Заплатив Ире вперед, он сел на
краешке стула и заявил, что за свои деньги желает, чтобы она его
выслушала. Только молча.
Ира слушала молча, воображая, что отработает свое потом, после
лекции.
- Арабы, - говорил рави, - куда более сексуальны, чем евреи. Особенно
тот, от кого пошел ислам, Мухаммад. Он написал Коран, и мусульмане
воображают, что книгу эту подарил им Аллах. А ты знаешь, что Мухаммад мог
в одну ночь любить сразу пять десятков женщин? Я говорю тебе это не просто
так. Я готов тебе заплатить - о сумме мы договоримся, - если ты
согласишься стать одной из жен этого арабского пророка...
- Я согласна, - вставила Ира, она уже имела дело с несколькими
арабами, они, действительно, были хороши в деле, - но ты должен привести
этого Мухаммада сюда, потому что девушкам не разрешается принимать
клиентов на стороне.
- О, Творец! - воскликнул рави, подняв взор к потолку. - Ты не
знаешь, что Мухаммад жил полторы тысячи лет назад??
- А... - разочарованно протянула Ира. - Так что же ты мне мозги
пудришь?
Последние слова она сказала по-русски, не найдя им ивритского
эквивалента, но рави понял.
- Все будет в порядке, мотек, - сказал он. - Если ты согласна, тебя
отправят в Мекку и ты станешь женой пророка Мухаммада, и жить будешь
полторы тысячи лет назад. Но главное - ты спасешь Израиль.
Несогласование времен прошло мимо внимания Иры - она не была сильна в
грамматике. Поговорили о сумме, и Ире больше всего понравилось, что
работать придется исключительно на себя, ибо никаких сутенеров в седьмом
веке, да еще в Мекке хурашитов, не было и быть не могло.
- Но я не знаю арабского, - призналась Ирина.
- Вообще говоря, - резонно заметил рави, - ты не знаешь и иврита, что
не мешает тебе понимать клиентов и даже меня. Сотню слов выучишь, и
достаточно.
- Деньги вперед?
- Конечно, - сказал рави, - в пересчете на тамошние драхмы. Шекели в
Мекке тебе будут ни к чему.
На том и порешили. Рави нацепил свою шляпу и ушел, а Ира, работая с
очередными клиентами, все думала о том, что имел в виду этот кипастый,
когда говорил о спасении Израиля. Раздумья отпечатались у нее на лице и
сказались на работе, клиенты ушли недовольные, а хозяин вычел из заработка
Ирины внушительный штраф. Сволочь, - подумала Ира и поняла, что лучше уж
спасать Израиль. К тому же, не меняя профессии.
Рави приходил еще несколько раз, просаживая на Ирину все более
крупные суммы, поскольку инструктаж требовал времени, арабские слова
давались с трудом, а Ира, обладая неплохой памятью, была жутко
неусидчивой. К тому же, ее раздражало, что рави ни разу не снял сюртука,
не говоря уж о брюках. А ей хотелось, о чем она однажды сказала прямо и
недвусмысленно.
- Нет, - покачал головой рави. - Не отвлекайся. Как будет по-арабски
"накрывать на стол"?
Ира вздохнула и решила про себя, что рави импотент.
После восьмого посещения, занявшего половину рабочей ночи, рави
сказал:
- Хорошо. Слова ты знаешь. Перейдем ко второму этапу.
И перешел, начав учить Ирину, как ей нужно себя вести, чтобы
непременно соблазнить Мухаммада. Послушав минут пять, Ира расхохоталась
рави в лицо:
- Послушай, мотек, я не знаю, пророк этот Мухаммад или нет, но, если
он мужчина, то предоставь дело мне. Я же не учу тебя, как читать Тору.
Рави внимательно посмотрел на девушку и сказал:
- Ты права. Тогда - этап третий. Когда Мухаммад будет брать тебя, он
станет шептать слова, много слов, а ты сделаешь все, чтобы он забыл...
- Забудет, - пообещала Ира, - все забудет, даже маму родную. А что за
слова?
- Неважно, - сказал рави. - В том-то и дело, что неважно.
- Ты говорил как-то, - напомнила Ира, - что я спасу Израиль. Как
Жанна д'Арк, да? А что я должна для этого делать, ты так и не сказал.
- Какая Жанна? - удивился рави, не слышавший о спасительнице Франции,
поскольку в ешивах, в отличие от питерских школ, не изучали "Всемирную
историю в рассказах и картинках". - А Израиль ты спасешь, делая то, о чем
мы сейчас ведем речь.
- Трахаясь с Мухаммадом? - уточнила Ира. - Не понимаю.
- Неважно, - опять сказал рави. - Поймет история, этого достаточно.
Откуда рави взял две старинные драхмы, Ира так и не узнала. Монеты
она спрятала в тряпочку, а тряпочку сунула под лифчик.
