Но когда изображение Иисуса заговорило и совершенно точно сообщило ей, что происходит, не замечать она уже больше не могла. Она понимала, что надо будет что-то сделать.
Изображение в первый раз заговорило сразу после трех часов в четверг. Через восемь дней после того, как она выстрелила себе в голову, и примерно через четыре дня после того, как ее решимость забыть, что это дырка, а не просто метка, наконец начала оказывать действие. Бекки шла в гостиную из кухни с небольшим угощением для себя (половина кофейного рулета и пивная кружка с «Кул-Эйд»), чтобы смотреть «Клинику». Она уже больше не верила, что Люку удастся найти Лору, но у нее не хватало духу полностью отказаться от надежды.
Она нагнулась, чтобы включить «Зенит», и тут Иисус сказал: «Бекки, Джо ложится на Эту Шлюху во время каждого обеденного перерыва на почте, а иногда вечером после закрытия. Однажды он до того взъярился, что вставил ей, когда якобы помогал сортировать почту. И знаешь что? Она даже не сказала: „Подожди хотя бы, пока я не разложу срочные отправления“.
Бекки взвизгнула и пролила «Кул-Эйд» на телик. Просто чудо, подумала она, когда обрела способность думать, что кинескоп не взорвался. Кофейный рулет полетел на ковер.
- И это не все, - сказал ей Иисус. Он прошел через половину картинки - Его одеяние колыхалось у Его лодыжек - и сел на камень, торчавший из земли. Он зажал свой посох между коленями и мрачно посмотрел на нее. - В Хейвене творится много чего. Ты и половине не поверишь!
Бекки снова взвизгнула и упала на колени. Одно колено точно впечаталось в рулет, и малиновая начинка брызнула в морду Оззи Нельсона, который пробрался в гостиную посмотреть, что там творится.
- Господь мой! Господь мой! - вопияла Бекки. Оззи с шипением удрал на кухню, где забрался под плиту, а с его усов медленно капало липкое варенье. Он оставался там до конца дня.
- Ну, все Полсоны никуда не годились, - сказал Иисус. К Нему приблизилась овечка, и он хлопнул ее Своим посохом с рассеянным раздражением, которое даже в этом ее ошеломленном состоянии напомнило Бекки давно покойного отца. Овечка отбежала, чуть-чуть колыхаясь из-за эффекта трехмерности. Она исчезла из картинки - словно бы изогнувшись, когда скрывалась за краем… ну, да это просто обман зрения, твердо решила Бекки. - Ну совсем никуда не годились, - продолжал Иисус. - Дед Джо был блудником чистейшей воды, как ты прекрасно знаешь, Бекки. Всю жизнь им его довесок заправлял. А когда он заявился сюда, знаешь, что мы сказали? «Мест нет», - вот, что мы сказали. Иисус наклонился вперед, все еще сжимая Свой посох. «Оправляйся к мистеру Раздвоенное Копыто там внизу, - сказали мы. - Квартиру себе ты найдешь, не сомневайся. Вот только твой новый домохозяин, наверное, сильно тебя поприжмет», - сказали мы.
Тут, против всякого вероятия, Иисус подмигнул ей… и вот тогда Бекки с воплем вылетела из дома.
Задыхаясь, она остановилась на заднем дворе. Волосы, такого светло-мышиного цвета, который и заметить-то трудно, упали ей на лицо. Сердце у нее в груди колотилось с такой силой, что она перепугалась. Слава Богу, что хоть никто не слышал, как она кричала, и не видел ее. Они с Джо жили в дальнем конце Нистароуд, и близкими их соседями были Бродски, полячишки в замызганном трейлере. И до них - добрых полмили. Услышь ее кто-нибудь, так подумал бы, что в доме Джо и Бекки Полсонов появилась какая-то свихнутая.
«Так ведь у Полсонов в доме завелась свихнутая. Верно? - подумала она. - Если ты и вправду веришь, что Иисус на картинке начал с тобой разговаривать, значит, ты свихнулась. Папочка избил бы тебя до третьего посинения, чтобы думать такого не смела: до первого посинения за вранье, до второго посинения - за то, что поверила своему же вранью, а до третьего - чтоб не орала. Бекки, ты таки свихнулась. Изображения не разговаривают».
- Да… и это тоже ничего не говорило, - внезапно раздался другой голос. - Этот голос исходил из твоей собственной головы. Не знаю, как это может быть… откуда ты могла узнать такое… Но было именно так. Может, дело тут в том, что случилось с тобой на прошлой неделе, а может, и нет, но ты сама говорила за Иисуса на картинке. А картинка на самом деле ничего не говорила - ну, как резиновая мышка Топо Джиджо в шоу Эда Салливана.
Но почему-то мысль, что причиной может быть
(дырка)
то, другое, оказалась страшнее мысли, будто говорило изображение, потому что такое иногда показывали в «Маркусе Уэбли», вроде истории про того типа, у которого в мозгу была опухоль, а он из-за нее надевал нейлоновые чулки своей жены и ее туфли. Нет, ничего подобного она в свои мысли не допустит.
