Что она почувствует, если его манящие губы прижмутся к ее губам, она отдастся его объятию и прижмет голову к этому крепкому, загорелому телу, отдастся экстазу, которым — она это инстинктивно чувствовала — он ее одарит?
Эмма знала, что он с готовностью откликнется, если она заберется к нему в постель.
Бо то и дело дотрагивался до нее, обнимал за плечи, накрывал ее руку своей. Он взял за привычку в течение последней недели пристраиваться к ней на «ее» валуне, и она стала ждать этих трепетных мгновений, когда он садился сзади и обволакивал ее теплом своего большого тела.
Ну что бы ей быть посмелее, побезрассуднее, чтобы откинуться назад, прижаться к нему, повернуть голову и поискать его губы. Иногда она боялась, что он заметит, как чутко реагирует ее тело на его близость, боялась, что ее страстное желание передастся ему, но, похоже, он ничего не подозревал.
Конечно, она никогда не станет поощрять его к каким-либо действиям, даже если в самом деле с ее стороны имеет место безумное увлечение. Она давно смирилась со своим образом жизни, и хотя ей временами бывало одиноко, несчастливой она себя не чувствовала. Вот дальнейшее развитие отношений с Бо Кантреллом способно принести ей несчастье. Он разобьет ей сердце, сам того не сознавая.
Стоя у раковины, Бо взял из шкафа стакан, наполнил водой из охладителя и, поднеся к губам, не отрываясь выпил его до дна. Мышцы его крепкой шеи двигались, пока он, запрокинув голову, пил. Дыхание у Эммы участилось, она ощутила слабость в теле, ноги стали ватными.
— Эмма!
Она вскочила. Увидела, что он смотрит на нее. Лицо ее вспыхнуло от смущения, когда она поняла, что он наблюдает за ней уже бог знает сколько времени. Эмма отвела взгляд в сторону. Бо все еще смотрел на нее, затем улыбнулся и небрежно повесил себе на руку полотенце.
После этого он сделал к ней два шага и, оказавшись совсем рядом, спросил хрипловатым, низким голосом:
— Понравилось то, что увидела?
Эмма не ответила бы ему, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
Бо вынул ложку из кастрюли, медленно поднес ко рту и облизал приставший к ней шоколад. Он блаженно закрыл глаза и издал стон наслаждения, а затем поднес ложку к ее губам.
— Попробуй.
Эмма послушно приоткрыла губы, и ложка оказалась во рту. Но если она и ощутила что-то, то это был вкус самого Бо, и она опустила ресницы, признавая интимность совершенного действия.
— Эмма, — услышала она тихий шепот, когда Бо убрал ложку. — Тебе не кажется, что нам пора перестать ходить вокруг да около?
— В-вокруг ч-чего? — заикаясь спросила она.
— Вокруг того факта, что мы хотим друг друга. Вокруг того, что, судя по твоим глазам, ты хочешь, чтобы я потрогал тебя здесь… — Протянув руку, он легонько прикоснулся к маковке ее груди. — И здесь. — Его палец скользнул вниз по животу, остановился на стыке бедер, и ее тело пронзило острое сладостное ощущение.
Ей отчаянно хотелось запустить ладони в его волосы и притянуть голову к себе, и было до смерти страшно, что Бо это знает.
Улыбка удовлетворения появилась на его лице. Эмма лишь на мгновение увидела белизну его крепких зубов, а затем его рот обрушился на нее, после чего она… после чего она уже ничего не могла вспомнить по порядку.
Когда теплые губы прижались к ее рту, она отдалась головокружительному ощущению, прижавшись к его телу и обвив руками его шею. Он весь состоял из твердых бугров, его тело под ее ладонью излучало жар. Он положил руки ей на бедра. Эмма поразилась тому, что Бо уже успел основательно возбудиться. Он приподнял ее так, что она оказалась на цыпочках, притянул к себе, и его возбужденная плоть, выпиравшая под джинсами, расположилась во впадинке между ее бедрами. Эмма чувствовала, как мужская плоть трепещет и бьется о ее ноющий лобок.
Его язык, поиграв с ее губами, раздвинул их и дерзко вторгся внутрь, требуя ответа. Эмма почувствовала, что беспомощно уступает ему, ее руки крепко сжали его затылок.
Бо оторвал свою руку от ее бедра, провел по животу и накрыл ладонью ее грудь. Его палец стал нежно ласкать сосок, и она ахнула, ощутив, как сладостные волны побежали по всему телу. Она задвигалась и стала тереться лобком о твердую мужскую плоть, Бо тихонько застонал.
— Ложись со мной, — прошептал он ей рот в рот.
«Ложись со мной». Эти слова словно разбудили Эмму. И хотя в ней продолжало бушевать пламя и какое-то удивительное безрассудство нашептывало ей, чтобы она отбросила все свои сомнения, она тем не менее напряглась и, покачав головой, отстранилась от его губ.
— Нет… Я… не могу.
Бо также напряженно застыл, хотя и продолжал крепко прижимать Эмму к себе.
— Это совсем нетрудно.
— Нет… Бо, перестань… Я не хочу этого.
Из его груди вырвался глубокий вздох.
— Эмма, ты этого хочешь. Ты тревожишься потому, что ты девственница?
На секунду она онемела.
— Откуда тебе это известно?
Его глаза смеялись, на губах застыла самоуверенная усмешка.
— Я лишь высказал догадку. Спасибо, что дала мне знать. — Но затем лицо его посерьезнело. — Малышка, нет причин для беспокойства. Я буду очень-очень осторожен, обещаю тебе.
— Дело не в этом. — Она высвободилась из его объятий — он не стал ее удерживать. — Я знаю, что ты чудесный… Ой, что я! — Она почувствовала, что ее щеки снова начинают пылать. — Я не такая, как другие, — сказала она. — Для меня это невозможно.
Бо снова вздохнул.
— Я почему-то знал, что ты это скажешь. — Протянув руку, он погладил ее по щеке и изучающе посмотрел в лицо. Затем опять тяжело вздохнул, покачал головой и двинулся из кухни. — Мне остается только мечтать о том, что ты измелишь свое решение.
Глава 4
Однако она своего решения не меняла.
Каждый вечер Эмма ложилась спать в комнате, которая находилась рядом с его спальней. И если она спала сном безгрешного младенца, то Бо ворочался и метался, у него ныло все тело, он проклинал всех женщин за их вздорность и капризность.
Почему женщины всегда пытаются все осложнить? Почему она считает, что для нее это невозможно? Все ведь очень даже просто — обычная схватка двух сексуальных партнеров, взаимное снятие зуда, который оба испытывают.
Ладно, допустим, что слово «схватка» не совсем подходит. Хотя бы потому, что он был абсолютно уверен: одна-единственная схватка с мисс Эммой Хэмейкер не зальет пожар, который начался у него с того момента, когда он увидел, как она, задрав юбку, обнажила свои точеные ноги почти до самой попки.
Нужно было выждать какое-то время. Господи, как он хотел ее! Он только и думал о том, как выглядят ее обольстительные груди, если их обнажить; как будут трепетать и твердеть соски под его пальцами; как она разведет стройные длинные ноги и его взору откроется обрамленная густыми волосами расщелина; как он медленно войдет в нее, как будет нежен и осторожен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17