- Нет, - сказал рави, - это нужно оставить здесь. В те времена...
э-э... курашитские женщины обходились без лифчиков. И без... э-э...
трусиков тоже. И без туфель фирмы "Мега".
- Да? - сказала Ирина и потребовала еще две драхмы - за вредность.
Когда настала пора отправляться, был яркий солнечный полдень. Рави
дал последние инструкции и пошел к выходу.
- Ты меня даже не поцелуешь? - обиделась Ира. - Я спасаю твой
Израиль, а ты...
Рави поспешно ретировался за дверь, а Ира, надув губы, присела к
окну. Босым ногам было холодно на плиточном полу, и она решила плюнуть на
предостережения, надеть хотя бы тапочки, а там будь что будет...
Она не успела.
Мекка оказалась городом грязных кривых улочек, замурзанных детей и
крикливых торговцев. Здесь было жарко, казалось, что в стоячем воздухе
вот-вот возникнет мираж. Ира шла, не зная куда, ей было весело, это было
приключение, а бояться она не умела, в России не научилась, а в Израиле
было ни к чему. Мужчины на нее оглядывались, и она знала, что взглядами
дело не ограничится. Так и получилось. Первую ночь в Мекке она провела у
торговца Хассана, сорокалетнего мужчины, уже имевшего трех жен. Хассан
оказался хорош, но жить с ним Ира не собиралась. Не то, чтобы она так уж
жаждала выполнять инструкции рави (Ира уже поняла, что останется здесь
навсегда, рави не потребует с нее отчета, и она может делать все, что
сочтет нужным), но ей просто любопытно было посмотреть на этого Мухаммада,
на пророка, о котором говорили курашиты, которого превозносили редкие еще
в Мекке мусульмане и который что-то такое проповедовал время от времени
неподалеку от знаменитой здесь Каабы.
Женское любопытство спасло Израиль, господа, если уж быть точным.
- Больше всего на свете я люблю женщин и благовония, - сказал пророк,
- но истинное наслаждение я нахожу только в молитве.
- Тому, кто творит доброе дело, - говорил пророк, - я воздам
вдесятеро и более того; и тому, кто творит злое, будет такое же возмездие.
И еще Ире нравилось смотреть издалека (рассердится, если увидит!),
как Мухаммад молится своему Аллаху. Он выбирал в трех шагах от себя на
земле какой-нибудь камень или просто неровность, а потом в продолжение
всей молитвы не сводил глаз с этого места.
1 2 3 4 5 6 7
краешке стула и заявил, что за свои деньги желает, чтобы она его
выслушала. Только молча.
Ира слушала молча, воображая, что отработает свое потом, после
лекции.
- Арабы, - говорил рави, - куда более сексуальны, чем евреи. Особенно
тот, от кого пошел ислам, Мухаммад. Он написал Коран, и мусульмане
воображают, что книгу эту подарил им Аллах. А ты знаешь, что Мухаммад мог
в одну ночь любить сразу пять десятков женщин? Я говорю тебе это не просто
так. Я готов тебе заплатить - о сумме мы договоримся, - если ты
согласишься стать одной из жен этого арабского пророка...
- Я согласна, - вставила Ира, она уже имела дело с несколькими
арабами, они, действительно, были хороши в деле, - но ты должен привести
этого Мухаммада сюда, потому что девушкам не разрешается принимать
клиентов на стороне.
- О, Творец! - воскликнул рави, подняв взор к потолку. - Ты не
знаешь, что Мухаммад жил полторы тысячи лет назад??
- А... - разочарованно протянула Ира. - Так что же ты мне мозги
пудришь?
Последние слова она сказала по-русски, не найдя им ивритского
эквивалента, но рави понял.
- Все будет в порядке, мотек, - сказал он. - Если ты согласна, тебя
отправят в Мекку и ты станешь женой пророка Мухаммада, и жить будешь
полторы тысячи лет назад. Но главное - ты спасешь Израиль.
Несогласование времен прошло мимо внимания Иры - она не была сильна в
грамматике. Поговорили о сумме, и Ире больше всего понравилось, что
работать придется исключительно на себя, ибо никаких сутенеров в седьмом
веке, да еще в Мекке хурашитов, не было и быть не могло.
- Но я не знаю арабского, - призналась Ирина.
- Вообще говоря, - резонно заметил рави, - ты не знаешь и иврита, что
не мешает тебе понимать клиентов и даже меня. Сотню слов выучишь, и
достаточно.
- Деньги вперед?
- Конечно, - сказал рави, - в пересчете на тамошние драхмы. Шекели в
Мекке тебе будут ни к чему.
На том и порешили. Рави нацепил свою шляпу и ушел, а Ира, работая с
очередными клиентами, все думала о том, что имел в виду этот кипастый,
когда говорил о спасении Израиля. Раздумья отпечатались у нее на лице и
сказались на работе, клиенты ушли недовольные, а хозяин вычел из заработка
Ирины внушительный штраф. Сволочь, - подумала Ира и поняла, что лучше уж
спасать Израиль. К тому же, не меняя профессии.
