Другой гхолл убежал и когда глаза Абделя наконец поднялись над краем могилы, он увидел, как тот уносил ноги со всей доступной ему скоростью. Тварь убегала на север, подальше от дороги к зарослям деревьев, росших в форме уса, тянущегося от могилы Гориона до весьма отдаленного Скрытого Леса.
Абдель последовал за ним, но каждый шаг давался ему тяжелее предыдущего и он дважды споткнулся и упал, но продолжал преследование на негнущихся ногах так быстро, насколько мог. Все еще ослепленный гневом, он даже не задумывался о причинах этого внезапного паралича. После очередного болезненного шага, он споткнулся и упал, сильно ударившись подбородком о землю, покрытую густой, влажной травой. В ушах гудело так, как будто там был целый улей и он зарычал при попытке вытянуть руки и из под себя. Абдель слегка порезался о меч, когда пробовал встать, опираясь на него, и взрыв боли окатил его, как ведро холодной воды. Он всё же встал и с трудом зашагал вперед, возобновляя преследование.
Абдель сделал не больше полдюжины шагов перед очередным падением. На сей раз ему пришлось остановиться и обдумать сложившуюся ситуацию. Так как теперь он вообще не мог двигаться.
Он лежал с таким чувством, что больше никогда не поднимется, при этом желая вскочить и догнать тот отвратительно смердящий кусок немертвого мусора. Мерзкое создание сожрало тело Гориона. Горион был человеком, который провел жизнь в монастыре в Кэндлкипе служа Торму, вырастил сироту-ребенка только потому, что верил в то, что это правильно; а теперь он стал едой для пары бесполезных, отвратительных трупоедов, двух пиявок, которых следовало уничтожить, выжечь с лица Торила.
Абдель почувствовал себя парализованной массой раскаленной добела ярости и закричал так громко, что распугал птиц на много миль вокруг. Ребенок в Кэндлкипе расплакался и его родители не поняли почему. Кит, проплывавший мимо скалистого кряжа на Побережье Меча, обратил внимание на звук и выдал такой сильный грохочущий ответ, что привел в замешательство общину сахуагинов. Сначала один бог, потом другой посмотрели вниз на него, но именно силой своей воли Абдель заставил себя встать.
Другой крик, менее громкий, более испуганный и более слабый – донесся из густой поросли деревьев, почти заслуживающей быть названной лесом, находящийся в нескольких ярдах перед ним. Тяжело переставляя как будто налившиеся свинцом ноги, Абдель пошел на все еще резонирующий среди деревьев эхом звук. Там было темно и он моргнул глазами, пытаясь заставить их приспособится к сумеркам леса, но подобно его ногам глаза реагировали медленно. Он продолжал крепко сжимать в руках меч и никак не мог ослабить хватку. Он сомневался, что сможет по настоящему сражаться, зато вполне мог убить и не сомневался, что уж это у него получится.
Тут он споткнулся обо что-то влажное, тяжелое и так отвратительно воняющее, что его вырвало прежде, чем его лицо коснулось земли. Абдель заставил себя откатится в сторону – и в результате все то, что он съел на завтрак, размазалось по его лицу. От гнева и отвращения он зарычал, но не падение вызвало у него такую реакцию. Он увидел, что споткнулся о гхолла и волна разочарования окатила его. Тварь была уже мертва.
«Я говорил им», – раздался странно знакомый голос откуда-то сверху. «Я говорил им не есть этого человека, только не его».
«Корак», – прорычал Абдель. Он сумел встать на ноги и когда он вытереть рвоту с лица, но когда он это сделал, то зловоние гхолла проникло в его ноздри и он сильно пожалел, что вытер рвоту.
«Корак, да», – сказал гхолл. Он сидел на дереве над ним и Абдель поднял меч, уверенный, что гхолл собирался попытаться приземлиться на него.
«Ублюдок», – выдохнул Абдель, – «Ах ты ублюдок…»
«Нет!» – с негодованием возразил гхолл. «Я знал! Я знал, что нельзя есть того человека. Я говорил им не есть его. Я убил его для тебя».
«Что?» – ошарашено пробормотал Абдель. «Ты убил его?»
Тут он схватился за голову и зашатался. Ему хотелось упасть, заснуть, умереть, но он знал, что должен оставаться на ногах. Он должен был помнить о мести. Он должен был оплатить этот счет. Он должен был убить. Но сейчас он так устал.
«Я убил того, кто съел моего старого учителя, твоего отца, хоть я и не помню его имени».
Абдель тряхнул головой и повернулся, чтобы уйти.
«Я сделал это», – повторил гхолл, – «я убил для тебя».
«Я знаю», – ответил Абдель.
«Можно мне с тобой, а?» – робко пролепетал Корак. «Ты идешь в Скрытый Лес. Я хорошо знаю Скрытый Лес».
