Проводив его туда, спутники слились с остальными, он не смог бы их теперь отличить. Собрав последние силы, он выпрямился. Сейчас он узнает, зачем они спасли его, зачем привели сюда.
Один из миамов отделился от остальных и направился к нему. Приблизившись на расстояние нескольких шагов, он развел щупальца в стороны. Инспектор успел подумать, что этот жест, независимо от его значения, выглядит скорее отталкивающе, — и тут миам, и зал, и вообще все окружающее исчезло. Перед ним был сверкающий, сложенный из лучей или из хрустальных граней кристалл сложной формы. Он быстро темнел, одновременно расширяясь, так что теперь он находился уже внутри него. В этом мраке возникла сияющая точка — звезда. Три планеты совершали свой путь вокруг нее.
Одна из них быстро приближалась, и вот он уже парил над окрашенной в лиловые тона равниной — это было болото. Затем возникли существа, много существ, и они менялись с необыкновенной быстротой. Он не узнавал их, не узнал вначале и миамов, лишь когда над высохшей к тому времени равниной поднялись величавые гиганты, он понял, что это вавилоиды. Миамы стали основными героями следующего цикла изображений. По-видимому, ему сообщали об их развитии и общественном устройстве, однако картины менялись настолько быстро, что он не успевал их осознать; лишь однажды мелькнуло нечто знакомое: миамы, вросшие в землю, меняющие свой цвет; он узнал картину потому, что она повторилась несколько раз. Потом изображение усложнилось: это были уже не фигуры, а символы, менявшие свой цвет в определенном ритме. Может быть, ему хотели рассказать об их взглядах? Понятиях? Во всяком случае, они хотели сообщить нечто важное, может быть, самое важное для них — это был контакт, долгожданный контакт!
Внезапно все погасло. Несколько секунд пространство оставалось темным, а затем в нем появилась ракета. Это был «Резерфорд». Рядом стоял человек. Его лицо непрерывно менялось — мелькнул сержант, Аттила, еще кто-то знакомый — не человек, а люди, коллективный портрет. Корабль исчез, зато рядом появились миамы. И тогда человек достал бластер… Сам момент убийства не был показан — вместо этого вновь возникли какие-то символы, окрашенные в багровые и темно-фиолетовые тона. Изображение человека с бластером и символа убийства повторилось многократно. Затем все погасло, уже окончательно. Однако кристалл не исчез — он лишь уменьшился, так что теперь он вновь видел зал и миамов. Все как бы ждали чего-то. Теперь его очередь? Но как? И что?
Он попытался представить себе Солнце, Землю, леса, в воображении возникла сосна, птица в ветвях… Не то, не то! От него ведь ждут рассказа о человечестве, они отождествляют человечество с этим маньяком и его подручными, надо исправить… Он стал думать об истории Земли — о мудрецах и праведниках, поэтах и ученых. Правда, помимо его воли в сознание лезли какие-то воины на слонах, рыцари в блестящих доспехах, кресты с распятыми… Нет, не умеет он так, как они! Но хоть что-то ведь получилось? Он разлепил сжатые в напряжении веки. Кристалл был темен, мертв. Он что, все время оставался таким? Или только сейчас погас? Может, попробовать еще раз?
В этот момент, без всяких усилий с его стороны, кристалл вновь осветился. Снова возникла ракета. Но теперь она выглядела как пустой, не заполненный ничем контур. Такой же пустотой мерцал и расположенный рядом ангар. Лишь маскировочная сетка была хорошо видна. Что они хотят — знать устройство того, что их убивает? Хорошо. Он представил флайер. Теперь он не закрыл глаза и увидел, что флайер действительно возник, видный снизу и чуть сбоку. Он подумал о кабине, и изображение послушно повернулось. Так, летим. Видите — он может лететь высоко, а может идти над самой землей, вынырнуть внезапно возле поселка, чтобы сеять смерть. А сеет смерть вот это — он вызвал изображение лазерной пушки. Страшная штука, но кремниевый панцирь вавилоида он, видимо, пробить не может. Еще есть огнемет, бластер… Бластер бьет на 100 метров, вот так. Кажется, все.
Нет, не все, ответили ему: вновь возникло пустое изображение ракеты. Хотят знать устройство? Но зачем? Ладно, пусть. Стараясь не вдаваться в подробности, он представил дюзы, грузовые и жилые отсеки, командную рубку, кают-компанию… Реактора он решил не касаться, вспомнил о ракетных шахтах, но и это воспоминание пригасил. Ну, все.