Это же могло быть чудо. Как-никак, а чудеса происходят что ни день. Взять хотя бы Туринскую Плащаницу и исцеления в Лурде. И того мексиканского парня, который нашел Лик Девы Марии, запечатленный на поверхности горячей кукурузной лепешки, или на блинчике с мясом, или на чем-то там еще. А те дети, про которых прокричала одна желтая газетка? Дети, которые плакали каменными слезами. Это все bona fide note 2 чудеса (детей, плачущих каменными слезами, бесспорно, проглотить было трудновато), возвышающие душу не хуже проповедей Джимми Суогарта. А вот голоса слышат только свихнутые.
«Но случилось-то как раз это. И ты уже давно слышишь голоса, верно? Ты слышала ЕГО голос. Голос Джо. Вот откуда он берется - не от Иисуса, а от Джо, из головы Джо».
- Нет, - всхлипнула Бекки, - нет. Никаких голосов у себя в голове я не слышу.
Она стояла у бельевой веревки на жарком заднем дворе и тупо смотрела на лесок по ту сторону Нистароуд, голубовато-серый в солнечном мареве. Она заломила руки перед собой и расплакалась.
- Никаких голосов я у себя в голове не слышу!
«Свихнутая, - ответил неумолимый голос ее отца. - Свихнулась от жары. Иди-ка, иди-ка сюда, Бекки Бушард, я изобью тебя до третьего посинения за такую свихнутую чушь».
- Никаких голосов у себя в голове я не слышу, - простонала Бекки. - Изображение, правда, говорило, хоть под присягой покажу. Я же не чревовещатель.
Бекки верила в изображение. Дырка означала опухоль в мозгу. Картинка означала чудо. А чудеса - от Бога. Чудеса происходят не внутри, а снаружи. От чуда можно свихнуться - и Господь свидетель, она чувствует, что вот-вот свихнется, - но это же не значит, что ты уже свихнулась или что у тебя мозга за мозгу зашла. А вот верить, будто ты слышишь чужие мысли… этому только свихнутые верят!
Бекки посмотрела себе на ноги и увидела, что из ее левого колена течет густая кровь. Она снова завопила, кинулась назад в дом вызвать врача, неотложку, ну хоть кого-то. В гостиной она кое-как набирала номер, прижимая трубку к уху, и тут Иисус сказал:
- Это малиновая начинка из твоего кекса, Бекки. Почему бы тебе не расслабиться, прежде чем ты доведешь себя до сердечного приступа?
1 2 3 4 5 6 7
Изображение в первый раз заговорило сразу после трех часов в четверг. Через восемь дней после того, как она выстрелила себе в голову, и примерно через четыре дня после того, как ее решимость забыть, что это дырка, а не просто метка, наконец начала оказывать действие. Бекки шла в гостиную из кухни с небольшим угощением для себя (половина кофейного рулета и пивная кружка с «Кул-Эйд»), чтобы смотреть «Клинику». Она уже больше не верила, что Люку удастся найти Лору, но у нее не хватало духу полностью отказаться от надежды.
Она нагнулась, чтобы включить «Зенит», и тут Иисус сказал: «Бекки, Джо ложится на Эту Шлюху во время каждого обеденного перерыва на почте, а иногда вечером после закрытия. Однажды он до того взъярился, что вставил ей, когда якобы помогал сортировать почту. И знаешь что? Она даже не сказала: „Подожди хотя бы, пока я не разложу срочные отправления“.
Бекки взвизгнула и пролила «Кул-Эйд» на телик. Просто чудо, подумала она, когда обрела способность думать, что кинескоп не взорвался. Кофейный рулет полетел на ковер.
- И это не все, - сказал ей Иисус. Он прошел через половину картинки - Его одеяние колыхалось у Его лодыжек - и сел на камень, торчавший из земли. Он зажал свой посох между коленями и мрачно посмотрел на нее. - В Хейвене творится много чего. Ты и половине не поверишь!
Бекки снова взвизгнула и упала на колени. Одно колено точно впечаталось в рулет, и малиновая начинка брызнула в морду Оззи Нельсона, который пробрался в гостиную посмотреть, что там творится.
- Господь мой! Господь мой! - вопияла Бекки. Оззи с шипением удрал на кухню, где забрался под плиту, а с его усов медленно капало липкое варенье. Он оставался там до конца дня.
- Ну, все Полсоны никуда не годились, - сказал Иисус. К Нему приблизилась овечка, и он хлопнул ее Своим посохом с рассеянным раздражением, которое даже в этом ее ошеломленном состоянии напомнило Бекки давно покойного отца. Овечка отбежала, чуть-чуть колыхаясь из-за эффекта трехмерности. Она исчезла из картинки - словно бы изогнувшись, когда скрывалась за краем… ну, да это просто обман зрения, твердо решила Бекки. - Ну совсем никуда не годились, - продолжал Иисус. - Дед Джо был блудником чистейшей воды, как ты прекрасно знаешь, Бекки. Всю жизнь им его довесок заправлял. А когда он заявился сюда, знаешь, что мы сказали? «Мест нет», - вот, что мы сказали. Иисус наклонился вперед, все еще сжимая Свой посох. «Оправляйся к мистеру Раздвоенное Копыто там внизу, - сказали мы. - Квартиру себе ты найдешь, не сомневайся. Вот только твой новый домохозяин, наверное, сильно тебя поприжмет», - сказали мы.
