Разозлившись, она взмахнула рукой — миски слетели на пол, а их содержимое разлилось по половику.
— Вот это уж совсем не дело. Хорошо же ты мне отплатила за гостеприимство! Мне стыдно за тебя.
— Прости, — пробормотала Изабо, чувствуя жгучий стыд. — Я все уберу. — Она начала собирать осколки. Знахарка взяла бадейку и, налив в нее воды из ведра, подала ее девушке вместе с тряпкой. Изабо встала на четвереньки и принялась оттирать половик, потом медленно подняла взгляд.
— Ты опять! Я же сказала, что ухожу.
— Конечно, конечно, ты уйдешь, когда захочешь, хотя я думаю, сначала надо закончить уборку.
Этот выговор заставил Изабо вспыхнуть, поспешно вернуться к работе. Я закончу это и сразу уйду, сказала она себе.
Но знахарка налила еще супа, продолжая говорить что-то своим надтреснутым старческим голосом. Убрав разбитые миски, Изабо снова почувствовала, что не может отказать старой женщине. Я уже не забуду , поклялась она себе, торопливо заглатывая суп.
— Спокойно, Изабо, спокойно, — сказала знахарка. — Если будешь глотать, не жуя, у тебя будут ветры. Чему только тебя учила твоя опекунша?
Изабо почувствовала панику. Очевидно, она рассказала знахарке про Мегэн. Откуда еще та могла узнать, что у Изабо была опекунша, а не бабушка? Она попыталась вспомнить последнюю неделю, но большая часть воспоминаний была тусклой и нечеткой.
Прежде чем она успела выговорить хотя бы слово, Маниссия резко подняла голову.
— Охранное заклинание разрушено, — сказала она. — Изабо, я их не знаю. — Быстро в постель!
Изабо собиралась выразить старой ведьме свое презрение, но та повернулась к ней, мягко сказав:
— Изабо, ложись в постель.
Прежде чем она поняла, что подчиняется, Изабо уже лежала в своей нише и хозяйка прикрыла дверцу. Девушка оказалась заперта внутри. Изабо открыла рот, чтобы завопить, но обнаружила, что не может издать ни звука — голос отказался ей повиноваться. Однако, у нее тут же пропало желание протестовать: сквозь щелку она увидела двух Красных Стражей, стоящих на пороге. Это были кавалеристы в развевающихся красных плащах. Шлемы они держали под мышками.
— Чем я могу вам помочь? — своим задыхающимся голосом начала Маниссия. — Вы заблудились? Деревню найти совсем нетрудно.
— До нас дошли слухи, что здесь творится колдовство, — грубо сказал один из Стражей.
— Колдовство? В этой деревушке? О нет, я думаю, вас ввели в заблуждение, молодые господа, здесь нет никого, кроме овец да ребятишек. Входите, входите. Может, вы хотите чаю? Кто вам сказал такую ерунду? Что делать здесь колдуну? Денег в этих краях не заработаешь, а народ в Квотиле, скажу я вам, честный, не станет якшаться с кем попало.
— Мы слышали, здесь видели девушку на лошади, — умудрился перебить ее говорок второй солдат.
— Девчушку? Ну да, появлялась тут одна, за мятным чаем приходила. Так у нее была лошадь? — Красные Стражи вошли в дом.
Хозяйка разливала чай и выкладывала на блюдце ореховое печенье, при этом не переставая болтать.
— Да, нелегко в этих краях бедной старой женщине. Прошу вас, берите печенье. Я уж стара стала, больше ни на что не гожусь; но крестьяне не обижают старую Маниссию, покупают мой мятный чай.
— Она всего лишь бедная старая женщина, — сказал один из Стражей.
— Да и что делать ведьме в этих пустынных краях? — поддакнул другой.
Они направились к выходу, прихватив по пригоршне печений, но не успела знахарка перевести дух, как они вернулись, ведя за собой женщину в красном платье. Изабо, подглядывающая в щелочку, сжалась от страха.
— Вы оба — болваны, — объявила искательница ведьм. — Вас даже ребенок сумеет обвести вокруг пальца.
Из уст Маниссии потоком хлынули ласковые слова, но искательница ведьм не обратила на них внимания, пристально разглядывая маленькую комнату.
— Я чувствую колдовство, — произнесла леди Глинельда. — Оно висит в воздухе, как дым.
— Должно быть, вы унюхали мой черничный пирог, — сказала знахарка. — Славно пахнет, верно? Некоторые считают чернику чересчур сладкой, но лично я…
— Заткнись, старая перечница, — раздраженно бросила Искательница и, потянув носом, нахмурилась. — Какие-то чары, вне всякого сомнения. С этим следует разобраться.
