потом нервные волокна расползутся беловатой слизью, превращая его в полностью бесчувственный и неподвижный чурбан. В резиновую куклу. Но, если он успеет прорваться, то бессмертный организм возьмет свое. Одиннадцать минут — целая вечность для ближнего боя!
Лосев глянул на экран — в приемной приладили плазменный резак-автомат, готовясь вскрывать дверь. Кабинет был снабжен высшей степенью защиты, им придется изрядно попотеть. Другой монитор вывел картинку того, что творилось в коридоре — скопище тех же непроницаемо-черных комбинезонов.
У него оставалось немного времени на подготовку: он активировал силовой бронежилет, проверил заряд аннигилятора — полный. Так, надеть шлем, проверить исправность тактических дисплеев и датчиков. Отлично! Сейф закрывать уже не требовалось — сработал пиропатрон, и через двадцать секунд хранилище ценных государственных бумаг и секретных документов превратилось в бесформенный комок металла, наполовину ушедший в лужу расплавленного линолеума. Генерал дождался, когда горячий пластик доплыл до его ботинок. Все. Пора!
Черные фигуры заполонили приемную.
— Плевать! — процедил он, беря инъектор и наблюдая, как жидкий огонь медленно и чуть хлюпая втягивается в вену. По телу постепенно разлился жар. Генерал чувствовал, как его изнутри прожаривают, словно из микроволнового ружья. “Но я вам не цыпленок!” — подумал Лосев, делая три приседания, чтобы препарат живее разбежался по телу.
Он набрал полную грудь воздуха, насыщенного озоном, и приготовил термитную гранату. Сейчас он уже не был генералом, вторым лицом в государстве, он снова стал молодым волком-одиночкой, парией. Наймитом. Все регалии остались там, в прошлом, где еще сиял в нерушимой мощи Союз на вершине могущества…
Рухнула дверь, и генерал швырнул гранату. Волна раскаленного воздуха прокатилась туда и обратно, он мгновенно взмок в шлеме. На дисплее вывелась информация — температура за пятьсот градусов. Вспыхнула обивка кресел вокруг стола совещаний. Лосев прыгнул вперед, выпустил белый веер аннигилирующего излучения: две черные фигуры согнулись, оседая на пол, в боевых костюмах их плоть сейчас распадалась до состояния протоплазмы, но за ними шли новые. Генерал что-то неразборчиво кричал, продолжая стрелять, — он бил не в людей, а в то, что разрушило государство, а с ним и его жизнь, саму ее суть.
Стена приемной заколебалась, оплывая в одном месте овальной дырой, за ней появилась еще одна… В них был виден коридор, откуда сразу же попытались проникнуть несколько черных, но “цербер” работал безотказно. Нападавшие с криками заметались, но пространство приемной было слишком ограниченно. Падают, падают…
— Получите, гады!!!
Лосев ринулся в дверной проем, в его жилах пылал жидкий и горячий напалм. Его встретил массированный лучевой залп. Пришлось отпрянуть, хотя он не чувствовал попаданий. Заискрила проводка в стенах, полопались мониторы, отовсюду сыпались искры. Синяя молния вонзилась в левое плечо Лосева, но он продолжал жать на гашетку.
Из коридора в проломы полезли следующие, все они теперь открыли огонь из лучевиков на поражение, стремясь завалить генерала. Бронежилет раскалился, разрядились аккумуляторы; ему пришлось маневрировать в клубах едкого дыма (сработала система газового пожаротушения). Лосев перекатился под прикрытие останков пульта связи, выстрелил еще дважды. Тактический дисплей шлема вышел из строя, рябь ослепляла, отвлекая и вгоняя в ступор. Он рванул застежки и сорвал шлем, отшвырнул в сторону. Он уже не видел врагов, но продолжал стрелять, бросаясь то в одну, то в другую сторону, лишь контролировал индикатор оружия. Зарядов оставалось меньше тридцати процентов, но враг уже не лез так активно.
Забрезжил шанс прорваться. И Лосев намерен был этот шанс использовать. Он броском пересек приемную, спотыкаясь и перепрыгивая через тела убитых. Рывок! И он уже в коридоре — дымном, заполненном врагами. Повел аннигилятором, но вражеский выстрел угодил в кисть руки, оторвав ее вместе с оружием.
— Живьем хотите взять, сволочи… — прохрипел генерал, падая на пол и пытаясь уползти.