Пустой до тех пор контур корабля начал заполняться. Большей частью изображение было бледным и схематичным, но кое-где (кают-компания, жилой отсек) весьма даже красочным и детальным. Он с удивлением заметил, что мимо их внимания не прошли и его короткие воспоминания о реакторе и ракетах — они тоже присутствовали на картине. Изображение поворачивалось, то одна часть, то другая делались крупнее, словно их внимательно рассматривали. Узлы, вначале выглядевшие бесцветными и схематичными, как детский рисунок, наполнялись плотью — они что, домысливали? Или извлекали это из его сознания? В конце концов не важно. Важно другое: надо показать, что люди в корабле и на базе — разные. Он представил базу, ученых, Росса с его таблицами. Однако ни одно из этих представлений не возникло. Кристалл еще некоторое время оставался заполненным ракетой — а затем погас. Миамы задвигались — они уходили. Они не поняли его или не захотели выслушать? Зал опустел, он остался один. Он почувствовал, как бесконечно устал. Опустившись на пол, он погрузился в забытье.
VIII
Это не был сон. Лишь на краткое время он позволял себе забыться, затем тревога вновь будила его. Он видел зал, несколько раз в нем появлялись миамы, они что-то делали возле дальней стены. Ему лишь чудилось или на самом деле один из них приближался к нему и словно бы вглядывался в него, спящего?
Он пробудился внезапно, как от толчка. В зале было светло. Это было не слабое мерцание — настоящий солнечный свет проникал сквозь отверстие в стене. Когда оно появилось? Он подошел, подтянулся и выбрался наружу.
Он находился в узком ущелье. Стояло раннее утро, было пасмурно, и ему никак не удавалось определить, в какой стороне база. Но вот, гонимые ветром, облака на мгновение разошлись, и совсем рядом — казалось, можно рукой дотронуться — открылась гигантская вершина. Так вот куда они вчера пришли! «Резерфорд» и его команда должны находиться где-то неподалеку, возможно, за хребтом. А ему — ему надо туда, вниз.
Он уже собрался идти, когда заметил миамов. Группа в несколько десятков — он чуть было не определил мысленно «человек» — двигалась по противоположному склону, направляясь вверх, в сторону хребта. Тут же он заметил еще одну группу, побольше, шедшую по дну ущелья. Пока он размышлял, что это означает, из отверстия, через которое выбрался он сам, стали появляться миамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Один из миамов отделился от остальных и направился к нему. Приблизившись на расстояние нескольких шагов, он развел щупальца в стороны. Инспектор успел подумать, что этот жест, независимо от его значения, выглядит скорее отталкивающе, — и тут миам, и зал, и вообще все окружающее исчезло. Перед ним был сверкающий, сложенный из лучей или из хрустальных граней кристалл сложной формы. Он быстро темнел, одновременно расширяясь, так что теперь он находился уже внутри него. В этом мраке возникла сияющая точка — звезда. Три планеты совершали свой путь вокруг нее.
Одна из них быстро приближалась, и вот он уже парил над окрашенной в лиловые тона равниной — это было болото. Затем возникли существа, много существ, и они менялись с необыкновенной быстротой. Он не узнавал их, не узнал вначале и миамов, лишь когда над высохшей к тому времени равниной поднялись величавые гиганты, он понял, что это вавилоиды. Миамы стали основными героями следующего цикла изображений. По-видимому, ему сообщали об их развитии и общественном устройстве, однако картины менялись настолько быстро, что он не успевал их осознать; лишь однажды мелькнуло нечто знакомое: миамы, вросшие в землю, меняющие свой цвет; он узнал картину потому, что она повторилась несколько раз. Потом изображение усложнилось: это были уже не фигуры, а символы, менявшие свой цвет в определенном ритме. Может быть, ему хотели рассказать об их взглядах? Понятиях? Во всяком случае, они хотели сообщить нечто важное, может быть, самое важное для них — это был контакт, долгожданный контакт!
Внезапно все погасло. Несколько секунд пространство оставалось темным, а затем в нем появилась ракета. Это был «Резерфорд». Рядом стоял человек. Его лицо непрерывно менялось — мелькнул сержант, Аттила, еще кто-то знакомый — не человек, а люди, коллективный портрет. Корабль исчез, зато рядом появились миамы. И тогда человек достал бластер… Сам момент убийства не был показан — вместо этого вновь возникли какие-то символы, окрашенные в багровые и темно-фиолетовые тона. Изображение человека с бластером и символа убийства повторилось многократно. Затем все погасло, уже окончательно. Однако кристалл не исчез — он лишь уменьшился, так что теперь он вновь видел зал и миамов. Все как бы ждали чего-то. Теперь его очередь? Но как? И что?