Она дала солдатам знак приступить к обыску. До Изабо донесся грохот и звон — стражи вывалили на пол посуду. Маниссия продолжала болтать, время от времени предлагая Искательнице попить чаю или перекусить, чем вызывала у той сильнейшее раздражение. Прильнув к щелке, Изабо не могла разглядеть почти ничего, кроме ее алой юбки — охотница за ведьмами стояла у самой дверцы. Маниссия ухитрилась всучить ей кружку с чаем.
Внезапно раздался какой-то шум. Маниссия закричала тонким пронзительным голосом, запричитала:
— Моя валериана! Скорее, она сгорит! Это весь мой запас! Что я буду делать, если кто-нибудь придет ко мне за помощью?
Из очага густыми клубами повалил сладковатый дым. Изабо прикрыла лицо руками, когда он просочился в ее убежище. До нее донеслись команды, которые искательница ведьм отдавала солдатам, звон металла и топот подкованных башмаков. Постепенно шум стих. Дверь внезапно распахнулась, и Изабо, вздрогнув, подняла взгляд. Она чувствовала странное оцепенение и некоторое время лишь моргала, не предпринимая никаких попыток к бегству. Но это была всего лишь Маниссия. Выбравшись из шкафа, Изабо с изумлением увидела, что Красные Стражи дремлют в креслах у очага, выводя носами затейливые рулады. Искательница Глинельда лежала на диванчике у входа с аккуратно скрещенными на груди руками и благопристойно расправленной красной юбкой.
— Что случилось? — глупо спросила Изабо и принялась тереть ладонями глаза.
— Я угостила их успокаивающим чаем, — сказала Маниссия, быстро завязывая в тряпицу каравай хлеба и немного сыра и укладывая их в мешок Изабо. — А потом — вот ведь неуклюжая глупая старуха! — я уронила в огонь связку валериановых корней, а ведь мало кто не заснет, глотнув валерианового дыма.
— А почему же вы сами не спите? — спросила Изабо, изо всех сил стараясь не зевать.
— О, я накинула на голову свой фартук, — пожала плечами Маниссия. — Изабо, ты должна уходить очень быстро. Я не знаю, почему за тобой гонятся Красные Стражи, но точно знаю, что и врагу не пожелала бы попасть в лапы к этой стерве. — Она кивнула в сторону искательницы ведьм. — Никогда не видела такого жестокого лица.
— А как же вы?
— О, не могут же они тронуть знахарку, — весело сказала Маниссия. — Теперь, когда они наглотались моего чая, они будут кроткими, как ягнята. Сегодня вечером они расскажут в местном кабаке о скромной старой леди, живущей в роще. Бедная старушка, будут говорить они, она немного не в себе, но вполне безобидна.
— Как вы это делаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Вот это уж совсем не дело. Хорошо же ты мне отплатила за гостеприимство! Мне стыдно за тебя.
— Прости, — пробормотала Изабо, чувствуя жгучий стыд. — Я все уберу. — Она начала собирать осколки. Знахарка взяла бадейку и, налив в нее воды из ведра, подала ее девушке вместе с тряпкой. Изабо встала на четвереньки и принялась оттирать половик, потом медленно подняла взгляд.
— Ты опять! Я же сказала, что ухожу.
— Конечно, конечно, ты уйдешь, когда захочешь, хотя я думаю, сначала надо закончить уборку.
Этот выговор заставил Изабо вспыхнуть, поспешно вернуться к работе. Я закончу это и сразу уйду, сказала она себе.
Но знахарка налила еще супа, продолжая говорить что-то своим надтреснутым старческим голосом. Убрав разбитые миски, Изабо снова почувствовала, что не может отказать старой женщине. Я уже не забуду , поклялась она себе, торопливо заглатывая суп.
— Спокойно, Изабо, спокойно, — сказала знахарка. — Если будешь глотать, не жуя, у тебя будут ветры. Чему только тебя учила твоя опекунша?
Изабо почувствовала панику. Очевидно, она рассказала знахарке про Мегэн. Откуда еще та могла узнать, что у Изабо была опекунша, а не бабушка? Она попыталась вспомнить последнюю неделю, но большая часть воспоминаний была тусклой и нечеткой.
Прежде чем она успела выговорить хотя бы слово, Маниссия резко подняла голову.
— Охранное заклинание разрушено, — сказала она. — Изабо, я их не знаю. — Быстро в постель!
Изабо собиралась выразить старой ведьме свое презрение, но та повернулась к ней, мягко сказав:
— Изабо, ложись в постель.
Прежде чем она поняла, что подчиняется, Изабо уже лежала в своей нише и хозяйка прикрыла дверцу. Девушка оказалась заперта внутри. Изабо открыла рот, чтобы завопить, но обнаружила, что не может издать ни звука — голос отказался ей повиноваться. Однако, у нее тут же пропало желание протестовать: сквозь щелку она увидела двух Красных Стражей, стоящих на пороге. Это были кавалеристы в развевающихся красных плащах. Шлемы они держали под мышками.
— Чем я могу вам помочь? — своим задыхающимся голосом начала Маниссия. — Вы заблудились? Деревню найти совсем нетрудно.
