Поскольку говорил представитель по-русски, то Ян понял только то, что
министерство дает ему на обзаведение 66 миллионов новых рублей. Именно эта
сумма была проставлена на чеке, который Ян держал в руке, покидая здание
аэропорта.
Для справки скажу - однокомнатная квартира в Бирюлево в 2024 году
стоила на съем от 50 до 70 миллионов в месяц. А жить на что?

В ульпане, или, как это здесь называлось, в классе родного языка,
вместе с Яном обучались еще семнадцать новых репатриантов: трое прибыли из
Азербайджана, пятеро из Казахстана, шестеро из Эстонии, двое из Молдавии,
а один аж из самих Соединенных Штатов. На этого последнего смотрели как на
идиота, каковым он, как впоследствии оказалось, и был в действительности.
Родной язык давался Яну с трудом. Он никак не мог, например, понять,
за каким чертом нужно говорить "вы" собеседнику, который вовсе не был
группой товарищей. Или - зачем у одного глагола несколько прошедших
времен: шел, например, ходил, пришел, приходил и Бог знает еще что...
Но зато после класса родного языка какое было удовольствие гулять по
Москве и заглядываться на витрины магазинов, в которых стояло все то, чего
нельзя было купить внутри. Такой метод торговли сначала приводил Яна в
недоумение, но потом он понял его новизну и привлекательность. Если он
видел на витрине японскую видеоаппаратуру, то знал теперь, что магазин,
скорее всего, торгует импортными сырами. Ассоциативный метод очень
развивал фантазию.
Он доходил до стен древнего Кремля, поднимался от Александровского
сада на Красную площадь и засматривался на игру дворовых команд. Каждый
день здесь проводились соревнования по футболу, и некоторые, наиболее
восторженные, зрители удостаивались чести смотреть матч с трибуны
неказистого сооружения, называемого в народе мавзолеем. На сооружении было
написано "раздевалка", и внутри за три тысячи рублей можно было
действительно переодеться из цивильного в спортивное, выдаваемое напрокат
за дополнительную плату.
Однажды, недели через три после репатриации, Ян зашел через Спасские
ворота в Кремль и здесь, около Архангелького собора, увидел самого
господина Марусеева, российского Президента, который шел к вечерней
молитве, сопровождаемый телохранителями и членами кабинета министров,
среди которых, как Яну сказали, был и министр абсорбции господин
Иванов-Крамской. Вот тогда-то Ян впервые подумал о душе и понял, что
непременно должен пойти в церковь, покаяться в своем безбожии (подумать
только, в Израиле еще в 2005 году религию отделили от государства!),
принять святое причастие и непременно креститься. Возвратившись на землю
предков, необходимо вернуть себе и веру!
К сожалению, благой процесс восхождения к истокам пришлось отложить
до лучших времен, поскольку, вернувшись домой, в Бирюлево, Ян был встречен
квартирным хозяином, требовавшим заплатить за полгода вперед. Откуда, черт
возьми, у репатрианта такие деньги?
- Ты что, дурак? - раскричался хозяин на чистом русском языке, и Ян
смог воспринять только общий смысл фразы. - Возьми ссуду "Русского
агентства"! Иди работай - на стройках нужны рабочие руки! Почему вместо
вас, репатриантов, должны вкалывать коренные россияне?
Ян уже думал о ссуде, но ведь деньги нужно возвращать, а прежде их
необходимо заработать. А прежде, чем заработать, нужно заплатить хозяину.
Получался заколдованный круг, из которого Ян не видел выхода. Если не
считать выходом наложение на себя рук, что тоже выходом не являлось,
поскольку христианская церковь, к которой Ян себя отныне самозванно
причислил, запрещала самоубийства.

Следующую неделю Ян провел на скамейке в сквере Юрия Долгорукого -
перед красно-белым фасадом министерства абсорбции. С ним вместе коротали
короткие летние ночи пять новых репатриантов из стран Балтии: двое мужчин,
две женщины и ребенок, неизвестно кому из них принадлежавший.
- Нужно кому-нибудь из нас пойти на самосожжение, - говорила одна из
женщин, откликавшаяся на имя Нина. - Только тогда наш голос будет услышан.
Предложение было дельным, но никто не желал сжигаться сам, предлагая
для этой акции кого угодно, и чаще всего взгляды обращались на Яна.
Испугавшись, что однажды, когда он будет спать, репатрианты вздумают
привести угрозу в исполнение, не спросив его согласия, Ян тихо покинул
сквер перед министерством, и следующую неделю провел в ночлежке, которая
носила гордое название "Центр реабилитации новых репатриантов".
Попасть сюда Яну помог случай - удрав от скверных соседей (точнее -
от соседей по скверу), Ян зашел в министерство, отстоял очередь к
социальному работнику, и здесь ему впервые повезло - оказалось свободное
место в "Центре", куда направляли новых репатриантов с безнадежными, в
общем, сдвигами в сознании. Например, тех, кто воображал, что Москва -
центр галактической цивилизации, и именно в Москве располагается
галактическое иммиграционное агентство, расселяющее всех желающих по
планетам желтых солнц спектрального класса G5.
В "Центре реабилитации" Яну было хорошо - он впервые после приезда на
историческую родину получил возможность полежать и попытаться прочитать
газеты, издаваемые на "облегченном русском" для новых репатриантов, не
знающих язык.
Во-первых, Ян с удовольствием узнал, что страна семимильными шагами
идет к рынку. Он просчитал в уме, что за тридцать лет постперестройки
страна предков прошла к рынку уже двести десять миль и, значит, осталось
идти еще долго, ибо до Австрии или Германии, ближайших европейских стран с
налаженными рыночными отношениями, Россию, насколько помнил Ян из
школьного курса географии, отделяли миль восемьсот с гаком.
Во-вторых, Ян узнал, что интифада народов Кавказа и Средней Азии
набирает силу, и непонятливые горцы с прочими казахами требуют не только
автономии, но и независимости. "ЦАХАЛа на них нет", - с неожиданной
ностальгической тоской подумал Ян, но во-время вспомнил, что любимый им
ЦАХАЛ, службе в котором он отдал три лучших года жизни, так и не сумел
предотвратить создание независимого государства Палестина.
В-третьих, Ян с горечью узнал, что все репатрианты - наркоманы и
проститутки, что они никогда не видели приличного стереовизора японской
фирмы Sony, что они любят заниматься инцестом и моются один раз в году, а
именно 31 декабря, когда совершают набеги на русские бани. О себе ничего
подобного Ян, конечно, сказать не мог, но он ведь и не проводил
статистических исследований, а эти прибалты, которые чуть ли не сожгли его
у памятника основателю Москвы - они, пожалуй, действительно видели баню
лишь в мечтах, а что до инцеста, так ведь они, кажется, так и не
разобрались, чьим сыном являлся пресловутый мальчик, которого одна пара
называла Вася, а другая - Коля.
1 2 3