Язычник решительно сопротивляется идее послушания «всемогущему богу». И действительно, какой покорности можно ожидать от правых нонконформистов, готовых отстаивать свою свободу с помощью приемов славяно-горицкой борьбы. В этом пункте члены неоязыческих организаций наиболее радикально расходятся с такими пацифистующими сектантами, как, например, кришнаиты.
«10. Отсутствие обязательной исповеди» и
«11. Индивидуальная ответственность за содеянное на уровне религиозного сознания» ,
а не перекладывание ответственности за содеянное на мифических первогрешников. Из индивидуальной ответственности вытекает и необходимость признания права на индивидуальный выбор и отказ от проекта коллективного спасения, чем особенно грешит никонианское православие.
«12. Проповедь счастья на земле» , а так же
«13. Витальность и жизнерадостность религий и их обрядовой стороны» .
Язычеству свойственен умеренный гедонизм и культ жизнеспособности и здоровья, стремление к свободному творческому самовыражению, а не унылый аскетизм. Естественно, что члены неоязыческих организаций, будучи в основном выходцами из городских семей, в значительной степени прошедших в своем развитии путь от традиционной иерархии отношений к умеренному эгалитаризму, признают равенство и взаимодополняемость полов. В этом отношении язычники в большей степени являются современными людьми, чем ортодоксальные сторонники традиционных конфессий.
Религиозная позиция европейского и русского неоязычества вырабатывается в полемике с христианством. Собственно неоязычество во многом и началось с нападок на православие. Яркий пример — окопавшийся в вятских лесах главный вождь и идеолог Русского Освободительного Движения Доброслав. Как говорил Ницше, «средство сделаться пророком своего времени, теперь то же самое, как и прежде: надобно жить в стороне, с'небольшими знаниями, с немногими мыслями и с очень большим мнением о самом себе: в конце концов у нас является вера, что человечество не может существовать без нас, потому что мы, совершенно очевидно, существуем без него» . Однако неверно, было бы приписывать всем неоязыческим авторам желание объявить последователям Миссии крестовый поход. Так, например, призывает к взвешенной позиции А.Асов: «Не нужно плодить новых врагов. Тут я прежде всего призываю не враждовать с христианами» .
Бесспорно, в умеренной позиции есть свои сильные стороны, тем более, что язычество играет на «свободном поле». Оно прежде всего претендует не на души православных, каковых не более 30%, а направляет свои усилия параллельно православию. Черпает неофитов из среды тех, кто или индифферентен в вопросах религии, или совмещает в своем мировоззрении причудливую смесь из религиозного невежества, астрологии (согласно опросам примерно 50% населения России верит в гороскопы и влияние знаков Зодиака на человеческую судьбу) и мистики. Многие, также, закономерно пришли к принятию неоязыческих установок в результате эволюции и ревизии собственных патриотических взглядов.
Но отношение язычников к христианству — это не главное. У язычества слишком много своего, чтобы попадать в зависимость от каких бы то ни было дискуссий с кем бы то ни было. За короткое время, опираясь на наследие Ницше и консервативных революционеров (Эрнест Юнгер, Армии Мелер, Артур Мюллер ван ден Брук), идеи Хайдеггера и неотрадиционалистов (Рене Генон, Юлиус Эвола), движимое и развиваемое усилиями «новых правых», оно выработало свое собственное кредо и основные принципы.
Это течение способно создавать специфическое мироощущение, побуждающее к политической и жизненной активности. Жизнеутверждающий активизм язычников резко контрастирует с пассивностью и унынием монотеистических культов. Гармония достигается язычником через борьбу, а не через примирение и следование рабской морали. Язычество, отвергающее веру в абсолют, предоставляет своим сторонникам нелегкий выбор быть для самих себя мерилом собственных поступков. Быть для самого себя авторитетом и источником развития, что предполагает формирование сильной личной воли. Поэтому необходимо познать самого себя и преодолеть мелочную эгоистичность и цинизм. Языческие боги безразличны, и язычник ничего не ждет от своих богов: ни спасения, ни откровения, ни навеки установленных правил поведения. Боги — это лишь образцы для подражания, с ними беседуют на равных, как и подобает белым людям. Мир пронизан и удерживается различными силами. Эти силы и есть боги. И отношения к ним выстраивается через языческую систему положительных ценностей.