«Я не собираюсь идти в Скрытый Лес».
«Я хорошо знаю Скрытый Лес. Пойдем. Я хочу пойти с тобой».
«Нет», – покачал головой Абдель. – «Нет, гхолл. Я убью тебя, если ты пойдешь за мной. Тебе и так повезло, что я не сделал это сразу, неважно ты убил эту тварь или нет. Мне следовало бы перебить вас всех до последнего. И вообще этому стоило бы посветить всю мою жизнь».
«Но мы же просто едим», – попробовал объяснить Корак, – «мы делаем то, что делают люди, коровы и свиньи. Мы просто питаемся».
Абделю хотелось засмеяться, но при мысли об отце он чуть не взвыл, и в итоге не сделал ни того, ни другого.
«Если ты пойдешь за мной», – снова повторил он, – «я убью тебя».
Корак еще некоторое время сидел в дереве и наблюдал, как уходил Абдель. Огромный наемник не оборачивался и, когда Корак решил, что теперь это будет безопасно, он обогнул дерево и вытащил руку, которую припрятал там. Он откусил кусок гниющей плоти и ее вкус заставил его улыбнуться.
«Просто едим», – бормотал он, когда Абдель исчез из вида. Усмешка гхолла стала шире, поскольку он жевал гниющую руку Гориона.
Глава 12
Единственным результатом всех многочисленных усилий Тазока было лишь то, что он немало позабавил Саревока. Огр пыхтел, извивался и корчился в кожаных ремнях и всё пытался хоть как-то ускользнуть от опускающихся на него лезвий. Саревок потратил несколько часов на то, чтобы убить огра, заставляя его почувствовать каждый укол и порез. Большая металлическая «груша», сломала челюсть огру и не давала ему возможности говорить. Саревоку было не интересно то, что мог бы сказать Тазок. Он не допрашивал огра, он совершал убийство, фанатичное убийство во имя своего отца и на благо Железного Трона.
«Очень хорошо», – прокомментировал Саревок, глядя поверх стола с лежащей на нем жертвой, на точно такого же огра, как и Тазок, только без кровоточащих ран и разнообразных порезов.
Другой Тазок улыбнулся и вдруг его очертания, казалось, стали расплываться. Саревок не счел нужным протереть глаза, так как ему довольно часто случалось видеть, как трансформируется доппельгангер. Он возвратился, чтобы размяться, убивая настоящего Тазока и посмотреть, как вернувшееся существо снова возвращается к своей серой, гладкой, широкоглазой, худощавой и непостоянной внешности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Абдель последовал за ним, но каждый шаг давался ему тяжелее предыдущего и он дважды споткнулся и упал, но продолжал преследование на негнущихся ногах так быстро, насколько мог. Все еще ослепленный гневом, он даже не задумывался о причинах этого внезапного паралича. После очередного болезненного шага, он споткнулся и упал, сильно ударившись подбородком о землю, покрытую густой, влажной травой. В ушах гудело так, как будто там был целый улей и он зарычал при попытке вытянуть руки и из под себя. Абдель слегка порезался о меч, когда пробовал встать, опираясь на него, и взрыв боли окатил его, как ведро холодной воды. Он всё же встал и с трудом зашагал вперед, возобновляя преследование.
Абдель сделал не больше полдюжины шагов перед очередным падением. На сей раз ему пришлось остановиться и обдумать сложившуюся ситуацию. Так как теперь он вообще не мог двигаться.
Он лежал с таким чувством, что больше никогда не поднимется, при этом желая вскочить и догнать тот отвратительно смердящий кусок немертвого мусора. Мерзкое создание сожрало тело Гориона. Горион был человеком, который провел жизнь в монастыре в Кэндлкипе служа Торму, вырастил сироту-ребенка только потому, что верил в то, что это правильно; а теперь он стал едой для пары бесполезных, отвратительных трупоедов, двух пиявок, которых следовало уничтожить, выжечь с лица Торила.
Абдель почувствовал себя парализованной массой раскаленной добела ярости и закричал так громко, что распугал птиц на много миль вокруг. Ребенок в Кэндлкипе расплакался и его родители не поняли почему. Кит, проплывавший мимо скалистого кряжа на Побережье Меча, обратил внимание на звук и выдал такой сильный грохочущий ответ, что привел в замешательство общину сахуагинов. Сначала один бог, потом другой посмотрели вниз на него, но именно силой своей воли Абдель заставил себя встать.
Другой крик, менее громкий, более испуганный и более слабый – донесся из густой поросли деревьев, почти заслуживающей быть названной лесом, находящийся в нескольких ярдах перед ним. Тяжело переставляя как будто налившиеся свинцом ноги, Абдель пошел на все еще резонирующий среди деревьев эхом звук. Там было темно и он моргнул глазами, пытаясь заставить их приспособится к сумеркам леса, но подобно его ногам глаза реагировали медленно. Он продолжал крепко сжимать в руках меч и никак не мог ослабить хватку. Он сомневался, что сможет по настоящему сражаться, зато вполне мог убить и не сомневался, что уж это у него получится.
