ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

К слову сказать, в самом романе "Граф Монте-Кристо" временами, словно для того, чтобы подчеркнуть: "Я - инкарнация Фариа", - Эдмон Дантес является в сутане и тоже зовется "аббатом". Аббат Бузони - таким он то и дело приходит к своим недругам и недоброжелателям - или к тем, кого избрал орудиями своей мести. И - заметьте - именно в этом облике он оказывается неуязвимым, бессмертным:
"...- Черта с два! - воскликнул Кадрусс, выхватывая нож и ударяя графа в грудь. - Ничего ты не скажешь, аббат!
К полному его удивлению лезвие не вонзилось в грудь, а отскочило..."
Все-таки, почему именно монах становится образом, связанным, как уже было сказано выше, с хтоническим, подземным божеством? В "Баскервильской мистерии" я говорил о том, что детектив представляет собою извечную мистерию борьбы Добра и Зла, персонажи которой обряжены в современные читателю одежды, но сквозь более-менее узнаваемые пейзажи проступает мерцание инфернального мира, мира смерти, находящегося в двух шагах от нашего. Действие происходит на пороге иной реальности. И неважно, как этот порог, этот край называется в конкретом случае: Гемптонской трясиной, цистерцианским монастырем или Негритянским островом - все это символы Порога, врат Смерти. Священнослужитель уже своим статусом в минимальной степени связан с миром реальным (слишком мало связей - он не имеет своего дома, он не нуждается в деньгах, он живет в безбрачии), строго говоря, его функция - бороться с грехом и "с самим Прародителем зла" (повторяя слова Шерлока Холмса), но еще важнее то, что он - Посредник. Проводник из этого мира в иной, своеобразный Харон-перевозчик. Аббат, монах, отрешившийся от суетного мира, т.е. от мира живых и остановившийся на пороге мира мертвых, он - Страж, Охранитель, Стоящий у Врат... И как таковой, он - Познавший, ему открыты потусторонние тайны. В романе Германа Гесс "Игра в Бисер" есть изумительная новелла "Средневековое жизнеописание", рассказывающая о жизни раннехристианских исповедников. Один из двух главных героев - отец Дион Пугиль - на вопрос главного героя Иосифа там, говоря о приходящих к исповеди грешниках, произносит весьма знаменательную фразу: "Это не они греховны, а мы. Потому что мы познали Грех, познали Добро и Зло". Вот это познание и обеспечивает образу священнослужителя место в череде "сыщиков в сутанах". И патер Браун, и брат Вильгельм, и брат Кадфаэль, все прямые потомки таинственного узника замка Иф - "люди с прошлым". И это прошлое - темно и тяжко. Например, брат Кадфаэль, монастырский целитель и добровольный сыщик, придуманный английской писательницей, в пору бурной молодости был крестоносцем, сражавшимся в Святой Земле с неверными и убил не один десяток людей, виновных в сущности лишь принадлежностью к иной вере: "Он помнил каждый год и день своего пребывания в миру и был благодарен судьбе за беззаботное детство, полную приключений юность, за женщин, которых знал и любил, за то, что ему посчастливилось принять крест и сражаться за христову веру в Святой Земе и бороздить моря у берегов Иерусалима. Вся его жизнь в миру была как бы долгим паломничеством, которое привело его в эту тихую обитель. Однако ничто в прошлом не пропало даром - ни ошибки, ни промахи, ибо все так или иначе сделало его таким, каким он был ныне, и подтолкнуло к принятию обета. Господь дал ему знак, и у него не было нужды ни о чем сожалеть, ибо прошлое и настоящее составили ту жизнь, судьей которой мог быть один Всевышний..." Ныне этот скромный и незаметный персонаж "не просто удалился от мира, но воистину вернулся домой, ибо жить именно здесь было предначертано ему от рождения". Как же он живет сейчас, в скромной бенедиктинской обители в графстве Шрусбери? "Брат Кадфаэль лежал в темноте неподвижно, словно в гробу, вытянув руки вдоль тела. Полузакрытые глаза ловили сквозь дрему слабые отблески света на переплетении потолочных балок. В эту ночь молнии не сверкали, но дважды, до и после полуночного молебна, прозвучали отзвуки отдаленных раскатов грома, такие тихие, что остальные братья их вовсе не заметили, но брату Кадфаэлю, отчетливо слышавшему их, когда он поднимался на службу и когда снова укладывался спать, они показались знамением..." Из Палестины, из Азии он приходит, к слову сказать, некоей испостасью уже упоминавшегося нами Диониса (тоже уроженца Азии), с незнакомыми растениями, культивированием которых и занимается в монастыре: "...Редкостные сокровища брата Кадфаэля - восточные маки, вывезенные из Святой Земли и заботливо взлелеянные здесь..." Восточные - опиумные - маки, дар Востока Западу, подобный чудесному соку - вину, тоже привезенному, кстати, из Азии, все тем же Дионисом. Садовод с бурным прошлом, проведенным на Востоке, сыщик, легко раскрывающий преступления, но более всего обожающий возиться в собственном садике и по возможности не покидающий стен обители он очень напоминает в этом отношении еще одного сыщика, жившего не в Англии XIII, а в Америке ХХ века, которому мы далее посвятим отдельный, более подробный рассказ. Связь монаха-крестоносца с растениями, с дарами земли прослеживается во всех романах Элис Питерс: "Садик Кадфаэля окружала живая изгородь из кустов боярышника, усыпанных белоснежными цветами, и орешника, на которых покачивались серебристые сережки. Из травы выглядывали анемоны, поднимали плотные, тугие головки ирисы. Даже розы, судя по набухшим бутонам, вот-вот должны были распуститься, а круглые коробочки пионов, полные пахучих семян, которые брат Кадфаэль использовал при приготовлении целебных снадобий..." Коль скоро мы уже говорим об этом, не могу не вспомнить еще одного из ранних предшественников современных героев детективных романов: сыщик Кафф из романа Уилки Коллинза "Лунный камень" интересовался разведением роз куда больше, чем расследованием преступлений...
Впрочем, ни брат Кадфаэль, ни бывший инквизитор Вильгельм Баскервильский из романа У. Эко "Имя розы" не могут сравниться по популярности с героем Гилберта Честертона - скромным патером Брауном. В образе этого сыщика можно отметить сразу же одну особенность (каковой обладают и некоторые другие герои английского писателя - например, весьма любопытный "разгадчик" мистер Понд): если, например, Шерлок Холмс по ходу следствия собирает улики, обращает внимание на "рифмы" детективного повествования, то патер Браун строит свои умозаключания, практически не интересуясь такой "чепухой", как отпечатки пальцев, пятна крови, следы на траве или сорта табачного пепла, его расследования - уж коли воспользоваться термионологией, связанной с поэзией, - скорее верлибры или белые стихи.
"Отец Браун с обезьяньей прытью кинулся не вниз, а наверх, и вскоре его голос донесся с верхней наружной площадки.
1 2 3 4 5 6 7