Рави приходил еще несколько раз, просаживая на Ирину все более
крупные суммы, поскольку инструктаж требовал времени, арабские слова
давались с трудом, а Ира, обладая неплохой памятью, была жутко
неусидчивой. К тому же, ее раздражало, что рави ни разу не снял сюртука,
не говоря уж о брюках. А ей хотелось, о чем она однажды сказала прямо и
недвусмысленно.
- Нет, - покачал головой рави. - Не отвлекайся. Как будет по-арабски
"накрывать на стол"?
Ира вздохнула и решила про себя, что рави импотент.
После восьмого посещения, занявшего половину рабочей ночи, рави
сказал:
- Хорошо. Слова ты знаешь. Перейдем ко второму этапу.
И перешел, начав учить Ирину, как ей нужно себя вести, чтобы
непременно соблазнить Мухаммада. Послушав минут пять, Ира расхохоталась
рави в лицо:
- Послушай, мотек, я не знаю, пророк этот Мухаммад или нет, но, если
он мужчина, то предоставь дело мне. Я же не учу тебя, как читать Тору.
Рави внимательно посмотрел на девушку и сказал:
- Ты права. Тогда - этап третий. Когда Мухаммад будет брать тебя, он
станет шептать слова, много слов, а ты сделаешь все, чтобы он забыл...
- Забудет, - пообещала Ира, - все забудет, даже маму родную. А что за
слова?
- Неважно, - сказал рави. - В том-то и дело, что неважно.
- Ты говорил как-то, - напомнила Ира, - что я спасу Израиль. Как
Жанна д'Арк, да? А что я должна для этого делать, ты так и не сказал.
- Какая Жанна? - удивился рави, не слышавший о спасительнице Франции,
поскольку в ешивах, в отличие от питерских школ, не изучали "Всемирную
историю в рассказах и картинках". - А Израиль ты спасешь, делая то, о чем
мы сейчас ведем речь.
- Трахаясь с Мухаммадом? - уточнила Ира. - Не понимаю.
- Неважно, - опять сказал рави. - Поймет история, этого достаточно.
Откуда рави взял две старинные драхмы, Ира так и не узнала. Монеты
она спрятала в тряпочку, а тряпочку сунула под лифчик.
- Нет, - сказал рави, - это нужно оставить здесь. В те времена...
э-э... курашитские женщины обходились без лифчиков. И без... э-э...
трусиков тоже. И без туфель фирмы "Мега".
- Да? - сказала Ирина и потребовала еще две драхмы - за вредность.
Когда настала пора отправляться, был яркий солнечный полдень. Рави
дал последние инструкции и пошел к выходу.
- Ты меня даже не поцелуешь? - обиделась Ира. - Я спасаю твой
Израиль, а ты...
Рави поспешно ретировался за дверь, а Ира, надув губы, присела к
окну. Босым ногам было холодно на плиточном полу, и она решила плюнуть на
предостережения, надеть хотя бы тапочки, а там будь что будет...
Она не успела.
Мекка оказалась городом грязных кривых улочек, замурзанных детей и
крикливых торговцев. Здесь было жарко, казалось, что в стоячем воздухе
вот-вот возникнет мираж. Ира шла, не зная куда, ей было весело, это было
приключение, а бояться она не умела, в России не научилась, а в Израиле
было ни к чему. Мужчины на нее оглядывались, и она знала, что взглядами
дело не ограничится. Так и получилось. Первую ночь в Мекке она провела у
торговца Хассана, сорокалетнего мужчины, уже имевшего трех жен. Хассан
оказался хорош, но жить с ним Ира не собиралась. Не то, чтобы она так уж
жаждала выполнять инструкции рави (Ира уже поняла, что останется здесь
навсегда, рави не потребует с нее отчета, и она может делать все, что
сочтет нужным), но ей просто любопытно было посмотреть на этого Мухаммада,
на пророка, о котором говорили курашиты, которого превозносили редкие еще
в Мекке мусульмане и который что-то такое проповедовал время от времени
неподалеку от знаменитой здесь Каабы.
Женское любопытство спасло Израиль, господа, если уж быть точным.
- Больше всего на свете я люблю женщин и благовония, - сказал пророк,
- но истинное наслаждение я нахожу только в молитве.
- Тому, кто творит доброе дело, - говорил пророк, - я воздам
вдесятеро и более того; и тому, кто творит злое, будет такое же возмездие.
И еще Ире нравилось смотреть издалека (рассердится, если увидит!),
как Мухаммад молится своему Аллаху. Он выбирал в трех шагах от себя на
земле какой-нибудь камень или просто неровность, а потом в продолжение
всей молитвы не сводил глаз с этого места.
1 2 3 4 5 6 7