Вдоль забора у меня росли несколько розовых кустов. Мадлен шла за мной, стараясь не порвать чулки о ветки.
- Здесь, наверное, очень красиво, когда они цветут, - сказала она. - Я не знала, что ты садовник.
- Мне это досталось вместе с домом. Жалко было уничтожить кусты, старушка столько времени потратила на них... поэтому раз в неделю ко мне приходит садовник... о'кей. Видишь эту дырочку в заборе возле ворот? Посмотри в нее, а я скажу, что ты видишь.
- Ерунда какая-то, - сказала Мадлен, продираясь через кусты к дырке в заборе. - Ты мог бы мне просто сказать. - Но она поднялась на цыпочки и заглянула в дырку.
Я начал вещать тоном экскурсовода:
- Теперь вы смотрите на типичную улицу города Санта-Фе, мэм, с типичными домами, без тротуаров, без клумб и лужаек, и перед собой вы видите несколько припаркованных машин. Сейчас перед вами серая Хонда, припаркованная у следующих ворот на этой стороне. Вы видите ее сзади. Через дорогу стоит голубой Ауди, по крайней мере, они там были, когда мы зашли. А немного выше по улице, возможно, даже на другой стороне, но обязательно так, что из него прекрасно видны мои ворота, стоит старый коричневый "вольво", фургон. За рулем сидит темноволосая женщина. Я прав?
Мадлен помедлила.
- А, вот там? Да, ты прав. Я, правда, не уверена, что это женщина, но, по крайней мере, что-то очень знакомое.
- Они очень дисциплинированны, - сказал я. - Смена через каждые шесть часов. Девице до конца осталось несколько минут. Ровно в полдень ее сменит худой молодой парень в поношенных джинсах и с большой черной бородой. Он приедет на белом микроавтобусе-шевроле. Я засек его первым, поэтому называю его Приведешка номер один, дамочка это Приведешка номер три. В шесть часов вечера первого сменит четвертый, джентльмен южноамериканского типа, в галстуке или без галстука, в зависимости от настроения, который станет на вахту на маленьком красном спортивном Понтиаке. В полночь высокий белобрысый тип в ботинках, джинсах и ковбойской шляпе приедет на голубом пикапе форд, полноприводном, с кучей прожекторов на кабине, Приведешка номер два. По крайней мере, эти костюмы и эти колеса были у них вчера. Но иногда, чтоб замаскироваться, они меняются. Что теперь происходит?
Внезапно она подалась к забору.
- Фургон уезжает, но никакого... о, нет, вот подъезжает микроавтобус. Он паркуется ближе. Как ты и говорил, борода, как у Фиделя Кастро, - она вздохнула и повернулась ко мне. - Что ты хочешь этим сказать, Мэтт?
- Не следишь за модой, крошка. Сейчас все носят вторую тень, последний писк. Она резко сказала:
- Ты хочешь, чтобы я поверила, что за тобой тоже следят? Ты думаешь, что я поверю этой ерунде? То, что ты знаешь их график по минутам, значит то, что они твои телохранители, защищают тебя от людей, над которыми ты издеваешься, как надо мной... О, черт!
Во время этой тирады она порвала чулок, слишком близко подойдя к розовому кусту.
Я сказал:
- Мадлен, прекрати играть.
Она некоторое время смотрела на меня, потом наклонилась, намочила палец слюной и прижала его к дырке на чулке. Я никогда не мог понять, зачем они это делают, неужели они думают, что слюна чудесным образом починит им порванный чулок? Она выпрямилась и посмотрела мне прямо в лицо. Поскольку она ничего не говорила, я продолжал:
- Крошка, это я, Мэтт. Не надо на меня так смотреть, я на твоей стороне.
Она жестко сказала:
- Перед моим судом тоже были люди, которые заявляли, что они на моей стороне, прекрасные, дружелюбные люди. Именно им я должна быть благодарна за то, что меня посадили. И теперь, скажем так, я не совсем доверяю тем, кто заявляет, что он на моей стороне. - Она глубоко вздохнула.
- Та девушка сказала, что они следят за мной по твоему указу.
Это было странно слышать, но сейчас было не время спорить. Я усмехнулся:
- Это просто значит, что ты недостаточно сильно била ее или недостаточно долго. Было бы интересно послушать, что она еще придумает. Неважно, кто что говорит, ты же не веришь на самом деле, что я послал кучу шпиков наблюдать за тобой и ничего тебе не сказал, правда, Мадлен?
Некоторое время мы молча смотрели друг другу в лицо. Я уже забыл, какой хорошенькой она была. Она отвела взгляд и облизала губы.
- Я должна быть уверена. Человек, которого я знала пять лет назад, был на моей стороне, но ты мог измениться.
- Обижаешь. Пойдем внутрь. Нет, не ты, меховая шуба, ты сиди здесь и делай вид, что ты свирепая сторожевая собака.