Монотеистическому фатализму противостоит языческий активный героизм сознательного развития врожденных и приобретенных черт личности. Язычники не ведают судьбы в христианском смысле слова. Они знают, что нет абсолютного начала и конца, нет линейного восхождения в некое тоталитаристское царство, как это представляется логике монотеизма, либерализма или коммунизма. Время языческим мировоззрением понимается не как линейное, а как вертикально-сферическое становление. Все находится в беспрестанном становлении, а исчезнув — воскресает снова и снова. Сущее не может застыть в неизменных формах, к.ак это предписывает консерватизм или традиционализм.
Современные русские неоязычники в своей массе не стремятся возвратиться к некоему «золотому веку». Веку расовой и этнической чистоты. Хотя есть группы, занятые восстановлением точных ритуалов и отживших социальных форм. Такие группы по своей функциональной роли социального резервата, во многом похожи на другие многочисленные организации, формирующиеся на совершенно других ценностных основах, которые служат социальным прибежищем для тех, кто по каким-либо причинам не смог адаптироваться к общественным переменам. Для основного числа неоязычников обращение к древним ритуалам и их реконструкция представляется не самым важным. Собственно архаикой увлечены немногие.
В связи с вышесказанным, несомненный интерес представляют усилия лидера Русского Воинского сословия и президента Национального клуба древнерусских ратоборств Александра Белова. Ему удалось создать дееспособную закрытую структуру, члены которой, оставаясь современными людьми и не теряя связи с окружающим миром, в то же время способны в любое время и в любом месте отстаивать собственные идеалы.
Приток новых членов в воинское сословие обеспечивается через Федерацию славяно-горицкой борьбы. Штурмовое искусство славяно-горицкой борьбы, созданное Беловым, по некоторым показателям действительно лучше приспособлено к отечественным условиям и современности, чем многочисленные школы восточных единоборств .
1 2 3 4 5
«10. Отсутствие обязательной исповеди» и
«11. Индивидуальная ответственность за содеянное на уровне религиозного сознания» ,
а не перекладывание ответственности за содеянное на мифических первогрешников. Из индивидуальной ответственности вытекает и необходимость признания права на индивидуальный выбор и отказ от проекта коллективного спасения, чем особенно грешит никонианское православие.
«12. Проповедь счастья на земле» , а так же
«13. Витальность и жизнерадостность религий и их обрядовой стороны» .
Язычеству свойственен умеренный гедонизм и культ жизнеспособности и здоровья, стремление к свободному творческому самовыражению, а не унылый аскетизм. Естественно, что члены неоязыческих организаций, будучи в основном выходцами из городских семей, в значительной степени прошедших в своем развитии путь от традиционной иерархии отношений к умеренному эгалитаризму, признают равенство и взаимодополняемость полов. В этом отношении язычники в большей степени являются современными людьми, чем ортодоксальные сторонники традиционных конфессий.
Религиозная позиция европейского и русского неоязычества вырабатывается в полемике с христианством. Собственно неоязычество во многом и началось с нападок на православие. Яркий пример — окопавшийся в вятских лесах главный вождь и идеолог Русского Освободительного Движения Доброслав. Как говорил Ницше, «средство сделаться пророком своего времени, теперь то же самое, как и прежде: надобно жить в стороне, с'небольшими знаниями, с немногими мыслями и с очень большим мнением о самом себе: в конце концов у нас является вера, что человечество не может существовать без нас, потому что мы, совершенно очевидно, существуем без него» . Однако неверно, было бы приписывать всем неоязыческим авторам желание объявить последователям Миссии крестовый поход. Так, например, призывает к взвешенной позиции А.Асов: «Не нужно плодить новых врагов. Тут я прежде всего призываю не враждовать с христианами» .