Он попытался представить себе Солнце, Землю, леса, в воображении возникла сосна, птица в ветвях… Не то, не то! От него ведь ждут рассказа о человечестве, они отождествляют человечество с этим маньяком и его подручными, надо исправить… Он стал думать об истории Земли — о мудрецах и праведниках, поэтах и ученых. Правда, помимо его воли в сознание лезли какие-то воины на слонах, рыцари в блестящих доспехах, кресты с распятыми… Нет, не умеет он так, как они! Но хоть что-то ведь получилось? Он разлепил сжатые в напряжении веки. Кристалл был темен, мертв. Он что, все время оставался таким? Или только сейчас погас? Может, попробовать еще раз?
В этот момент, без всяких усилий с его стороны, кристалл вновь осветился. Снова возникла ракета. Но теперь она выглядела как пустой, не заполненный ничем контур. Такой же пустотой мерцал и расположенный рядом ангар. Лишь маскировочная сетка была хорошо видна. Что они хотят — знать устройство того, что их убивает? Хорошо. Он представил флайер. Теперь он не закрыл глаза и увидел, что флайер действительно возник, видный снизу и чуть сбоку. Он подумал о кабине, и изображение послушно повернулось. Так, летим. Видите — он может лететь высоко, а может идти над самой землей, вынырнуть внезапно возле поселка, чтобы сеять смерть. А сеет смерть вот это — он вызвал изображение лазерной пушки. Страшная штука, но кремниевый панцирь вавилоида он, видимо, пробить не может. Еще есть огнемет, бластер… Бластер бьет на 100 метров, вот так. Кажется, все.
Нет, не все, ответили ему: вновь возникло пустое изображение ракеты. Хотят знать устройство? Но зачем? Ладно, пусть. Стараясь не вдаваться в подробности, он представил дюзы, грузовые и жилые отсеки, командную рубку, кают-компанию… Реактора он решил не касаться, вспомнил о ракетных шахтах, но и это воспоминание пригасил. Ну, все.
Пустой до тех пор контур корабля начал заполняться. Большей частью изображение было бледным и схематичным, но кое-где (кают-компания, жилой отсек) весьма даже красочным и детальным. Он с удивлением заметил, что мимо их внимания не прошли и его короткие воспоминания о реакторе и ракетах — они тоже присутствовали на картине. Изображение поворачивалось, то одна часть, то другая делались крупнее, словно их внимательно рассматривали. Узлы, вначале выглядевшие бесцветными и схематичными, как детский рисунок, наполнялись плотью — они что, домысливали? Или извлекали это из его сознания? В конце концов не важно. Важно другое: надо показать, что люди в корабле и на базе — разные. Он представил базу, ученых, Росса с его таблицами. Однако ни одно из этих представлений не возникло. Кристалл еще некоторое время оставался заполненным ракетой — а затем погас. Миамы задвигались — они уходили. Они не поняли его или не захотели выслушать? Зал опустел, он остался один. Он почувствовал, как бесконечно устал. Опустившись на пол, он погрузился в забытье.
VIII
Это не был сон. Лишь на краткое время он позволял себе забыться, затем тревога вновь будила его. Он видел зал, несколько раз в нем появлялись миамы, они что-то делали возле дальней стены. Ему лишь чудилось или на самом деле один из них приближался к нему и словно бы вглядывался в него, спящего?
Он пробудился внезапно, как от толчка. В зале было светло. Это было не слабое мерцание — настоящий солнечный свет проникал сквозь отверстие в стене. Когда оно появилось? Он подошел, подтянулся и выбрался наружу.
Он находился в узком ущелье. Стояло раннее утро, было пасмурно, и ему никак не удавалось определить, в какой стороне база. Но вот, гонимые ветром, облака на мгновение разошлись, и совсем рядом — казалось, можно рукой дотронуться — открылась гигантская вершина. Так вот куда они вчера пришли! «Резерфорд» и его команда должны находиться где-то неподалеку, возможно, за хребтом. А ему — ему надо туда, вниз.
Он уже собрался идти, когда заметил миамов. Группа в несколько десятков — он чуть было не определил мысленно «человек» — двигалась по противоположному склону, направляясь вверх, в сторону хребта. Тут же он заметил еще одну группу, побольше, шедшую по дну ущелья. Пока он размышлял, что это означает, из отверстия, через которое выбрался он сам, стали появляться миамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17