Я закрыл за нами стеклянные двери. Мадлен быстро причесалась и отдышалась, как будто она пробежала двадцать миль кросса. Мы помолчали. Она сказала, не глядя на меня:
- Ты так и не приехал, Мэтт.
Она облизала губы.
- Я думала, может быть, когда ты узнал, что я развелась...
Я откашлялся.
- Ты сама подцепила другого парня, помнишь? А я должен гоняться за дамочками, которые сами не знают, чего хотят. Если я был тебе нужен, то тебе достаточно было поднять трубку, ты сама знаешь.
Я думал, она будет оправдываться, но она глубоко вздохнула и сердито спросила:
- Ты так и собираешься тут торчать? Если ты такой толстокожий, что не понимаешь, что нужно пройти эти два метра до меня, то после того, как я проехала четыреста миль, чтобы тебя найти, эти два метра я тоже пройду.
Что она и сделала.
Глава 4
Мы провалялись в постели довольно долго, болтая о разной чепухе. Я сказал:
- Очень приятно делить постель с хорошенькой девушкой, тем более без трусиков, пить виски и говорить о любви, но вряд ли ты приехала за этим и вряд ли это поможет нам лучше разобраться в том, что происходит.
Я прислушался. Что-то происходило снаружи. Хэппи лаял, но не так, как обычно. Лабрадоры вообще редко лают, а он был слишком спокоен, даже для лабрадора. Он никогда не облаивал почтальона или полицейского, как остальные собаки. Но сейчас он лаял отрывисто, как будто чувствовал какую-то опасность. Потом раздался выстрел, наступила тишина. Я почувствовал приступ страха.
- Господи, какая-то сволочь застрелила мою собаку.
Я пинком распахнул дверь и нырнул в розовые кусты, желая старушке, у которой я купил дом и которая их посадила, всего, что можно в этом случае пожелать. В меня никто не выстрелил. Я продрался через кусты весь исцарапанный, готовый стрелять в любого, и пока живой. Хэппи стоял над чем-то возле ворот, виляя своим толстым желтым хвостом. По крайней мере, он был жив.
Я увидел, что нарушитель спокойствия была женщина, и Хэппи облизывал ее лицо. Похоже, ей это не очень нравилось. Услышав, что я подошел, она попыталась встать, и я увидел, что она невероятно бледна, а глаза расширенны от страха.
- Уберите его, - прошептала она. - Пожалуйста, уберите его.
Я увидел, что она поднимает маленький автоматический пистолет. Может быть, из-за страха она забыла, что он до сих пор у нее в руке, но дуло было направлено в мою сторону, а пистолет есть пистолет, и смерть от несчастного случая ничуть не лучше любой другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
- Здесь, наверное, очень красиво, когда они цветут, - сказала она. - Я не знала, что ты садовник.
- Мне это досталось вместе с домом. Жалко было уничтожить кусты, старушка столько времени потратила на них... поэтому раз в неделю ко мне приходит садовник... о'кей. Видишь эту дырочку в заборе возле ворот? Посмотри в нее, а я скажу, что ты видишь.
- Ерунда какая-то, - сказала Мадлен, продираясь через кусты к дырке в заборе. - Ты мог бы мне просто сказать. - Но она поднялась на цыпочки и заглянула в дырку.
Я начал вещать тоном экскурсовода:
- Теперь вы смотрите на типичную улицу города Санта-Фе, мэм, с типичными домами, без тротуаров, без клумб и лужаек, и перед собой вы видите несколько припаркованных машин. Сейчас перед вами серая Хонда, припаркованная у следующих ворот на этой стороне. Вы видите ее сзади. Через дорогу стоит голубой Ауди, по крайней мере, они там были, когда мы зашли. А немного выше по улице, возможно, даже на другой стороне, но обязательно так, что из него прекрасно видны мои ворота, стоит старый коричневый "вольво", фургон. За рулем сидит темноволосая женщина. Я прав?
Мадлен помедлила.
- А, вот там? Да, ты прав. Я, правда, не уверена, что это женщина, но, по крайней мере, что-то очень знакомое.
- Они очень дисциплинированны, - сказал я. - Смена через каждые шесть часов. Девице до конца осталось несколько минут. Ровно в полдень ее сменит худой молодой парень в поношенных джинсах и с большой черной бородой. Он приедет на белом микроавтобусе-шевроле. Я засек его первым, поэтому называю его Приведешка номер один, дамочка это Приведешка номер три. В шесть часов вечера первого сменит четвертый, джентльмен южноамериканского типа, в галстуке или без галстука, в зависимости от настроения, который станет на вахту на маленьком красном спортивном Понтиаке. В полночь высокий белобрысый тип в ботинках, джинсах и ковбойской шляпе приедет на голубом пикапе форд, полноприводном, с кучей прожекторов на кабине, Приведешка номер два. По крайней мере, эти костюмы и эти колеса были у них вчера. Но иногда, чтоб замаскироваться, они меняются. Что теперь происходит?
Внезапно она подалась к забору.
