекликаться в лесу громко и бесшабашно. Скакать друг за дружкой, кривя страшные рожи. Горделиво вышагивать вдоль деревеньки с почти пустыми лукошками. А потом обессиленно упасть на шаткие стулья вокруг стола, пить чай и переглядываться, фыркая от беспричинного смеха.
Что там говорить…
Иногда у них получалось быть идеальной семьей. Идеальной, в понимании Алены.
Ташка особо не бузила, заслышав о ее планах. Ей нравилось на даче, там можно было на часок велик угнать у аборигенов, напроситься подоить корову, таскать прямо из костра руками печеную картошку, и главное, мама при этом ничего не имела против!
Алена знала, что и Балашова жизнь на даче устраивает. Городская суматоха выматывает, а тут он расслабляется на всю катушку, и никакой телевизор ему не нужен и никакие другие блага цивилизации.
В который раз, думая об этом, она благодарила судьбу — или кого там принято благодарить за такие подарки?! — что ритмы их жизни совпадают. Примерно таким вот образом.
Однако на этот раз Балашов наотрез отказался от выходных в «тутуновке». Так и сказал: «Я в твою тутуновку не поеду!» На что Алена удивленно вскинула брови и с нежностью заметила, что тутуновка не ее, а его.
— Ты что, не понимаешь?! — вдруг заорал он. — У меня важный клиент, у меня, наконец-то, появились перспективы! Я не могу уехать из города даже на минуту! Ну и что, что выходные?!
Алена так растерялась, что даже не нашла, как возразить.
В последнее время он уже несколько раз переходил на крик, она, конечно, обижалась, но все же как-то его для себя оправдывала. Однако такой чепухи, как сейчас, ей еще слышать не приходилось. Получалось, будто клиент — младенец грудной, не иначе, раз оставить его без присмотра не представляется никакой возможности.
— Леш, ты же не будешь все выходные с ним в офисе сидеть? — робко уточнила она.
Наверное, и подгузники придется менять. Ташка бы обязательно это упомянула, но Алена сочла момент неподобающим для насмешек. Состояние мужа ее беспокоило.
— Если понадобится, буду! — взорвался он. — И не смотри на меня, как на больного! Я погляжу, как ты запоешь, когда у нас появятся наконец деньги! Нормальные, достойные деньги!
— Леший, ты так кричишь, что я уже никаких денег не хочу, — пробормотала она.
— Ну, конечно, — скривился он, — тебе надо, чтобы я был тише воды, ниже травы и убивался бы от звонка до звонка за одну только заработную плату! Так?!
Она возразила, что не так. Взяла в руки его ладонь, но он вырвался. Ей хотелось поговорить спокойно, уже давно хотелось. Обсудить, например, с какой стати он взял за привычку повышать голос. Или почему задерживается до часу ночи, не предупреждает, не звонит. Почему вот уже целую неделю он сам на себя не похож, дергается от каждого шороха, смотрит исподлобья и даже жует, торопливо давясь, сгорбившись над тарелкой, будто кто-то может отнять.
— Ты так переживаешь из-за этой сделки? — стараясь оставаться спокойной, спросила она.
— Ничего я не переживаю!.. — снова рявкнул он.
— Не ори, Леш, — перебила Алена.
Красный от злости, он отшвырнул от себя стул и ушел в комнату. Пусть думает что хочет. Он уже не в силах что-либо изменить, даже если бы захотел.
На дачу ей приспичило, видите ли! Дрова колоть, печку топить, в туалете на дворе задницу морозить!
Если бы она только знала, как он ненавидит эту «тутуновку», вечную грязь по колено, нищету покосившихся избенок. В лесу, конечно, хорошо! Вольготно, и кажется, что забываешь обо всем. А потом накрывает с новой силой. И хочется, хочется до зубовного скрежета по барам, по бильярдным, в сауну с гидромассажем, в угарное веселье казино! «Еще шампанского? Спасибо, предпочитаю джин. С тоником? Разумеется! Вы были этой зимой в Швейцарии? Что вы, лыжный отдых выходит из моды, нынче все едут на Карибы нырять с аквалангом. Как насчет партии? Сейчас, только возьму свои кубинские сигары!..»
Таким вот образом.
Домик же в деревне практически не требовал капиталовложений. Кое-где Балашов подштукатурил, кое-что подправил, и еще сто лет простоит. А городские — шумные, пьянящие — развлечения не по карману. Вернее, были не по карману до недавнего времени. Теперь все изменится.
…Может быть, пойти с Аленкой помириться все-таки? Хотя вскорости сама прибежит, она не умеет и не любит дуться подолгу. Такая привычная, такая своя. Наверное, ему будет ее не хватать.
В то, что из Алены получится жена богатого человека — такая, как он себе представлял в тайных видениях, — Балашов верил все меньше и меньше.
* * *
Сначала сломался будильник. Потом Анжелике вздумалось демонстрировать знание Камасутры с непривычным для раннего утра энтузиазмом и пылкостью. Как следствие, по прошествии минут сорока навалилась блаженная сонная одурь. Сигарета то и дело норовила выскользнуть из пальцев, а с кухни, куда бодро ускакала Лика, донеслось характерное шипение. Кофе, стало быть, сбежал.
Кириллу вдруг захотелось сделать то же самое. То есть, в буквальном смысле, убраться куда-нибудь подальше. Потому как примерный сценарий развития событий был ему известен. Сейчас они позавтракают, обсуждая за столом последние политические новости, после часа два будут добираться до города по пробкам — ведь все дачники и деревенские жители предпочитают именно в понедельник вырываться со своих плантаций в городскую цивилизацию, устраивая невероятные для провинциальной трассы заторы! В итоге он потихоньку озвереет, как пить дать. Примется орать на ни в чем не повинную Анжелику, на подчиненных, которые обязательно станут звонить на мобильный и заискивающе вопрошать, когда шеф соизволит явиться в офис.
— Кофе уже второй раз сбежал, — появилась в дверях спальни Лика.
Такая хорошенькая, прям беда! Глазки горят, грудки торчат, светлые кудряшки забраны в два задорных хвостика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72