Они выглядят точь-в-точь как должны выглядеть ребята из Сентрал Фоллс, учавствующие в Черной Мессе (на некоторых фотографиях появляется мужчина гораздо моложе вышеперечисленных персонажей - наверное, это сам Детвейлер - причем его лицо всегда скрывает сильная тень).
Следующая серия фотографий, озаглавленных «Тайный сеанс», демонстрирует «проявление плазмы» - явная фальшивка (выраженная в разукрашенном воздушном шарике, выплывающим из пальцев медиума). Третий пакет фотографий (все - SX70) состоит из снимков различных растений, «приносящих смерть» - беладонна, волосы девы и т. д. (за точность названия не ручаюсь - никогда не отличался особыми познаниями во флористике).
Ладно. Худшая часть. Некоторые фотографии (четыре, если быть точным) из серии «Черная месса» изображают человеческое жертвоприношение - и это выглядит так, как будто они правда убили кого-то. Первое фото - старик с выражением неподдельного ужаса на лице, лежащий звездой на столе в цветочной комнате, как мне кажется. Несколько людей в хоккейных формах держат его за руки и за ноги. Парень - возможно, Детвейлер - стоит слева, обнаженный, с огромным кухонным ножом в руке. Второе - нож, вонзенный в грудь старика. Третья - тот, кого я принял за Детвейлера, роется внутри грудной клетки жертвы. Последнее - он держит в руке окровавленную вещь, остальные уставились на него. Окровавленная вещь весьма смахивает на человеческое сердце.
Конечно, все эти фотографии могут быть фальшивками, но… достаточно посмотреть на них, и у меня начинают дрожать коленки, Роджер - что, если мы столкнулись с идиотами, действительно практикующими человеческие жертвоприношения? А как насчет массовых убийств? Сейчас я напуган так, как никто другой в этой чертовой стране. Иисус, как я мечтаю больше никогда не слышать имени Карлоса Мать Его Детвейлера.
Спускайся и посмотри на это дерьмо так быстро, как только сможешь, хорошо? Мне кажется, я должен позвонить в полицейский участок Сентрал Фоллс.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
30 января 1981 г.
Дорогая Рут,
Да, мне также было приятно поговорить с тобой прошлым вечером. Даже когда ты на другом конце страны, я не знаю, чтобы я делал без тебя. Мне кажется, это был самый худший месяц в моей жизни, и без возможности поговорить с тобой и твоей сердечной поддержкой, я не знаю, как бы я прошёл через всё это. Первоначальный шок и отвращение от тех фотографий был ужасен, но я обнаружил, что могу жить с этим ужасом - и Роджер, может быть, и зациклился на подражании тому грубому редактору из рассказа Дэймона Раньона (или, может, это спектакль Бена Хечта, о котором я думаю), но самое смешное то, что у него на самом деле золотое сердце. Когда началось всё это дерьмо, он был подобен скале - его поддержка никогда не прекращалась.
Ужас плох, но ощущение того, что ты был ослиной задницей, гораздо хуже. Когда боишься, можно потерять свою храбрость. Когда ты унижен, остаётся, я полагаю, только позвонить на большое расстояние своей невесте и пореветь на её плече. Всё что я хочу, так это поблагодарить тебя - поблагодарить за то, что была со мной и поблагодарить, что не смеялась… и не называла меня старой истеричкой, вздрагивающей от каждой тени. Вчера вечером у меня состоялся ещё один телефонный разговор после того, как я поговорил с тобой - разговор с шерифом Бартоном Иверсоном из полицейского управления Централ Фоллз. Он был в высшей степени нетребовательным, но прежде чем я объясню тебе суть всего этого, позволь мне прояснить тебе цепочку событий, произошедших после получения мной рукописи от Детвейлера в прошлую среду. Твоё замешательство было оправданным - думаю, теперь, когда я выспался, я смогу изъяснятся более понятно.
Как я думаю я уже сказал тебе, реакция Роджера на «Фотографии жертвоприношения» была ещё более сильной и непосредственной, чем моя. Он спустился ко мне в офис так, будто к его пяткам были привязаны ракеты, оставив двух дистрибьюторов ожидать его в офисе (а, как однажды сказал Фленнери О'Коннор, хорошего дистрибьютора сложно найти), и когда я показал ему фотографии, он побледнел, закрыл рот рукой и издал ужасный рыгающий звук, так что я был скорее прав, чем ошибался относительно качества снимков (учитывая обстоятельства, «качество» - странное слово, чтобы его употреблять, но оно кажется единственным подходящим).
Он подумал минуту или две, затем сказал мне, что лучше позвонить в полицию Централ Фоллз, - но больше никому не говорить об этом. «Они ведь могут оказаться подделками», - сказал он. - «но лучше быть уверенным. Положи их в конверт и больше не прикасайся к ним. Там могут быть отпечатки».