— До нас дошли слухи, что здесь творится колдовство, — грубо сказал один из Стражей.
— Колдовство? В этой деревушке? О нет, я думаю, вас ввели в заблуждение, молодые господа, здесь нет никого, кроме овец да ребятишек. Входите, входите. Может, вы хотите чаю? Кто вам сказал такую ерунду? Что делать здесь колдуну? Денег в этих краях не заработаешь, а народ в Квотиле, скажу я вам, честный, не станет якшаться с кем попало.
— Мы слышали, здесь видели девушку на лошади, — умудрился перебить ее говорок второй солдат.
— Девчушку? Ну да, появлялась тут одна, за мятным чаем приходила. Так у нее была лошадь? — Красные Стражи вошли в дом.
Хозяйка разливала чай и выкладывала на блюдце ореховое печенье, при этом не переставая болтать.
— Да, нелегко в этих краях бедной старой женщине. Прошу вас, берите печенье. Я уж стара стала, больше ни на что не гожусь; но крестьяне не обижают старую Маниссию, покупают мой мятный чай.
— Она всего лишь бедная старая женщина, — сказал один из Стражей.
— Да и что делать ведьме в этих пустынных краях? — поддакнул другой.
Они направились к выходу, прихватив по пригоршне печений, но не успела знахарка перевести дух, как они вернулись, ведя за собой женщину в красном платье. Изабо, подглядывающая в щелочку, сжалась от страха.
— Вы оба — болваны, — объявила искательница ведьм. — Вас даже ребенок сумеет обвести вокруг пальца.
Из уст Маниссии потоком хлынули ласковые слова, но искательница ведьм не обратила на них внимания, пристально разглядывая маленькую комнату.
— Я чувствую колдовство, — произнесла леди Глинельда. — Оно висит в воздухе, как дым.
— Должно быть, вы унюхали мой черничный пирог, — сказала знахарка. — Славно пахнет, верно? Некоторые считают чернику чересчур сладкой, но лично я…
— Заткнись, старая перечница, — раздраженно бросила Искательница и, потянув носом, нахмурилась. — Какие-то чары, вне всякого сомнения. С этим следует разобраться.
Она дала солдатам знак приступить к обыску. До Изабо донесся грохот и звон — стражи вывалили на пол посуду. Маниссия продолжала болтать, время от времени предлагая Искательнице попить чаю или перекусить, чем вызывала у той сильнейшее раздражение. Прильнув к щелке, Изабо не могла разглядеть почти ничего, кроме ее алой юбки — охотница за ведьмами стояла у самой дверцы. Маниссия ухитрилась всучить ей кружку с чаем.
Внезапно раздался какой-то шум. Маниссия закричала тонким пронзительным голосом, запричитала:
— Моя валериана! Скорее, она сгорит! Это весь мой запас! Что я буду делать, если кто-нибудь придет ко мне за помощью?
Из очага густыми клубами повалил сладковатый дым. Изабо прикрыла лицо руками, когда он просочился в ее убежище. До нее донеслись команды, которые искательница ведьм отдавала солдатам, звон металла и топот подкованных башмаков. Постепенно шум стих. Дверь внезапно распахнулась, и Изабо, вздрогнув, подняла взгляд. Она чувствовала странное оцепенение и некоторое время лишь моргала, не предпринимая никаких попыток к бегству. Но это была всего лишь Маниссия. Выбравшись из шкафа, Изабо с изумлением увидела, что Красные Стражи дремлют в креслах у очага, выводя носами затейливые рулады. Искательница Глинельда лежала на диванчике у входа с аккуратно скрещенными на груди руками и благопристойно расправленной красной юбкой.
— Что случилось? — глупо спросила Изабо и принялась тереть ладонями глаза.
— Я угостила их успокаивающим чаем, — сказала Маниссия, быстро завязывая в тряпицу каравай хлеба и немного сыра и укладывая их в мешок Изабо. — А потом — вот ведь неуклюжая глупая старуха! — я уронила в огонь связку валериановых корней, а ведь мало кто не заснет, глотнув валерианового дыма.
— А почему же вы сами не спите? — спросила Изабо, изо всех сил стараясь не зевать.
— О, я накинула на голову свой фартук, — пожала плечами Маниссия. — Изабо, ты должна уходить очень быстро. Я не знаю, почему за тобой гонятся Красные Стражи, но точно знаю, что и врагу не пожелала бы попасть в лапы к этой стерве. — Она кивнула в сторону искательницы ведьм. — Никогда не видела такого жестокого лица.
— А как же вы?
— О, не могут же они тронуть знахарку, — весело сказала Маниссия. — Теперь, когда они наглотались моего чая, они будут кроткими, как ягнята. Сегодня вечером они расскажут в местном кабаке о скромной старой леди, живущей в роще. Бедная старушка, будут говорить они, она немного не в себе, но вполне безобидна.
— Как вы это делаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112