Тут он споткнулся обо что-то влажное, тяжелое и так отвратительно воняющее, что его вырвало прежде, чем его лицо коснулось земли. Абдель заставил себя откатится в сторону – и в результате все то, что он съел на завтрак, размазалось по его лицу. От гнева и отвращения он зарычал, но не падение вызвало у него такую реакцию. Он увидел, что споткнулся о гхолла и волна разочарования окатила его. Тварь была уже мертва.
«Я говорил им», – раздался странно знакомый голос откуда-то сверху. «Я говорил им не есть этого человека, только не его».
«Корак», – прорычал Абдель. Он сумел встать на ноги и когда он вытереть рвоту с лица, но когда он это сделал, то зловоние гхолла проникло в его ноздри и он сильно пожалел, что вытер рвоту.
«Корак, да», – сказал гхолл. Он сидел на дереве над ним и Абдель поднял меч, уверенный, что гхолл собирался попытаться приземлиться на него.
«Ублюдок», – выдохнул Абдель, – «Ах ты ублюдок…»
«Нет!» – с негодованием возразил гхолл. «Я знал! Я знал, что нельзя есть того человека. Я говорил им не есть его. Я убил его для тебя».
«Что?» – ошарашено пробормотал Абдель. «Ты убил его?»
Тут он схватился за голову и зашатался. Ему хотелось упасть, заснуть, умереть, но он знал, что должен оставаться на ногах. Он должен был помнить о мести. Он должен был оплатить этот счет. Он должен был убить. Но сейчас он так устал.
«Я убил того, кто съел моего старого учителя, твоего отца, хоть я и не помню его имени».
Абдель тряхнул головой и повернулся, чтобы уйти.
«Я сделал это», – повторил гхолл, – «я убил для тебя».
«Я знаю», – ответил Абдель.
«Можно мне с тобой, а?» – робко пролепетал Корак. «Ты идешь в Скрытый Лес. Я хорошо знаю Скрытый Лес».
«Я не собираюсь идти в Скрытый Лес».
«Я хорошо знаю Скрытый Лес. Пойдем. Я хочу пойти с тобой».
«Нет», – покачал головой Абдель. – «Нет, гхолл. Я убью тебя, если ты пойдешь за мной. Тебе и так повезло, что я не сделал это сразу, неважно ты убил эту тварь или нет. Мне следовало бы перебить вас всех до последнего. И вообще этому стоило бы посветить всю мою жизнь».
«Но мы же просто едим», – попробовал объяснить Корак, – «мы делаем то, что делают люди, коровы и свиньи. Мы просто питаемся».
Абделю хотелось засмеяться, но при мысли об отце он чуть не взвыл, и в итоге не сделал ни того, ни другого.
«Если ты пойдешь за мной», – снова повторил он, – «я убью тебя».
Корак еще некоторое время сидел в дереве и наблюдал, как уходил Абдель. Огромный наемник не оборачивался и, когда Корак решил, что теперь это будет безопасно, он обогнул дерево и вытащил руку, которую припрятал там. Он откусил кусок гниющей плоти и ее вкус заставил его улыбнуться.
«Просто едим», – бормотал он, когда Абдель исчез из вида. Усмешка гхолла стала шире, поскольку он жевал гниющую руку Гориона.
Глава 12
Единственным результатом всех многочисленных усилий Тазока было лишь то, что он немало позабавил Саревока. Огр пыхтел, извивался и корчился в кожаных ремнях и всё пытался хоть как-то ускользнуть от опускающихся на него лезвий. Саревок потратил несколько часов на то, чтобы убить огра, заставляя его почувствовать каждый укол и порез. Большая металлическая «груша», сломала челюсть огру и не давала ему возможности говорить. Саревоку было не интересно то, что мог бы сказать Тазок. Он не допрашивал огра, он совершал убийство, фанатичное убийство во имя своего отца и на благо Железного Трона.
«Очень хорошо», – прокомментировал Саревок, глядя поверх стола с лежащей на нем жертвой, на точно такого же огра, как и Тазок, только без кровоточащих ран и разнообразных порезов.
Другой Тазок улыбнулся и вдруг его очертания, казалось, стали расплываться. Саревок не счел нужным протереть глаза, так как ему довольно часто случалось видеть, как трансформируется доппельгангер. Он возвратился, чтобы размяться, убивая настоящего Тазока и посмотреть, как вернувшееся существо снова возвращается к своей серой, гладкой, широкоглазой, худощавой и непостоянной внешности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68