Но сейчас был случай особый. Лошади в этой стране скрывали свой ум из страха перед теми, кто стремился извести всех мыслящих четвероногих. И потому перед Лэльдо и Гормом стояла особая задача — и, надо полагать, не слишком простая. Конечно, лошади, сопровождавшие клетку с пленниками, обещали помощь, думал Иеро, но кто знает — вдруг их соплеменницы в Риме решат иначе, вдруг они побоятся связываться с чужаками? Но так или иначе — беглецам в лесу оставалось только ждать.
9
Брат Лэльдо, закончив сеанс ментальной связи, осмотрелся. Нужно было тщательно изучить обстановку, а уж потом решать, что и как делать дальше.
Эливенер и медведь находились в довольно большом по меркам американцев-северян помещении — примерно шесть на шесть метров. Три стены были сложены из гладко отесанных некрупных серых камней, а вместо четвертой была решетка из толстых кованых прутьев. Пол оказался деревянным, из широких крепких досок, аккуратно покрашенных светло-коричневой краской. Брат Лэльдо подошел к решетке и подергал один из прутьев. Ясное дело, тот даже не шелохнулся. Горм, молча наблюдавший за действиями эливенера, передал:
— Имей в виду, если понадобится — я эти прутики в момент выдерну.
— Хвастун, — мысленно проворчал брат Лэльдо и тут же добавил: — Не лучше ли нам с тобой говорить на общей волне?
— Думаешь, в лесу нас будет слышно?
— Нет, я имел в виду соседей за стенкой.
— А… — Горм, сидевший в углу, мягко поднялся на лапы и бесшумно подошел к эливенеру. — Ладно, можно и на общей. А снаружи кто?
— Воины с мечами.
— Что-то вид у этих воинов… какой-то легкомысленный, что ли, — ворчливо передал медведь, теперь уже на общей волне.
Из-за стены слева от пленников послышалось мысленное хихиканье. Лэльо и Горм переглянулись.
— Ну, вид еще ни о чем не говорит, — возразил эливенер, проверяя, нельзя ли просунуть голову между прутьями. Нет, прутья располагались слишком близко друг к другу. — Может быть, на самом деле они отчаянные храбрецы, несмотря на свои куриные перья.
Хихиканье за стеной перешло в откровенное ржание.
— Эй, — окликнул соседей Горм. — Кто это там такой веселый? Между прочим, позвольте представиться — житель северных лесов, Горм. Правда, эти глупые двуногие называют нас медведями, но нас мало интересуют слова. А вы кто?
Но ему не ответили.
Брат Лэльдо жестом показал Горму — «Не спеши», — и передал:
— Не хотят знакомиться. Ну, не станем навязываться. А вот интересно, сколько времени нас тут собираются держать? И почему нам не дали никаких постелей? Что, так и сидеть на голом полу? Да и поесть не мешало бы…
— С едой поосторожнее, — донеслось вдруг из-за стены. — Могут подсыпать сонного зелья. И в питье тоже.
— Ого! — тут же откликнулся молодой эливенер. — Спасибо за предупреждение. Но, между прочим, нас как-то умудрились усыпить и без еды или питья. И сонных захватили в плен.
— А, это дурной воздух на вас пустили, — сообщили из-за стены.
— Дурной воздух? — переспросил брат Лэльдо. — Я о таком никогда не слышал… Горм, ты знаешь, что это такое?
— Понятия не имею, — хмыкнул медведь. — Ну, может быть, нам объяснят? А кстати, нельзя ли узнать, с кем мы беседуем?
— Мы — Нани и Нони, сестры, — донесся ответ из-за стены. — Люди называют нас лошадьми. А дурной воздух… ну, это такой способ ловить кого-нибудь. Солдаты всегда имеют при себе маленьких зверьков, скунсов… они ростом в половину человеческой ладони. Если этого зверька испугать или ударить — он выпускает воздух, от которого все падают без чувств.
— Да как же сами солдаты не теряют сознания? — удивился брат Лэльдо.
— У них скунсы ручные, дрессированные, военные. И дурной воздух выпускают только тогда, когда им приказывает хозяин. А сами солдаты при этом надевают на лицо повязки с особой мазью, им дурной воздух не страшен.
— И что, у каждого солдата есть такой скунс? — заинтересовался Горм.
— Нет, в каждом отряде всего два-три солдата получают зверьков, и их специально учат обращаться с ними.
— Любопытно… — задумчиво передал брат Лэльдо. — Очень любопытно… У нас таких зверьков нет.
— А вы издалека? — спросила то ли Нани, то ли Нони. Мысленные голоса обеих лошадей звучали совершенно одинаково. Судя по всему, соседки пленников были близнецами. — И как вы очутились в нашей стране? Куда вы направлялись, когда вас поймали?