Тут, против всякого вероятия, Иисус подмигнул ей… и вот тогда Бекки с воплем вылетела из дома.
Задыхаясь, она остановилась на заднем дворе. Волосы, такого светло-мышиного цвета, который и заметить-то трудно, упали ей на лицо. Сердце у нее в груди колотилось с такой силой, что она перепугалась. Слава Богу, что хоть никто не слышал, как она кричала, и не видел ее. Они с Джо жили в дальнем конце Нистароуд, и близкими их соседями были Бродски, полячишки в замызганном трейлере. И до них - добрых полмили. Услышь ее кто-нибудь, так подумал бы, что в доме Джо и Бекки Полсонов появилась какая-то свихнутая.
«Так ведь у Полсонов в доме завелась свихнутая. Верно? - подумала она. - Если ты и вправду веришь, что Иисус на картинке начал с тобой разговаривать, значит, ты свихнулась. Папочка избил бы тебя до третьего посинения, чтобы думать такого не смела: до первого посинения за вранье, до второго посинения - за то, что поверила своему же вранью, а до третьего - чтоб не орала. Бекки, ты таки свихнулась. Изображения не разговаривают».
- Да… и это тоже ничего не говорило, - внезапно раздался другой голос. - Этот голос исходил из твоей собственной головы. Не знаю, как это может быть… откуда ты могла узнать такое… Но было именно так. Может, дело тут в том, что случилось с тобой на прошлой неделе, а может, и нет, но ты сама говорила за Иисуса на картинке. А картинка на самом деле ничего не говорила - ну, как резиновая мышка Топо Джиджо в шоу Эда Салливана.
Но почему-то мысль, что причиной может быть
(дырка)
то, другое, оказалась страшнее мысли, будто говорило изображение, потому что такое иногда показывали в «Маркусе Уэбли», вроде истории про того типа, у которого в мозгу была опухоль, а он из-за нее надевал нейлоновые чулки своей жены и ее туфли. Нет, ничего подобного она в свои мысли не допустит.
Это же могло быть чудо. Как-никак, а чудеса происходят что ни день. Взять хотя бы Туринскую Плащаницу и исцеления в Лурде. И того мексиканского парня, который нашел Лик Девы Марии, запечатленный на поверхности горячей кукурузной лепешки, или на блинчике с мясом, или на чем-то там еще. А те дети, про которых прокричала одна желтая газетка? Дети, которые плакали каменными слезами. Это все bona fide note 2 чудеса (детей, плачущих каменными слезами, бесспорно, проглотить было трудновато), возвышающие душу не хуже проповедей Джимми Суогарта. А вот голоса слышат только свихнутые.
«Но случилось-то как раз это. И ты уже давно слышишь голоса, верно? Ты слышала ЕГО голос. Голос Джо. Вот откуда он берется - не от Иисуса, а от Джо, из головы Джо».
- Нет, - всхлипнула Бекки, - нет. Никаких голосов у себя в голове я не слышу.
Она стояла у бельевой веревки на жарком заднем дворе и тупо смотрела на лесок по ту сторону Нистароуд, голубовато-серый в солнечном мареве. Она заломила руки перед собой и расплакалась.
- Никаких голосов я у себя в голове не слышу!
«Свихнутая, - ответил неумолимый голос ее отца. - Свихнулась от жары. Иди-ка, иди-ка сюда, Бекки Бушард, я изобью тебя до третьего посинения за такую свихнутую чушь».
- Никаких голосов у себя в голове я не слышу, - простонала Бекки. - Изображение, правда, говорило, хоть под присягой покажу. Я же не чревовещатель.
Бекки верила в изображение. Дырка означала опухоль в мозгу. Картинка означала чудо. А чудеса - от Бога. Чудеса происходят не внутри, а снаружи. От чуда можно свихнуться - и Господь свидетель, она чувствует, что вот-вот свихнется, - но это же не значит, что ты уже свихнулась или что у тебя мозга за мозгу зашла. А вот верить, будто ты слышишь чужие мысли… этому только свихнутые верят!
Бекки посмотрела себе на ноги и увидела, что из ее левого колена течет густая кровь. Она снова завопила, кинулась назад в дом вызвать врача, неотложку, ну хоть кого-то. В гостиной она кое-как набирала номер, прижимая трубку к уху, и тут Иисус сказал:
- Это малиновая начинка из твоего кекса, Бекки. Почему бы тебе не расслабиться, прежде чем ты доведешь себя до сердечного приступа?
1 2 3 4 5 6 7