Сознание меркло, огонь в крови больше не бушевал, уступая место хладному оцепенению. Срок платить пришел. Он стиснул челюсти, левой рукой сорвал с пояса последнюю гранату и, зажав зубами чеку, рванулся всем стремительно теряющим чувствительность телом. Напряжение шеи было так велико, что он почувствовал, как рвутся связки. Уже не важно…
В коридоре вспух раскаленный белый шар пламени, расплавляя пластик на стенах и полу. Сверху жидкими соплями потекли потолочные панели. Тело генерала было разорвано осколками на куски. Он уже не мог видеть, как налетчики, быстро сбив пламя горстями порошка, суетливо собирают в пластиковые мешки его останки, а кто-то, видимо старший, хрипло кричал сорванным голосом:
— Быстрее! Нам нужно больше половины массы тела! Иначе инфинитайзер не сработает, головой ответите! — А сам рукой в резиновой перчатке подобрал отстреленную кисть руки и тоже швырнул в мешок.
* * *
— Александр Васильевич! Смотрите! — встретил Гора на пороге вместо приветствия возглас Каменского.
Сначала Гор кинул взгляд на таймер — до рандеву с генералом оставалось несколько минут. Потом прошел к монитору, на ходу поздоровавшись за руку со стоящим здесь же Крапивой, глянул на экран перед Каменским. Там шла запись боя в каком-то учреждении: горящая мебель, дым, вспышки лазеров, мечущиеся черные фигуры. Не без труда Гор узнал кабинет и через мгновение обмер.
Это была попытка захвата генерала Лосева.
Попытка?.. Вот Лосев выскакивает в коридор, лишается руки. Падает. Рвет чеку, но гранату не кидает. Взрыв, и изображение гаснет — камере тоже конец.
Запись сделана тридцать две минуты назад. Каменский с бригадой только что вернулись оттуда. Обеспокоенные потерей связи с координационным центром и с находящимся там Лосевым, они отправились в Москву-2А и опоздали на какие-то минуты. Враги успели скрыться. Останков не обнаружено. Все документы уничтожены самим Лосевым, единственное, что уцелело — последние записи с видеокамер.
Не потерял Лосев самообладания. До последнего момента остался бойцом и погиб геройски.
— Прожил. Память! — глухо произнес Гор древнее заклятье, которым парии поминают павших воинов.
Опера склонили головы.
* * *
Некрылов вошел в казарму и угодил в самый центр кипения страстей — его солдаты собрались в красном уголке и драли глотки по поводу сегодняшнего постановления парламента. Даже дневальный покинул “тумбочку”. Оружейная комната осталась без охраны. Увидев командира, драбанты поумерили пыл.
Некрылов обвел собравшихся — около сорока человек — тяжелым взглядом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Лосев глянул на экран — в приемной приладили плазменный резак-автомат, готовясь вскрывать дверь. Кабинет был снабжен высшей степенью защиты, им придется изрядно попотеть. Другой монитор вывел картинку того, что творилось в коридоре — скопище тех же непроницаемо-черных комбинезонов.
У него оставалось немного времени на подготовку: он активировал силовой бронежилет, проверил заряд аннигилятора — полный. Так, надеть шлем, проверить исправность тактических дисплеев и датчиков. Отлично! Сейф закрывать уже не требовалось — сработал пиропатрон, и через двадцать секунд хранилище ценных государственных бумаг и секретных документов превратилось в бесформенный комок металла, наполовину ушедший в лужу расплавленного линолеума. Генерал дождался, когда горячий пластик доплыл до его ботинок. Все. Пора!
Черные фигуры заполонили приемную.
— Плевать! — процедил он, беря инъектор и наблюдая, как жидкий огонь медленно и чуть хлюпая втягивается в вену. По телу постепенно разлился жар. Генерал чувствовал, как его изнутри прожаривают, словно из микроволнового ружья. “Но я вам не цыпленок!” — подумал Лосев, делая три приседания, чтобы препарат живее разбежался по телу.
Он набрал полную грудь воздуха, насыщенного озоном, и приготовил термитную гранату. Сейчас он уже не был генералом, вторым лицом в государстве, он снова стал молодым волком-одиночкой, парией. Наймитом. Все регалии остались там, в прошлом, где еще сиял в нерушимой мощи Союз на вершине могущества…
Рухнула дверь, и генерал швырнул гранату. Волна раскаленного воздуха прокатилась туда и обратно, он мгновенно взмок в шлеме. На дисплее вывелась информация — температура за пятьсот градусов. Вспыхнула обивка кресел вокруг стола совещаний. Лосев прыгнул вперед, выпустил белый веер аннигилирующего излучения: две черные фигуры согнулись, оседая на пол, в боевых костюмах их плоть сейчас распадалась до состояния протоплазмы, но за ними шли новые. Генерал что-то неразборчиво кричал, продолжая стрелять, — он бил не в людей, а в то, что разрушило государство, а с ним и его жизнь, саму ее суть.