- Они не выглядят поддельными, - сказал я. - Не так ли?
- Нет, не выглядят.
Он вернулся к дистрибьюторам, а я позвонил в полицию Централ Фоллз, тогда состоялся мой первый разговор с Иверсоном. Он выслушал всю историю и записал номер моего телефона. Он сказал, что перезвонит мне через пять минут, но не сказал почему.
На самом деле он перезвонил через три минуты. Он сказал принести фотографии в 31-й участок по адресу 140 Парк-авеню Саус, и что нью-йоркская полиция отправит «Фотографии жертвоприношения» в Централ Фоллз.
- Мы получим их в три пополудни, - сказал он. - Может даже раньше.
Я спросил его, что он намеревается делать до тех пор.
- Немного, - сказал он. - Я собираюсь послать человека в штатском в этот «Цветочный дом», чтобы выяснить, работает ли там Детвейлер или нет. Надеюсь, это не вызовет подозрений. Пока я не увижу фотографии, мистер Кентон, это всё, что я могу сделать.
Мне пришлось прикусить язык, чтобы не сказать ему, что он может сделать ещё очень много. Я не хотел, чтобы от меня отделались, как от типичного назойливого жителя Нью-Йорка, и я не хотел рассердить этого парня с самого начала. И, напомнил я себе, Иверсон ещё не видел фотографий. Как я полагаю, при данных обстоятельствах он делал всё, что мог, исходя из звонка незнакомца, незнакомца, могущего оказаться эксцентриком.
Я заставил его пообещать перезвонить мне, как только он получит фотографии, и затем я отнёс их в 31-й участок. Они ждали меня; сержант Тиндейл встретил меня в приёмной и взял конверт с фотографиями. Он также взял с меня слово, что я останусь в офисе, пока они не дадут мне знать.
- Шеф полиции Централ Фоллз…
- Не он, - сказал Тиндейл так, будто я говорил о дрессированной обезьянке. - Мы.
Во всех фильмах и романах говорится правда - не слишком много проходит времени, прежде чем начинаешь ощущать преступником самого себя. Так и ждёшь, что кто-нибудь направит яркий свет тебе в лицо, закинет ногу на старый, видавший виды стол, откинется назад, выпустит сигаретный дым тебе в лицо и скажет «О'кей, Кармоди, куда ты спрятал трупы?». Сейчас мне смешно, но тогда я точно не смеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8
Следующая серия фотографий, озаглавленных «Тайный сеанс», демонстрирует «проявление плазмы» - явная фальшивка (выраженная в разукрашенном воздушном шарике, выплывающим из пальцев медиума). Третий пакет фотографий (все - SX70) состоит из снимков различных растений, «приносящих смерть» - беладонна, волосы девы и т. д. (за точность названия не ручаюсь - никогда не отличался особыми познаниями во флористике).
Ладно. Худшая часть. Некоторые фотографии (четыре, если быть точным) из серии «Черная месса» изображают человеческое жертвоприношение - и это выглядит так, как будто они правда убили кого-то. Первое фото - старик с выражением неподдельного ужаса на лице, лежащий звездой на столе в цветочной комнате, как мне кажется. Несколько людей в хоккейных формах держат его за руки и за ноги. Парень - возможно, Детвейлер - стоит слева, обнаженный, с огромным кухонным ножом в руке. Второе - нож, вонзенный в грудь старика. Третья - тот, кого я принял за Детвейлера, роется внутри грудной клетки жертвы. Последнее - он держит в руке окровавленную вещь, остальные уставились на него. Окровавленная вещь весьма смахивает на человеческое сердце.
Конечно, все эти фотографии могут быть фальшивками, но… достаточно посмотреть на них, и у меня начинают дрожать коленки, Роджер - что, если мы столкнулись с идиотами, действительно практикующими человеческие жертвоприношения? А как насчет массовых убийств? Сейчас я напуган так, как никто другой в этой чертовой стране. Иисус, как я мечтаю больше никогда не слышать имени Карлоса Мать Его Детвейлера.
Спускайся и посмотри на это дерьмо так быстро, как только сможешь, хорошо? Мне кажется, я должен позвонить в полицейский участок Сентрал Фоллс.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
30 января 1981 г.