— Да, мы… из-за моря. — Эливенер подумал, что лошади вряд ли могут знать о существовании других континентов. — А шли мы к самым высоким горам Земли… нам очень нужно туда попасть. Эти горы называются Гималаи. Они далеко отсюда.
— Что ж, куда и зачем вы идете — это ваше личное дело, — прозвучало из-за стены. — Однако вырваться отсюда будет нелегко. Вас продали римскому сенатору, который владеет Колизеем. Так что теперь вы — гладиаторы. Сегодня вас должны отвезти в казармы бойцов. А через день-другой выпустят на арену.
— И что мы там будем делать? — спросил медведь.
— Сражаться за свою жизнь, — ответили ему.
…Уже несколько сотен лет назад римляне заново отстроили Колизей, начисто разрушенный во время ядерной катастрофы. Воспользовавшись древними планами, чудом сохранившимися в архивах католической церкви, они сделали его точно таким, каким он был тысячи лет назад, задолго не только до всепланетной войны, но и до наступления христианской эпохи. И стали развлекаться так, как это делали их далекие предки, заставляя рабов убивать друг друга. Конечно, люди могли бы и отказаться устраивать сражения на арене ради потехи бездельников, но…
Созданная несколько веков неким гениальным римлянином система работала безупречно. Римские законы, принятые в то время, предусматривали: если человек задолжал кому-то и не в состоянии вовремя вернуть долг, он становится рабом заимодавца. А раб — это раб, он не имеет никаких юридических прав. Он вне закона. И его хозяин волен распоряжаться рабом, как собственным имуществом, несмотря на то, что раб — живой человек, со своими мыслями, чувствами и желаниями. Если в рабство попадал человек семейный — его семья имела право на отсрочку. И если, например, жена и дети во время этой отсрочки выплачивали долг — раба освобождали. А если не выплачивали — то и сами попадали в рабство. Так что недостатка в дармовых слугах у богатых римлян не было. Ведь женщины рожали новых рабов.
А еще ряды бесправных пополнялись за счет чужеземцев. Римская Республика любила повоевать с соседями. Так, по мелочам. Наверное, соседи могли бы назвать эти «войны» просто грабительскими налетами, однако сами римские воины считали себя истинными героями, готовыми драться за права своего государства. Но что отстаивали римские отряды? Прежде всего — неприкосновенность своих границ. Если, например, приходила весть, что овца, принадлежащая жителю сопредельного государства, забрела во владения Великого Рима, — это служило поводом к вооруженному конфликту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
9
Брат Лэльдо, закончив сеанс ментальной связи, осмотрелся. Нужно было тщательно изучить обстановку, а уж потом решать, что и как делать дальше.
Эливенер и медведь находились в довольно большом по меркам американцев-северян помещении — примерно шесть на шесть метров. Три стены были сложены из гладко отесанных некрупных серых камней, а вместо четвертой была решетка из толстых кованых прутьев. Пол оказался деревянным, из широких крепких досок, аккуратно покрашенных светло-коричневой краской. Брат Лэльдо подошел к решетке и подергал один из прутьев. Ясное дело, тот даже не шелохнулся. Горм, молча наблюдавший за действиями эливенера, передал:
— Имей в виду, если понадобится — я эти прутики в момент выдерну.
— Хвастун, — мысленно проворчал брат Лэльдо и тут же добавил: — Не лучше ли нам с тобой говорить на общей волне?
— Думаешь, в лесу нас будет слышно?
— Нет, я имел в виду соседей за стенкой.
— А… — Горм, сидевший в углу, мягко поднялся на лапы и бесшумно подошел к эливенеру. — Ладно, можно и на общей. А снаружи кто?
— Воины с мечами.
— Что-то вид у этих воинов… какой-то легкомысленный, что ли, — ворчливо передал медведь, теперь уже на общей волне.
Из-за стены слева от пленников послышалось мысленное хихиканье. Лэльо и Горм переглянулись.
— Ну, вид еще ни о чем не говорит, — возразил эливенер, проверяя, нельзя ли просунуть голову между прутьями. Нет, прутья располагались слишком близко друг к другу. — Может быть, на самом деле они отчаянные храбрецы, несмотря на свои куриные перья.
Хихиканье за стеной перешло в откровенное ржание.
— Эй, — окликнул соседей Горм. — Кто это там такой веселый? Между прочим, позвольте представиться — житель северных лесов, Горм. Правда, эти глупые двуногие называют нас медведями, но нас мало интересуют слова. А вы кто?
Но ему не ответили.