Стена приемной заколебалась, оплывая в одном месте овальной дырой, за ней появилась еще одна… В них был виден коридор, откуда сразу же попытались проникнуть несколько черных, но “цербер” работал безотказно. Нападавшие с криками заметались, но пространство приемной было слишком ограниченно. Падают, падают…
— Получите, гады!!!
Лосев ринулся в дверной проем, в его жилах пылал жидкий и горячий напалм. Его встретил массированный лучевой залп. Пришлось отпрянуть, хотя он не чувствовал попаданий. Заискрила проводка в стенах, полопались мониторы, отовсюду сыпались искры. Синяя молния вонзилась в левое плечо Лосева, но он продолжал жать на гашетку.
Из коридора в проломы полезли следующие, все они теперь открыли огонь из лучевиков на поражение, стремясь завалить генерала. Бронежилет раскалился, разрядились аккумуляторы; ему пришлось маневрировать в клубах едкого дыма (сработала система газового пожаротушения). Лосев перекатился под прикрытие останков пульта связи, выстрелил еще дважды. Тактический дисплей шлема вышел из строя, рябь ослепляла, отвлекая и вгоняя в ступор. Он рванул застежки и сорвал шлем, отшвырнул в сторону. Он уже не видел врагов, но продолжал стрелять, бросаясь то в одну, то в другую сторону, лишь контролировал индикатор оружия. Зарядов оставалось меньше тридцати процентов, но враг уже не лез так активно.
Забрезжил шанс прорваться. И Лосев намерен был этот шанс использовать. Он броском пересек приемную, спотыкаясь и перепрыгивая через тела убитых. Рывок! И он уже в коридоре — дымном, заполненном врагами. Повел аннигилятором, но вражеский выстрел угодил в кисть руки, оторвав ее вместе с оружием.
— Живьем хотите взять, сволочи… — прохрипел генерал, падая на пол и пытаясь уползти.
Сознание меркло, огонь в крови больше не бушевал, уступая место хладному оцепенению. Срок платить пришел. Он стиснул челюсти, левой рукой сорвал с пояса последнюю гранату и, зажав зубами чеку, рванулся всем стремительно теряющим чувствительность телом. Напряжение шеи было так велико, что он почувствовал, как рвутся связки. Уже не важно…
В коридоре вспух раскаленный белый шар пламени, расплавляя пластик на стенах и полу. Сверху жидкими соплями потекли потолочные панели. Тело генерала было разорвано осколками на куски. Он уже не мог видеть, как налетчики, быстро сбив пламя горстями порошка, суетливо собирают в пластиковые мешки его останки, а кто-то, видимо старший, хрипло кричал сорванным голосом:
— Быстрее! Нам нужно больше половины массы тела! Иначе инфинитайзер не сработает, головой ответите! — А сам рукой в резиновой перчатке подобрал отстреленную кисть руки и тоже швырнул в мешок.
* * *
— Александр Васильевич! Смотрите! — встретил Гора на пороге вместо приветствия возглас Каменского.
Сначала Гор кинул взгляд на таймер — до рандеву с генералом оставалось несколько минут. Потом прошел к монитору, на ходу поздоровавшись за руку со стоящим здесь же Крапивой, глянул на экран перед Каменским. Там шла запись боя в каком-то учреждении: горящая мебель, дым, вспышки лазеров, мечущиеся черные фигуры. Не без труда Гор узнал кабинет и через мгновение обмер.
Это была попытка захвата генерала Лосева.
Попытка?.. Вот Лосев выскакивает в коридор, лишается руки. Падает. Рвет чеку, но гранату не кидает. Взрыв, и изображение гаснет — камере тоже конец.
Запись сделана тридцать две минуты назад. Каменский с бригадой только что вернулись оттуда. Обеспокоенные потерей связи с координационным центром и с находящимся там Лосевым, они отправились в Москву-2А и опоздали на какие-то минуты. Враги успели скрыться. Останков не обнаружено. Все документы уничтожены самим Лосевым, единственное, что уцелело — последние записи с видеокамер.
Не потерял Лосев самообладания. До последнего момента остался бойцом и погиб геройски.
— Прожил. Память! — глухо произнес Гор древнее заклятье, которым парии поминают павших воинов.
Опера склонили головы.
* * *
Некрылов вошел в казарму и угодил в самый центр кипения страстей — его солдаты собрались в красном уголке и драли глотки по поводу сегодняшнего постановления парламента. Даже дневальный покинул “тумбочку”. Оружейная комната осталась без охраны. Увидев командира, драбанты поумерили пыл.
Некрылов обвел собравшихся — около сорока человек — тяжелым взглядом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85