Дорогая Рут,
Да, мне также было приятно поговорить с тобой прошлым вечером. Даже когда ты на другом конце страны, я не знаю, чтобы я делал без тебя. Мне кажется, это был самый худший месяц в моей жизни, и без возможности поговорить с тобой и твоей сердечной поддержкой, я не знаю, как бы я прошёл через всё это. Первоначальный шок и отвращение от тех фотографий был ужасен, но я обнаружил, что могу жить с этим ужасом - и Роджер, может быть, и зациклился на подражании тому грубому редактору из рассказа Дэймона Раньона (или, может, это спектакль Бена Хечта, о котором я думаю), но самое смешное то, что у него на самом деле золотое сердце. Когда началось всё это дерьмо, он был подобен скале - его поддержка никогда не прекращалась.
Ужас плох, но ощущение того, что ты был ослиной задницей, гораздо хуже. Когда боишься, можно потерять свою храбрость. Когда ты унижен, остаётся, я полагаю, только позвонить на большое расстояние своей невесте и пореветь на её плече. Всё что я хочу, так это поблагодарить тебя - поблагодарить за то, что была со мной и поблагодарить, что не смеялась… и не называла меня старой истеричкой, вздрагивающей от каждой тени. Вчера вечером у меня состоялся ещё один телефонный разговор после того, как я поговорил с тобой - разговор с шерифом Бартоном Иверсоном из полицейского управления Централ Фоллз. Он был в высшей степени нетребовательным, но прежде чем я объясню тебе суть всего этого, позволь мне прояснить тебе цепочку событий, произошедших после получения мной рукописи от Детвейлера в прошлую среду. Твоё замешательство было оправданным - думаю, теперь, когда я выспался, я смогу изъяснятся более понятно.
Как я думаю я уже сказал тебе, реакция Роджера на «Фотографии жертвоприношения» была ещё более сильной и непосредственной, чем моя. Он спустился ко мне в офис так, будто к его пяткам были привязаны ракеты, оставив двух дистрибьюторов ожидать его в офисе (а, как однажды сказал Фленнери О'Коннор, хорошего дистрибьютора сложно найти), и когда я показал ему фотографии, он побледнел, закрыл рот рукой и издал ужасный рыгающий звук, так что я был скорее прав, чем ошибался относительно качества снимков (учитывая обстоятельства, «качество» - странное слово, чтобы его употреблять, но оно кажется единственным подходящим).
Он подумал минуту или две, затем сказал мне, что лучше позвонить в полицию Централ Фоллз, - но больше никому не говорить об этом. «Они ведь могут оказаться подделками», - сказал он. - «но лучше быть уверенным. Положи их в конверт и больше не прикасайся к ним. Там могут быть отпечатки».
- Они не выглядят поддельными, - сказал я. - Не так ли?
- Нет, не выглядят.
Он вернулся к дистрибьюторам, а я позвонил в полицию Централ Фоллз, тогда состоялся мой первый разговор с Иверсоном. Он выслушал всю историю и записал номер моего телефона. Он сказал, что перезвонит мне через пять минут, но не сказал почему.
На самом деле он перезвонил через три минуты. Он сказал принести фотографии в 31-й участок по адресу 140 Парк-авеню Саус, и что нью-йоркская полиция отправит «Фотографии жертвоприношения» в Централ Фоллз.
- Мы получим их в три пополудни, - сказал он. - Может даже раньше.
Я спросил его, что он намеревается делать до тех пор.
- Немного, - сказал он. - Я собираюсь послать человека в штатском в этот «Цветочный дом», чтобы выяснить, работает ли там Детвейлер или нет. Надеюсь, это не вызовет подозрений. Пока я не увижу фотографии, мистер Кентон, это всё, что я могу сделать.
Мне пришлось прикусить язык, чтобы не сказать ему, что он может сделать ещё очень много. Я не хотел, чтобы от меня отделались, как от типичного назойливого жителя Нью-Йорка, и я не хотел рассердить этого парня с самого начала. И, напомнил я себе, Иверсон ещё не видел фотографий. Как я полагаю, при данных обстоятельствах он делал всё, что мог, исходя из звонка незнакомца, незнакомца, могущего оказаться эксцентриком.
Я заставил его пообещать перезвонить мне, как только он получит фотографии, и затем я отнёс их в 31-й участок. Они ждали меня; сержант Тиндейл встретил меня в приёмной и взял конверт с фотографиями. Он также взял с меня слово, что я останусь в офисе, пока они не дадут мне знать.
- Шеф полиции Централ Фоллз…
- Не он, - сказал Тиндейл так, будто я говорил о дрессированной обезьянке. - Мы.
Во всех фильмах и романах говорится правда - не слишком много проходит времени, прежде чем начинаешь ощущать преступником самого себя. Так и ждёшь, что кто-нибудь направит яркий свет тебе в лицо, закинет ногу на старый, видавший виды стол, откинется назад, выпустит сигаретный дым тебе в лицо и скажет «О'кей, Кармоди, куда ты спрятал трупы?». Сейчас мне смешно, но тогда я точно не смеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8