Брат Лэльдо жестом показал Горму — «Не спеши», — и передал:
— Не хотят знакомиться. Ну, не станем навязываться. А вот интересно, сколько времени нас тут собираются держать? И почему нам не дали никаких постелей? Что, так и сидеть на голом полу? Да и поесть не мешало бы…
— С едой поосторожнее, — донеслось вдруг из-за стены. — Могут подсыпать сонного зелья. И в питье тоже.
— Ого! — тут же откликнулся молодой эливенер. — Спасибо за предупреждение. Но, между прочим, нас как-то умудрились усыпить и без еды или питья. И сонных захватили в плен.
— А, это дурной воздух на вас пустили, — сообщили из-за стены.
— Дурной воздух? — переспросил брат Лэльдо. — Я о таком никогда не слышал… Горм, ты знаешь, что это такое?
— Понятия не имею, — хмыкнул медведь. — Ну, может быть, нам объяснят? А кстати, нельзя ли узнать, с кем мы беседуем?
— Мы — Нани и Нони, сестры, — донесся ответ из-за стены. — Люди называют нас лошадьми. А дурной воздух… ну, это такой способ ловить кого-нибудь. Солдаты всегда имеют при себе маленьких зверьков, скунсов… они ростом в половину человеческой ладони. Если этого зверька испугать или ударить — он выпускает воздух, от которого все падают без чувств.
— Да как же сами солдаты не теряют сознания? — удивился брат Лэльдо.
— У них скунсы ручные, дрессированные, военные. И дурной воздух выпускают только тогда, когда им приказывает хозяин. А сами солдаты при этом надевают на лицо повязки с особой мазью, им дурной воздух не страшен.
— И что, у каждого солдата есть такой скунс? — заинтересовался Горм.
— Нет, в каждом отряде всего два-три солдата получают зверьков, и их специально учат обращаться с ними.
— Любопытно… — задумчиво передал брат Лэльдо. — Очень любопытно… У нас таких зверьков нет.
— А вы издалека? — спросила то ли Нани, то ли Нони. Мысленные голоса обеих лошадей звучали совершенно одинаково. Судя по всему, соседки пленников были близнецами. — И как вы очутились в нашей стране? Куда вы направлялись, когда вас поймали?
— Да, мы… из-за моря. — Эливенер подумал, что лошади вряд ли могут знать о существовании других континентов. — А шли мы к самым высоким горам Земли… нам очень нужно туда попасть. Эти горы называются Гималаи. Они далеко отсюда.
— Что ж, куда и зачем вы идете — это ваше личное дело, — прозвучало из-за стены. — Однако вырваться отсюда будет нелегко. Вас продали римскому сенатору, который владеет Колизеем. Так что теперь вы — гладиаторы. Сегодня вас должны отвезти в казармы бойцов. А через день-другой выпустят на арену.
— И что мы там будем делать? — спросил медведь.
— Сражаться за свою жизнь, — ответили ему.
…Уже несколько сотен лет назад римляне заново отстроили Колизей, начисто разрушенный во время ядерной катастрофы. Воспользовавшись древними планами, чудом сохранившимися в архивах католической церкви, они сделали его точно таким, каким он был тысячи лет назад, задолго не только до всепланетной войны, но и до наступления христианской эпохи. И стали развлекаться так, как это делали их далекие предки, заставляя рабов убивать друг друга. Конечно, люди могли бы и отказаться устраивать сражения на арене ради потехи бездельников, но…
Созданная несколько веков неким гениальным римлянином система работала безупречно. Римские законы, принятые в то время, предусматривали: если человек задолжал кому-то и не в состоянии вовремя вернуть долг, он становится рабом заимодавца. А раб — это раб, он не имеет никаких юридических прав. Он вне закона. И его хозяин волен распоряжаться рабом, как собственным имуществом, несмотря на то, что раб — живой человек, со своими мыслями, чувствами и желаниями. Если в рабство попадал человек семейный — его семья имела право на отсрочку. И если, например, жена и дети во время этой отсрочки выплачивали долг — раба освобождали. А если не выплачивали — то и сами попадали в рабство. Так что недостатка в дармовых слугах у богатых римлян не было. Ведь женщины рожали новых рабов.
А еще ряды бесправных пополнялись за счет чужеземцев. Римская Республика любила повоевать с соседями. Так, по мелочам. Наверное, соседи могли бы назвать эти «войны» просто грабительскими налетами, однако сами римские воины считали себя истинными героями, готовыми драться за права своего государства. Но что отстаивали римские отряды? Прежде всего — неприкосновенность своих границ. Если, например, приходила весть, что овца, принадлежащая жителю сопредельного государства, забрела во владения Великого Рима, — это служило поводом к вооруженному конфликту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74