- Фургон уезжает, но никакого... о, нет, вот подъезжает микроавтобус. Он паркуется ближе. Как ты и говорил, борода, как у Фиделя Кастро, - она вздохнула и повернулась ко мне. - Что ты хочешь этим сказать, Мэтт?
- Не следишь за модой, крошка. Сейчас все носят вторую тень, последний писк. Она резко сказала:
- Ты хочешь, чтобы я поверила, что за тобой тоже следят? Ты думаешь, что я поверю этой ерунде? То, что ты знаешь их график по минутам, значит то, что они твои телохранители, защищают тебя от людей, над которыми ты издеваешься, как надо мной... О, черт!
Во время этой тирады она порвала чулок, слишком близко подойдя к розовому кусту.
Я сказал:
- Мадлен, прекрати играть.
Она некоторое время смотрела на меня, потом наклонилась, намочила палец слюной и прижала его к дырке на чулке. Я никогда не мог понять, зачем они это делают, неужели они думают, что слюна чудесным образом починит им порванный чулок? Она выпрямилась и посмотрела мне прямо в лицо. Поскольку она ничего не говорила, я продолжал:
- Крошка, это я, Мэтт. Не надо на меня так смотреть, я на твоей стороне.
Она жестко сказала:
- Перед моим судом тоже были люди, которые заявляли, что они на моей стороне, прекрасные, дружелюбные люди. Именно им я должна быть благодарна за то, что меня посадили. И теперь, скажем так, я не совсем доверяю тем, кто заявляет, что он на моей стороне. - Она глубоко вздохнула.
- Та девушка сказала, что они следят за мной по твоему указу.
Это было странно слышать, но сейчас было не время спорить. Я усмехнулся:
- Это просто значит, что ты недостаточно сильно била ее или недостаточно долго. Было бы интересно послушать, что она еще придумает. Неважно, кто что говорит, ты же не веришь на самом деле, что я послал кучу шпиков наблюдать за тобой и ничего тебе не сказал, правда, Мадлен?
Некоторое время мы молча смотрели друг другу в лицо. Я уже забыл, какой хорошенькой она была. Она отвела взгляд и облизала губы.
- Я должна быть уверена. Человек, которого я знала пять лет назад, был на моей стороне, но ты мог измениться.
- Обижаешь. Пойдем внутрь. Нет, не ты, меховая шуба, ты сиди здесь и делай вид, что ты свирепая сторожевая собака.
Я закрыл за нами стеклянные двери. Мадлен быстро причесалась и отдышалась, как будто она пробежала двадцать миль кросса. Мы помолчали. Она сказала, не глядя на меня:
- Ты так и не приехал, Мэтт.
Она облизала губы.
- Я думала, может быть, когда ты узнал, что я развелась...
Я откашлялся.
- Ты сама подцепила другого парня, помнишь? А я должен гоняться за дамочками, которые сами не знают, чего хотят. Если я был тебе нужен, то тебе достаточно было поднять трубку, ты сама знаешь.
Я думал, она будет оправдываться, но она глубоко вздохнула и сердито спросила:
- Ты так и собираешься тут торчать? Если ты такой толстокожий, что не понимаешь, что нужно пройти эти два метра до меня, то после того, как я проехала четыреста миль, чтобы тебя найти, эти два метра я тоже пройду.
Что она и сделала.
Глава 4
Мы провалялись в постели довольно долго, болтая о разной чепухе. Я сказал:
- Очень приятно делить постель с хорошенькой девушкой, тем более без трусиков, пить виски и говорить о любви, но вряд ли ты приехала за этим и вряд ли это поможет нам лучше разобраться в том, что происходит.
Я прислушался. Что-то происходило снаружи. Хэппи лаял, но не так, как обычно. Лабрадоры вообще редко лают, а он был слишком спокоен, даже для лабрадора. Он никогда не облаивал почтальона или полицейского, как остальные собаки. Но сейчас он лаял отрывисто, как будто чувствовал какую-то опасность. Потом раздался выстрел, наступила тишина. Я почувствовал приступ страха.
- Господи, какая-то сволочь застрелила мою собаку.
Я пинком распахнул дверь и нырнул в розовые кусты, желая старушке, у которой я купил дом и которая их посадила, всего, что можно в этом случае пожелать. В меня никто не выстрелил. Я продрался через кусты весь исцарапанный, готовый стрелять в любого, и пока живой. Хэппи стоял над чем-то возле ворот, виляя своим толстым желтым хвостом. По крайней мере, он был жив.
Я увидел, что нарушитель спокойствия была женщина, и Хэппи облизывал ее лицо. Похоже, ей это не очень нравилось. Услышав, что я подошел, она попыталась встать, и я увидел, что она невероятно бледна, а глаза расширенны от страха.
- Уберите его, - прошептала она. - Пожалуйста, уберите его.
Я увидел, что она поднимает маленький автоматический пистолет. Может быть, из-за страха она забыла, что он до сих пор у нее в руке, но дуло было направлено в мою сторону, а пистолет есть пистолет, и смерть от несчастного случая ничуть не лучше любой другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41