Бесспорно, в умеренной позиции есть свои сильные стороны, тем более, что язычество играет на «свободном поле». Оно прежде всего претендует не на души православных, каковых не более 30%, а направляет свои усилия параллельно православию. Черпает неофитов из среды тех, кто или индифферентен в вопросах религии, или совмещает в своем мировоззрении причудливую смесь из религиозного невежества, астрологии (согласно опросам примерно 50% населения России верит в гороскопы и влияние знаков Зодиака на человеческую судьбу) и мистики. Многие, также, закономерно пришли к принятию неоязыческих установок в результате эволюции и ревизии собственных патриотических взглядов.
Но отношение язычников к христианству — это не главное. У язычества слишком много своего, чтобы попадать в зависимость от каких бы то ни было дискуссий с кем бы то ни было. За короткое время, опираясь на наследие Ницше и консервативных революционеров (Эрнест Юнгер, Армии Мелер, Артур Мюллер ван ден Брук), идеи Хайдеггера и неотрадиционалистов (Рене Генон, Юлиус Эвола), движимое и развиваемое усилиями «новых правых», оно выработало свое собственное кредо и основные принципы.
Это течение способно создавать специфическое мироощущение, побуждающее к политической и жизненной активности. Жизнеутверждающий активизм язычников резко контрастирует с пассивностью и унынием монотеистических культов. Гармония достигается язычником через борьбу, а не через примирение и следование рабской морали. Язычество, отвергающее веру в абсолют, предоставляет своим сторонникам нелегкий выбор быть для самих себя мерилом собственных поступков. Быть для самого себя авторитетом и источником развития, что предполагает формирование сильной личной воли. Поэтому необходимо познать самого себя и преодолеть мелочную эгоистичность и цинизм. Языческие боги безразличны, и язычник ничего не ждет от своих богов: ни спасения, ни откровения, ни навеки установленных правил поведения. Боги — это лишь образцы для подражания, с ними беседуют на равных, как и подобает белым людям. Мир пронизан и удерживается различными силами. Эти силы и есть боги. И отношения к ним выстраивается через языческую систему положительных ценностей.
Монотеистическому фатализму противостоит языческий активный героизм сознательного развития врожденных и приобретенных черт личности. Язычники не ведают судьбы в христианском смысле слова. Они знают, что нет абсолютного начала и конца, нет линейного восхождения в некое тоталитаристское царство, как это представляется логике монотеизма, либерализма или коммунизма. Время языческим мировоззрением понимается не как линейное, а как вертикально-сферическое становление. Все находится в беспрестанном становлении, а исчезнув — воскресает снова и снова. Сущее не может застыть в неизменных формах, к.ак это предписывает консерватизм или традиционализм.
Современные русские неоязычники в своей массе не стремятся возвратиться к некоему «золотому веку». Веку расовой и этнической чистоты. Хотя есть группы, занятые восстановлением точных ритуалов и отживших социальных форм. Такие группы по своей функциональной роли социального резервата, во многом похожи на другие многочисленные организации, формирующиеся на совершенно других ценностных основах, которые служат социальным прибежищем для тех, кто по каким-либо причинам не смог адаптироваться к общественным переменам. Для основного числа неоязычников обращение к древним ритуалам и их реконструкция представляется не самым важным. Собственно архаикой увлечены немногие.
В связи с вышесказанным, несомненный интерес представляют усилия лидера Русского Воинского сословия и президента Национального клуба древнерусских ратоборств Александра Белова. Ему удалось создать дееспособную закрытую структуру, члены которой, оставаясь современными людьми и не теряя связи с окружающим миром, в то же время способны в любое время и в любом месте отстаивать собственные идеалы.
Приток новых членов в воинское сословие обеспечивается через Федерацию славяно-горицкой борьбы. Штурмовое искусство славяно-горицкой борьбы, созданное Беловым, по некоторым показателям действительно лучше приспособлено к отечественным условиям и современности, чем многочисленные школы восточных единоборств .
1 2 3 4 5