- На это место не находилось покупателя с одна тысяча девятьсот двадцать девятого года, - уточняет старый Клат. Старый Клат имеет в виду продавцов - ЮжноМэнскую ткацкую компанию и Банк Южного Мэна, но подразумевает нечто большее - больших шишек из Массачусетса. Ткацкая компания вступила во владение тремя лесопилками Джо - и его домом на холме - через год после его ухода из жизни, но что касается людей, собравшихся у печки в магазине Брауни, для них это название - просто дымовая завеса… то, что они называют Крючкотворством, говоря, например: «Она взяла на него исполнительный лист, и теперь он даже с детьми не может видеться из-за Крючкотворства». Эти люди ненавидят крючкотворство, которое вторгается в их жизнь и в жизнь их друзей, но в то же время восхищаются, как некоторым удается поставить его себе на службу и с его помощью выколачивать все больше грязных денег. Южно-Мэнская ткацкая компания, она же Банк Южного Мэна, она же Большие Шишки из Массачусетса, долго и успешно управляла лесопилками, которые Джо Ныоолл когда-то спас от гибели, но ей никак не удавалось избавиться от дома, волнующего стариков, которые проводят целые дни у Брауни. «Это вроде козявки, которую ты выковырял из носа и никак не стряхнешь с пальца, - как-то сказал Ленни Партридж, и все согласились. - Даже эти пройдохи-макаронники не справились». Старый Клат и его внук Энди сейчас не в ладах; причиной тому послужило владение уродливым домом Джо Ньюолла… хотя были, конечно, и другие, более личные причины, лежащие не сталь глубоко - как всегда бывает. Дело было после того, как дед и внук - оба овдовевшие - неплохо пообедали в городе, у молодого Клата. Молодой Энди, которого тогда еще не выгнали из городской полиции, пытался (довольно самонадеянно) объяснить деду, что Южно-Мэнская ткацкая компания уже много лет не имеет никакого отношения к выморочному наследству Ньюолла, что фактический владелец дома на Повороте - Банк Южного Мэна и что между этими двумя фирмами нет ничего общего. Старый Джон заявил Энди, что он дурак, если верит этому; всем известно, что и банк, и текстильная компания - только вывески для Больших Шишек из Массачусетса и различаются только двумя словами. Они просто прикрывают огромной кучей бумаг то, что всем очевидно, пояснил старый Клат - Крючкотворством, короче говоря. Тут молодой Клат имел наглость расхохотаться. Старый Клат покраснел, швырнул салфетку в тарелку и встал на ноги. «. Смейся, - сказал он. - Давай, смейся. Почему бы и нет? Единственное, что алкаш делает лучше, чем смеется над тем, чего не понимает, - это плачет непонятно отчего». Тут уж Энди рассвирепел и закричал, что пьет он из-за Мелиссы, а Джон спросил внука, сколько можно винить давно умершую жену в собственном пьянстве. Энди побелел от этих слов старика и велел ему убираться вон, что Джон и сделал, и с тех пор он к внуку ни ногой. И не собирается. Если отбросить из его слов ругательства, то останется: он не выносит самого вида Энди, который несется в ад на ручной тележке. Как бы там ни было, ясно одно - дом на холме пустует уже одиннадцать лет, подолгу там никто не живет, а Банк Южного Мэна, видимо, утратил надежду продать его через местные фирмы по торговле недвижимостью.
- Последняя семья, которая его купила, приехала с севера штата Нью-Йорк, так? - спрашивает Пол Корлисс, а он заговаривает так редко, что все оборачиваются к нему. Даже Гэри.
- Да, сэр, - подтверждает Ленни. - Прекрасная парочка. Он собирался покрасить конюшню в красный цвет и сделать из нее антикварный магазин, не так ли?
- Ага, - бурчит старый Клат. - А потом их мальчишка взял ружье…
- Люди бывают такими беспечными, - вмешивается Харли.
- Он умер? - спросил Ленни. - Мальчик? Все молчат. Похоже, никто не знает. Наконец, как бы через силу, берет слово Гэри.
- Нег, - говорит он. - Но ослеп. Они переехали в Оберн. А может, в Лидс.
- Они были хорошие люди, - продолжает Ленни. - Думаю, у них что-то получилось бы. Но вцепились в этот дом. Думали, их все дурачат насчет того, что дом приносит несчастье, потому что они приезжие. - Он задумчиво помолчал. - Может, сейчас они так не думают… ще бы они ни были. Старики молча думают о людях с севера штата Нью-Йорк, а может, о собственных органах чувств, которые все чаще их подводят. В топке печи пылает мазут. Где-то позади неугомонный осенний ветер тяжело хлопает ставней.
- Там строится новое крыло, точно вам говорю, - начинает Гэри. Он говорит тихо, но настойчиво, будто кто-то ему перечит. - Я видел, когда спускался по Ривер-роуд. Каркас уже почти готов. Чертова штука, наверное, метров тридцать в длину и метров десять в ширину. Раньше никогда не замечал. Бревна вроде кленовые. Где только люди берут такой отличный клен в наше время? Никто не отвечает. Никто не знает. Наконец, очень нерешительно, Пол Корлисс произносит:
- Может, ты говоришь о другом доме, Гэри? Может быть…
- Может быть дерьмо, - говорит Гэри так же тихо, но с еще большей убежденностью. - Это дом Ньюолла, новое крыло дома Ньюолла, уже готов каркас, а если сомневаешься, выйди и посмотри. Коль так, сказать нечего - ему верят. Однако ни Пол, ни кто-нибудь другой не бросается во двор, чтобы взглянуть, как к дому Ньюолла пристраивают новое крыло. Они считают, что дело это важное, а значит, можно не спешить. Время еще будет - Харли Маккиссик не раз говаривал, что если бы время было пиленым лесом, они бы все озолотились. Пол подходит к старинному автомату и берет стакан лимонада. Он дает Харли шестьдесят центов, и тот их приходует. Когда он закрывает кассовый аппарат, то обнаруживает, что атмосфера в магазине как-то изменилась. На обсуждение поставлены другие вопросы. Ленни Партридж кашляет, моргает, прижимает руки к груди, где сломанные ребра так толком и не срослись, и спрашивает Гэри, когда будут хоронить Дану Роя.
- Завтра, - отвечает Гэри, - в Гореме. Там, где покоится его жена. Люси Рой умерла в 1968 году; Дана, который до 1979 года работал электриком на гипсовом руднике в Гейтс-Фоллсе, скончался от рака кишечника позавчера. Он всю жизнь прожил в Касл-Роке и любил всем рассказывать, что всего трижды выезжал за пределы штата Мэн: раз к тете в Коннектикут, другой раз посмотреть игру «Бостон ред сокс» в Фенуэй-Парке («А они продули, сволочи», - неизменно добавлял он при этом) и еще раз - на съезд электриков в Портсмут, штат Нью-Хэмпшир. «Пустая трата времени, - всегда говорил он об этом съезде. - Только выпивка и бабы, а на баб и смотреть-то нечего, не говоря уж там про что другое». Он был своим в этой компании, и, узнав о его кончине, они испытывали сложную смесь горя и торжества.
- Из него вынули полтора метра кишок, - рассказывал Гэри остальным. - Ничего не дало. Там уже все - насквозь.
- Он знал Джо Ньюолла, - вдруг произносит Ленни. - Он ходил со своим папашей, когда тот проводил Джо электричество - ему тогда было лет шесть-восемь.
1 2 3 4 5